Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин - Бехруз Курбанов

— «Потерпите ещё пару дней», — проговорил он про себя и отошёл. Оглядевшись по сторонам и наверх, он тоже лёг спать.

Не успел Расим сомкнуть глаз, как тут заржала лошадь. Затем другая и так далее. Они встали с места и своим громким волнением разбудили весь отряд. Кобылы мотали головой назад. Одни фыркали, другие ржали. Копейщики неохотно вставали с мест и в полусонном состоянии пытались успокоить лошадей. Открыв глаза, Расим заметил, что уже темнеет.

Вдруг среди этой суматохи из одной телеги послышался писклявый крик. Как только эта телега затряслась, из двух других телег тоже послышались крики.

Расим встревожился не на шутку. Что, если мать услышит их крики за десятки фарсангов отсюда? Расим быстро подошёл к телеге, из которой первым послышался крик, и поднялся на сиденье. Он посмотрел сквозь решётку и увидел, что среди обломков скорлупы жалобно топтался на месте огромный тёмно-синий птенец симурга с зелёным отблеском в перьях. Телега была мала птенцу. Он пытался расправить крылья и прыгнуть.

— Успокойся, — тихо и дружелюбно сказал Расим.

Птенец сжал крылья и посмотрел на Расима. С опасением сжав шею, он отошёл назад и наткнулся на задний борт телеги.

— Не бойся меня, — Расим протянул руку и провёл над ветками.

Учуяв слабое тепло, исходившее от руки человека, птенец вытянул шею и подозрительно принюхался. Издав писк, птенец подошёл к переднему борту телеги. Он изучающе посмотрел на Расима сначала одним глазом со светящимся ободом внутренним янтарным светом, затем вторым и снова пискнул.

— Я не причиню тебе вредя, — Расим улыбнулся и покачал головой.

Птенец успокоился и вместе с ним стихли остальные. Расим удивился и извлёк из этого важный урок. Он довольно посмотрел на другие телеги, поняв, что через этого птенца он сможет контролировать и других.

— Что случилось? — спросил Латиф. Вернувшись, он заметил, что чуть ли не все его копейщики поднялись на телеги и изумлённо смотрели внутрь.

— Они вылупились, — ответил один из потрясённых копейщиков.

— Вылупились? — опешил Латиф.

— Что ты добыл? — спросил Расим.

— Пару зайцев и несколько змей, господин премьер-министр, — показав добычу, ответил Латиф.

— Давай змей сюда, — потребовал Расим.

Латиф поймал и убил четыре змеи. Правда, в процессе он немного вздремнул. Двух Расим бросил тёмно-синему птенцу, оставшихся копейщики бросили двум другим птенцам.

— Ешьте. Представьте, что это большие черви, — в шутку сказал Расим. — Собирайтесь! — скомандовал он. — Нужно ехать дальше.

Не успев освежевать зайцев, копейщики с кислыми, голодными минами сели на телеги, и отряд снова двинулся в путь. Благо, у них ещё оставалось немного походной провизии.

В этот раз они ехали не так быстро и к позднему вечеру подъехали к стенам Расулабада. Узнав походный отряд Расима, стражи открыли ворота. Расим распорядился привязать лошадей в стойлах под галереями, тянущимися от стены до сторожевых башен.

— Мы переночуем здесь, а завтра вы все отправитесь по домам, — сказал он копейщикам и поднялся в келью старшего дозорного.

Дозорные у северных ворот стены были доверенными лицами Расима. Двое из них служили даже надзирателями в его темнице, пока Фозил проходил обязательную службу. Потому они не задавали лишних вопросов по поводу телег.

— Разбудите меня и отряд до рассвета, — наказал он дозорным.

Расим хотел пораньше добраться до своего дома и спрятать птенцов прежде, чем горожане заметят их и начнут пускать слухи. Однако Расим проснулся раньше, чем старший дозорный пришёл будить его. Самой ранью он вышел к стойлам и своей колдовской силой оглушил птенцов, чтобы не раскричались в городе.

Как только копейщики встали на ноги, Расим велел им запрячь лошадей и, взяв немного лепёшек, орехов и три фляги с молоком, оставив им пойманных зайцев, отряд поехал в город. От северных ворот до первых улиц было два мила дороги. Между ними пролегли посевные поля. Впоследствии борьбы с Чёрной напастью все эти земли сами стали чёрными. Тем не менее крестьяне надеялись вырастить новый урожай к следующей весне. Потому они вспахивали и перепахивали свои участки, удобряя почву куриным помётом.

— «И откуда они только взяли столько помёта?» — задался вопросом Расим, когда об этом ему доложил визирь земледелья Зебистана.

По пути к городу они замечали плуги, оставленные на полях. Скоро придут их хозяева и запрягут в них своих тощих быков и ослов.

Нужно ускориться…

Первые улицы были пусты. В деревянных и глинобитных домах люди только просыпались. Их дворы были огорожены живой изгородью. У кого-то она была высокой, у кого-то подстриженной; где-то изгородь была зелёной, зеленовато белой, или пурпурной, а где-то даже цвела. Удивительным было то, что за все эти годы Чёрная напасть не затронула живые изгороди, а об обратных случаях докладывали крайне редко, даже за последний год.

Миновав одну из таких цветущих синими цветками изгородь, отряд повернул на восток на рыночную улицу. У ворот в крестьянский рынок сменялась стража с ночной на дневную. Они странно посмотрели на копейщиков и их необычные телеги, а увидев премьер-министра, следующего за ними, потупили глаза. Поприветствовав Расима, дневная стража заступила на смену, а ночная ушла.

Через три стадии отряд свернул налево и дальше направился на юг. Услышав ступ копыт, из-за зелёной изгороди вышла девятилетняя девочка. В руках она держала метлу, которая почти в два раза была больше её роста.

— Что в повозках? — спросила она, с любопытством посмотрев на них.

— Светлое будущее, — бодро улыбнулся в ответ Расим.

Он проехал мимо, оставив девочку в бледно-коричневом платьем с бежевыми узорами перца и длинными рукавами в недоумении. Ответ Расима привёл в недоумение и копейщиков, но разъяснений просить они не стали, ибо знали, что бесполезно.

К тому времени, когда отряд доехал до двора Расима, солнце встало на половину и по пути им уже встретились немало людей. Они смотрели на телеги и гадали, что в них. В отличие от той девочки, эти прохожие знали, кто такой Расим, и не высказывали своего любопытства.

Живая изгородь вокруг двора Расима была тёмно-зелёной и росла, обвивая частоколы высотой в пять газов. Двор Расима был одним из немногих дворов, где стояли ворота. Жители Расулабада испокон веков полагают, что, если ты ставишь ворота, ты не рад своим соседям и не гостеприимен. С такими людьми мало кто общается и дружит. Однако Расима это не заботило. У него было что скрывать, а теперь этого прибавилось.

— Открой ворота, Исмат! — позвал Расим, спешившись.

Коричневые деревянные ворота открылись с помощью смугловатого слуги в бледно-зелёной длинной рубашке и в таких же шароварах со