Михаил Кликин. Сборник - Михаил Геннадьевич Кликин

паники, — одёрнул меня Димка. — Мы заперты в доме, и у нас есть оружие. Может, отобьемся.

— А что дальше? — Я сел на пол, безвольно уронил руки. — Столько усилий… И всё напрасно… Нам от них не спрятаться.

— Значит, будем с ними воевать.

— Нас шестеро. — Я нашел в себе силы поднять голову и взглянуть на Димку. — А их шесть миллиардов.

— Мы этого не знаем, — сказал Минтай.

— Всё еще надеешься на помощь из-за моря? — ощерился я. — Потому и бабки свои таскаешь?

— А ты мои бабки не трогай! Не тобой заработано!

— А у нас теперь коммунизм! Всё общее!

— Хрен тебе на рыло!

— Да я тебе, ублюдку!!

— Эй, эй, эй! — Димка растолкал нас. — Вы чего это? Тоже время выбрали! Успокаиваемся, садимся и думаем — что делать дальше. На улице, видите, что творится?

Мы не только видели, но и слышали. Из разбитого окна, заляпанного кровью, сильно сквозило. Рыскающие зомби подвывали и странно постанывали — жуткие звуки, которых мы не слышали раньше.

— Я запер крыльцо, дверь в прихожей и выход на двор, — доложился Димка. — Сам двор закрыть не успел — там, кажется, кто-то уже есть. До окон эти твари не дотянутся — окна высоко. Разве только еще один такой же попрыгунчик объявится. Поэтому окна предлагаю заставить мебелью.

— И будем сидеть слепые и в темноте, — возразил я, тщетно пытаясь успокоиться.

— Лучше бы, конечно, заколотить, — кивнул Димка. — Но чем?

— Разломаем стол и лавку, — предложил я. — Можно пол разобрать. А гвоздей надёргаем. Только какой смысл всего этого? Просидеть взаперти месяц и сдохнуть тут от голода и жажды?

— Нам просто надо немного прийти в себя.

— Нет, — сказал я. — Нам нужно как можно скорей избавиться от этих гостей. Потому что завтра их может стать еще больше.

Димка закусил губу — это означало, что он размышляет.

— Может, ты и прав, — медленно проговорил он. — Может…

Мою правоту окончательно признали минут через десять. За это время мы успели наглядеться на прибывших гостей: они казались сообразительней своих городских сородичей и заметно шустрей. Они даже умели действовать совместно — я сам видел, как один обращенный пытался влезь на другого, чтобы заглянуть в разбитое окно. Он успел ухватиться за раму и повис на руках, неуклюже стараясь подтянуться. Но тут подоспел я с топориком.

— Зомби адаптируются, — сказал Димка, переходя от окна к окну. — Они то ли учатся, то ли вспоминают свой человеческий опыт. Смотрите: они оторвали ручку от двери. Они знают, что это вход и ломятся туда. Представьте, что сейчас творится в городах.

Мы не хотели ничего представлять — это было слишком страшно.

Много раз Димка прикладывал автомат к плечу, сквозь стекло целясь, но почти сразу опускал ствол. Он и Минтаю не позволял стрелять, и меня, ружье взявшего, одёргивал: патронов мало, берегите патроны, думайте, как можно одолеть тварей, не используя огнестрельное оружие.

У нас были ухваты и ножи, кочерга и два топора. В холодном чулане можно было найти молотки всяких размеров, тупые серпы, стамески и отвертки. На крытом дворе стояли косы, вилы, лопаты и грабли — но двор, скорей всего, нам уже не принадлежал.

— Сосчитали, сколько их? — спросил Димка.

— Десяток — точно, — ответил я.

— Не меньше дюжины, — сказал Минтай, в другое окно глядя.

— Мне показалось, что минимум — пятнадцать, — возразил нам Димка. — А нас трое.

— Пятеро, — отозвалась Катя, Димкину «Осу» подбирая.

— Шестеро, — едва слышно пискнула Таня.

Сейчас это — написанное на бумаге — выглядит героически. На самом деле никакой героики не было и в помине. Страх, разочарование, неуверенность, усталость — вот что мы испытывали. Мы тряслись, и наши голоса дрожали. А под окнами ходили жуткие твари, рвали запертую дверь, царапали стены, ворчали и стонали — неужели разговаривали на своем языке?

Если бы нам было куда бежать, если бы у нас была возможность бежать — мы убежали бы.

Но нам пришлось выйти на бой.

Хотя боем это можно было назвать с большой натяжкой.

В сенях, которые в этой местности почему-то все называли «мостом», мы устроили ловушку: сняли несколько половиц перед дверью, открывающейся на двор (горожане называли его сараем), прикрыли получившуюся яму натянутыми половиками, в потолок пару скоб забили, толстую веревку через них протянули, тяжеленный сундук, железом обитый, над скрытой ямой повесили, а к дверной ручке шпагат подвязали. Распределили роли: Оля дверь открывает и закрывает, Таня подругу подстраховывает; Минтай и Катя сундук на веревках держат, потом, когда нужно, сбрасывают и поднимают; я — забойщик, заплечных дел мастер; Димка — координатор и стрелок.

Проговорили всё несколько раз, попробовали — вроде бы, должно получиться, придумка-то хорошая. Димка щеколду на двери отодвинул, кованый крюк с петли снял, насторожил его, сам позицию занял, отмашку дал. Оля брошенный через петлю шпагат ослабила — дверь начала открываться в темноту, призывно скрипя старыми петлями.

Не знаю, что испытывали другие, а у меня сердце будто бы остановилось, да так и стояло минут пять, пока в проём первый гость не сунулся. Нас увидев, он неожиданно резво кинулся вперед, но сразу за порогом провалился в половики по самую грудь.

— Вали! — крикнул Димка, приклад «калаша» к щеке прижимая.

Свистнула на скобах отпущенная веревка, тяжеленный сундук рухнул вниз, смял зомби. Оля с Таней тут же захлопнули дверь — настороженный крюк от сильного удара упал в петлю. Я подскочил к дыре в полу, рубанул топором по пальцам, скребущим доски, ногой половик отбросил, чтоб не мешал. Тяжелый сундук, на скрипящей веревке качаясь, пополз вверх — Димка и Таня пыхтели. А я, убедившись, что помятый зомби подниматься не спешит, воткнул топор в стену и взял сделанное из кочерги копье…

Со вторым и третьим зомби мы расправились примерно