Гроза над Миром - Венедикт Ли

 Ариэль Солтиг родился на Острове.

 Узкие коридоры, неудобные, чрезмерно крутые лестницы, истертые ногами многих поколений студентов, дурацкая лепнина на потолках. Архаика. Университет. По давнишней привычке Солтиг представил себе Норденк в виде архитектурного эскиза: центр нуждается в реконструкции, иначе транспортные пробки через десяток лет задушат город. Не к спеху. И не его забота. Он не может быть нянькой для всех, пусть сами шевелят серым веществом, что расположено в голове между ушами.

 Охрана осталась дожидаться внизу, а он поднялся на второй этаж, провожаемый кем-то из сотрудников Левкиппы. Тесная приемная, ковер глушит шаги, на нем цветные зайчики от витража в окне. На дубовой двери нет имени Магистра, лишь слова на бронзовой табличке:

 Говори, что знаешь,

 Делай, что должен,

 Пусть будет, что будет.

 Левкиппа сидела в инвалидном кресле, худая, костлявая, с ввалившимися щеками. Зябко куталась в темно-серую шаль. Немаркие цвета – смолоду ее любимые. Глубоко ее личность не прочитывалась – сложная натура, вроде миз Ждан. Ничего. Озарение, как всегда, придет само, и этот ларчик тоже откроется. А пока…

 – Благодарю, что уделили мне часть вашего драгоценного времени, госпожа Магистр.

 У нее глаза поразительного синего цвета.

 – Когда-то я любила путешествовать. Навестила бы сама,… только вас еще и в проекте не было, молодой человек. А разменявши девятый десяток, увы. Что-то ноги не ходят.

 Крутанула жилистой рукой обод колеса, разворачивая кресло.

 – Мы оба хотели этой встречи. Ждем от нее,… каждый своего. Начинайте вы.

 Солтиг вдруг заметил, что она не предложила ему сесть, и он как дурак, остался стоять перед страшной, как смерть, старухой.

 – Присядьте… – ткнула сморщенным пальцем в сторону жесткого кресла, такого же древнего, как сама Магистр. – Извините, десять лет как не выхожу из дому. Одичала. Приличия позабыла.

 Солтиг осторожно уселся. Один ноль в ее пользу. Нет: два ноль, она вынудила его начинать разговор первым, а стало быть, выступить в роли просителя.

 – Если сочтете мой вопрос неуместным или бестактным, не отвечайте. Но, если можете, осведомите меня об обстоятельствах кончины Пенелопы Картиг последовавшей 8 апреля 1359 года.

 Левкипппа прикрыла веки.

 – Мне странен ваш интерес к моей несчастной сестре.

 – Отнюдь. Волей истории, я ответственен за ход дел в Мире. На Острове тоже. Если высокопоставленная особа умирает в одночасье, при этом известны ее многолетние трения с Хозяйкой…

 – Сейчас это не имеет значения.

 – Для меня имеет. Пини Картиг порвала отношения с мужем, адмиралом Сагелем в 1337 году, ушла в отставку с поста министра социального обеспечения и переехала в Гану. Ее отношение к режиму Хозяйки ни для кого не было тайной.

 – И ни для кого с той поры бедная неразумная Пини не представляла угрозы.

 – Ой, ли? Давайте вспомним, что произошло три года спустя.

 Бал в зале Совета был в разгаре, когда объявилась нежданная гостья. Хозяйка с немногочисленной свитой возвращалась из Тира, где ее ставленница Элиза Маккиш четвертый год заправляла делами после бесследно исчезнувшего Ната Гарига.

 – Ее светлое высочество…

 Небрежный взмах руки: отставить титулы. Улыбаясь одними глазами, Хозяйка прошла по проходу, (который сами собой образовали расступающиеся перед нею гости), к Главному советнику. В дорожном костюме, невысокая, непоколебимо уверенная в себе, неотразимая.

 – Светлого пути, ваше высочество!

 – Привет, Григорий!

 Молодой глава Протектората смущенно пожал поданную руку, но Хозяйка, не ограничившись формальным приветствием, тепло его расцеловала. Статная дама в белом длинном платье, все это время неподвижно и безмолвно стояла рядом с Григорием Децимом. Хозяйка оборотилась к ней, и ее протянутая рука повисла в воздухе. Вокруг разлилось тяжкое молчание.

 Хозяйку нелегко было смутить.

 – Добрый вечер, Пини…

 Пенелопа Картиг отвернулась от владычицы Острова и неторопливо прошла к отведенному ей за пиршественным столом месту, а Хозяйка, как ни в чем не бывало, заговорила с Главным советником о каких-то пустяках. Всеобщая неловкость постепенно рассеялась. Хозяйку усадили во главе стола, и она удостоила всех и каждого лицезрения своей светлой особы, а нескольких счастливцев и краткой беседы.

 Мало кто обратил внимание на то, как она делает короткие паузы в словах, морщит лоб, словно преследуемая неотвязной мыслью. Ни разу не глянула она в сторону Пини. А Децим, улучив момент, подошел к виновнице скандала, обратился с несколькими тихими словами.

 – Желаю приятно повеселиться! – громко ответила Пини. – Пляшите. Наслаждайтесь жизнью, паразиты. Настанет день, когда с вас спросят ответа.

 Она ушла поспешно, нервно кусая губы. Больше ее не приглашали на приемы в Совете Ганы.

 – Моя сестра так и не выросла в политика, не поднявшись выше глупого эпатажа. Вы в то время, полагаю, пешком под стол ходили и рыться в нашем грязном белье начали, будучи взрослым человеком. Зачем? Что вам до преданий минувших дней?

 Солтиг выдержал паузу, полезный прием, когда собеседник начинает нервничать.

 – Недобитки из эльберо бежали в Тир. Туда же переправлены архивы тайной службы Острова. Накануне встречи с вами, я развернул мои армии на юг – проучить олухов. Хотите: Магистрат разделит скорую и печальную участь Тира? Расплющить Норденк для моей авиации – раз плюнуть. А все потому, что вы юлите и изворачиваетесь. Спрашиваю: Пенелопу Картиг убили?

 – Какое вам дело?

 На шее Солтига вздулись жилы.

 – Потому что день, о котором она говорила, настал! Я пришел и требую ответа!

 Он вскочил, грозно навис над Левкиппой, она запрокинула к нему морщинистое, пепельного цвета лицо. В синих глазах дрожало легкое удивление, на большую силу чувств Великий Магистр давно была не способна.

 – Нуте-с, нуте-с,… – поманила его пальцем. – Не бойтесь, не укушу. Хочу взглянуть на вас поближе.

 – Вот так. Великий Ар Солтиг передо мной на коленях.

 Ее шершавые ладони прошлись по его лбу, щекам.

 – Я стара и очень устала. Не осталось ни времени, ни сил. Пусть этот новый пасьянс разложит кто-то другой.

 Слабо улыбнулась.

 – И кто сказал, что на детях гениев природа отдыхает?

 – Я – не сын, а внук великого человека.

 – Вы меня не поняли. К этому человеку вы не имеете ни малейшего отношения. А на ваш настойчивый вопрос ответ один: не было злого умысла. Залечили до смерти – ошибка врачей.