Гроза над Миром - Венедикт Ли

 – Уяснил. Но моя-то роль в этой истории, какая?

 – Адмирал Деверо изменил Хозяйке… ее памяти и этим сильно поколебал чашу весов в нашу пользу. Сейчас он болтается с остатками флота в океане, выпрашивает свои тридцать сребреников. Ждет нашего представителя. Ты объяснишь ему, что миллиарда он не стоит. Позже я дам тебе развернутые инструкции. А дальше – сам. Я ж тебя знаю, умеешь лапшу на уши вешать.

 Больше они ни о чем не говорили. Полина медленно сползла с вертящегося стула на пол, опрокинувшись на спину… Хрипло застонала, когда Андрей вошел в нее. Некоторое время экран видео освещал две нагие фигуры серебристым светом, потом, тихо щелкнув, погас.

 «…стратегических служб и руководства вооруженных сил прекратить утратившую цели и смысл перманентную войну. Мы выступили, все как один, чтобы ликвидировать режим, к сожалению правивший нашей страной в течение многих лет!..»

 Голос Бруно гремел в выпусках последних известий, его слова, напечатанные крупным шрифтом, тиражировались несчетным числом газетных экземпляров, его физиономию херувима, узрела, наконец, Эгваль. С зубовным скрежетом слушал его Главковерх Солтиг, под ружьем у которого находились восемь миллионов солдат, но не было связи, чтобы отдать приказ. У Бруно оказалось тонкое чувство юмора – Солтига доставили туда, где некогда коротал дни Натаниэль Гариг. В ту же камеру – другой там не было – в узилище, рассчитанном на одного человека.

 – Изоляция временная, – напутствовал его Бруно. – По правде, я оберегаю вас. Неоценимо то, что вы сделали для Эгваль, но окружение ваше выродилось в клику карьеристов и стяжателей. Когда заводы в Карноке производят для Острова детали сверхбомб – это уже ни в какие ворота не лезет… Военные магнаты разжирели на бесконечных военных заказах с обеих сторон. Остров пал, и его место как-то сам собой занимает Тир… Но мы разрываем дьявольский порочный круг! А вы… отдыхайте.

 Кормили хорошо. В камере поставили видео, работающее только на прием. Вечерний выпуск новостей начался сообщением о созыве внеочередной сессии Народного Конгресса и коротким интервью его спикера, требовавшего незамедлительного освобождения депутата Астера, по ложному обвинению находящегося в тюрьме.

 Депутат Астер в это время находился в дерьме, поспешно передвигаясь на четвереньках по канализационной трубе, на четверть заполненной вонючей жижей. Вчера его привели к начальнику лагеря для интернированных врагов Эгваль и устроили по видео краткий разговор с Бруно.

 – Мыслимые и немыслимые извинения! – начал Бруно. – Конечно, мы вас освобождаем. Но… мне нужна некая информация – не о других людях, упаси Боже, доносчиком вас не мыслю. Сделайте доброе дело…

 – Я – не альтруист, – скривился Астер.

 – Я знаю, кто вы, – ответил Бруно. – До встречи.

 Вот почему Астер воспользовался давно подготовленным путем для побега (странно, что ни одного желающего до сих пор не нашлось!) и торопливо удалялся от перспективы обещанного свидания с директором ОСС. Одежду свою, завернутую в непромокаемую пленку, он приторочил к поясу.

 Ползти нужно было двести метров с лишком, и при этом не задохнуться от ужасающих миазмов. К счастью, Айвен Астер был молод, жилист и имел здоровое сердце. Впереди временами вспыхивал мелкий кружок света. «Светлого вам пути!» –  вспомнилось давнее напутствие Хозяйки. Бедняга. С неизбежностью достигла она предугаданного ею же финала и не смогла ни остановиться, ни свернуть в сторону. «Как и я в этом говнопроводе». Грохочущий круг мерцающего света приближался и, наконец, Астер перевалился через нависающий над водой обрез трубы и плюхнулся в воду.

 Он нырнул поглубже и стал изо всех сил выгребать поперек течения, чтобы вынырнуть за пределами обширного маслянистого пятна, расстилавшегося здесь на поверхности Маяривы. Это у него не получилось, пришлось еще дважды поднимать голову посреди плывущих по воде отбросов. Молнии с треском вспыхивали в полночном небе, под струями ливня кипела кругом вода – славная погода! Астер был на середине реки, когда услышал моторную лодку.

 – Тебе идет военная форма, – Полина не хотелось отпускать Андрея, и она изобретала способ затянуть разговор.

 Они стояли в маленьком саду позади дома Арды, а ныне Вагнокского штаба ОСС. Над ними хмурилось ночное беззвездное небо.

 – Эльберовская сидит лучше, – отшутился Андрей.

 Крепко поцеловал Полину, задумчиво потеребил ее короткие локоны.

 – С чего ты решила, что я справлюсь?

 – Я дала тебе все необходимые для этого случая инструкции. И ты… олух, которому везет. Во всем. Не дрейфь. Вспомни, как меня очаровывал, за нос водил…

 – Хватит, Полюшка, не кисни.

 Он хотел добавить что-то еще, но сзади послышалась поступь мягких лап. Старый стикс (кисточки на его ушах совсем побелели) уставился на них, приоткрыв пасть в своеобразной усмешке. Левый клык его защищала стальная коронка – когда-то у стикса был заботливый хозяин.

 – Приблудный, – пояснила Полина. – Не обращай внимания. На Острове есть закон о защите стиксов, им отведены резервации. В Эгваль все не так. Стиксы ушли на восток, где еще находится им место и на юг, в дикие края.

 Старый стикс смотрел, как прощаются мужчина и женщина. Странные они – люди. Не понимают друг друга и самих себя. А иногда с ними происходят странные вещи, как с этими самцом и самкой. Он знал запах обоих. Баюн, а на языке людей стикса звали именно так, развеселился оттого, что никто не угадывал в Полине и Андрее его прежних знакомцев.

 Тусклым утром, через восемь часов полета (чрезвычайный и полномочный посланец ОСС все время безбожно дрых), самолет-амфибия сел на воду, и, оставляя пенный след, подрулил к одному из двух «гулящих» авианосцев Острова. С борта «Арнольда Сагеля» спустился подъемник и вознес Андрея на обширную, как городская площадь палубу. Старательно демонстрируя воинскую выправку, Андрей предстал пред мутными от многодневного пьянства очами адмирала Деверо.

 И сразу понял, что влип.

 Восьмигранная комната со стеклянными (пуленепробиваемыми!) стенами позволяла обозреть Марион. Узкий скалистый серп «лезвием» на восток, в его северной, более широкой части, там, где полагалось быть ручке, располагался штаб. Кубической формы бетонную громаду венчал упомянутый, насквозь прозрачный наблюдательный пункт. Строения военного городка тянулись вдоль «серпа» до его середины, и заканчивались зданием тюрьмы, в которой на сегодняшний день томились только двое заключенных. Точнее, один. Одна.

 – Пусть Антония будет со мной. Или отправляйте обратно! – резко ответила Нина Эбнеру Селкирку.