Михаил Кликин. Сборник - Михаил Геннадьевич Кликин

сломанной хворостиной постучали в высокое окно. Колыхнулась занавеска — нас заметили. Минут через пять на входной двери лязгнула отодвигаемая изнутри щеколда.

— Что так долго? — недовольно спросил Димка у открывшей дверь Кати.

— Миша чемодан перепрятывает, — ответила моя бывшая девушка и выразительно постучала указательным пальцем себя по лбу. — Боится, что вы приведете кого-нибудь.

— Не зря боится! — громко — на весь дом — крикнул в открытую дверь Димка. — Нашли мы там одного! Точно он за Минтаевыми деньгами сюда шел! Совсем немного не добрался — вороны его заклевали…

— Новую тварь встретили, — пояснил я, видя недоумение Кати. — Дохлую. Димка её гулем назвал. А что у вас — тихо?

— Вроде бы. Дела делаем. Иголки принесли?

— Принесли, — негромко сказала Оля.

— Ну, хорошо…

Мы, оббив ноги от грязи, вошли на глухое крыльцо, которое мои приятели по-городскому называли прихожей. Разулись, дверь за собой закрыли, заперли на два засова и крюк — это давно уже стало обязательной привычкой. Только потом проследовали в тёмные тесные сени — то есть, на мост…

Я давно замечал, что в любой деревенской избе, сколь бы большой она ни была, места для проживания совсем немного. Особенно это заметно зимой, когда печь отапливает одну комнату с кухонкой, а все остальные помещения — чуланы и горницы — стоят холодные. Наш дом исключением не был — если летом у каждой пары и каждого свободного человека был свой отдельный закуток, то с наступлением холодов нам всем пришлось скучиться в единственной комнате. Мы отгораживались друг от друга занавесками — простынями и покрывалами, но прок от них был невелик: я всё равно слышал ночью, как, хихикая, возятся на полу Минтай и Катя, как пыхтят и постанывают за печкой Димка и Оля.

Я ненавидел их в эти ночи…

— Вернулись? — Минтай встретил нас напряженной ухмылкой. У него всегда была такая рожа, когда он перепрятывал свой чемодан.

— Ага, — отозвался Димка, вешая одежду около теплой печи. — Где деньги? На полатях?

По вытянувшемуся лицу Минтая я понял, что Димка угадал.

— Не от вас прячу, — тут же, оправдываясь, забубнил Минтай. — Боялся, что приведете кого-нибудь.

— Ну да, конечно. Пожрать есть чего?

— Найдем…

Сев за стол и не дожидаясь, пока поспеет еда, доложили результаты проведенной разведки — машины на ходу, бензин есть, дорога проходима, обращенных, кроме дохлого гуля, не замечено.

— Пора собираться в город, — подвел итог Димка, хлопнув ладонью по столешнице. — Ну или хотя бы в Холмянское. Думается мне, что все зомби повымерзли.

— Сначала необходимо проработать план, — сказал я. — Надо точно решить, куда ехать, на что смотреть и что брать.

— На месте разберемся.

— Нет, так не пойдет…

Катя принесла поесть: картошка в чугунке — каждому по одной, витаминная похлебка из щавеля, листьев одуванчика и крапивы, лепешки с рогозом.

— Ну и гадость, — поморщился Димка. — Вот метнемся в город, наберем консервов, я водку обязательно найду. Устроим пир, нажремся в хлам! — Он мечтательно закатил глаза.

— А я чипсы хочу, — сказала Оля. — Любые. Но лучше со вкусом краба.

— Найдем тебе краба, — пообещал Димка.

— Или паприку… Их мама моя очень любила…

Меня аж передернуло от этих тихих слов. Да и остальных проняло. Умолкли все, понурились. Димка было приобнял Олю, но она стряхнула его руку и отодвинулась. Глаза у нее были мокрые, и губа дрожала. Еще пара секунд, и она, наверное, разрыдалась бы.

Но тут со двора вернулась Таня…

* * *

Неужели я еще ни слова не написал про нашу серую мышку Таню?

Кажется, да…

Она выздоровела, когда мы уже не надеялись на это — очень уж долго и страшно она болела.

Всё лето Таня оправлялась после болезни. Мы не брали её в рейды, оставляли на хозяйстве и как-то не задумывались, что в пустом доме ей одной было, наверное, страшней, чем нам среди полчищ зомби.

Но она ни разу ни на что не пожаловалась.

Иногда мне даже казалось, что она и не человек вовсе, а имитация человека, робот, андроид — этакий Бишоп из фильма «Чужой», только женского пола.

Наверное, из нас получилась бы идеальная пара — для тех целей, которые я сейчас перед собой ставлю.

Только вот раньше я об этом как-то не думал.

* * *

— Вернулись? — сказала Таня, поставив на лавку у входа ведро с козьим молоком. Надой был невелик — но месяц тому назад козы не доились вовсе. — Я слышала, как вы шумели, только проверять не пошла… Кому свеженького?

Молоко было плохое, с неприятным сильным запахом, но отказываться никто не стал.

Таня поманила за собой Олю, подержала её за локоть, шепнула что-то на ухо. Вместе они сходили за перегородку на кухню, принесли эмалированные кружки, нацедили в них молока через марлю.

— Помоги, — Таня тронула меня за плечо.

— Что?

— Пойдем.

Она увела меня на кухню, попросила поставить в печь большой чугун с водой. Когда я взялся за ухват, подалась ко мне близко, шепнула:

— Оля с тобой поговорить хочет.

— О чем?

— Узнаешь. Вечером, как стемнеет, пойди погуляй.

— Ладно.

— И дров подкинь, — уже нормальным голосом сказала Таня. — Вода нагреется, помоетесь. Клещей-то не набрали?

— Не осматривались еще, — ответил я.

— Ну и нечего тянуть…

В комнате стало тихо — все прислушивались к нашему разговору. Клещей не боялся только я один.

«Иди» — показала глазами Таня. Она, делая занятой вид, забренчала утварью, и я, смущенный и немного растерянный, вернулся к столу. Ни на Олю, ни на Димку