Русский город Севастополь - Сергей Анатольевич Шаповалов

– Прошу вас, покинет люнет, – настойчиво попросил капитан.

– И не подумаю! – твёрдо ответил Нахимов. К ужасу капитана, адмирал смело взошёл на банкету, открываясь стрелкам.

– Я вас уверяю, всё, что можно будет сделать для защиты люнета, мы исполним, – заверил его лейтенант Фингаузен.

– Идите, я вас не держу, – жёстко ответил ему Нахимов и обнажил кортик.

– Вы нужны городу, – настаивал капитан Тимирязев.

Нахимов хотел ответить что-то резкое, но передумал.

– Хорошо, – согласился он. – Я потороплю помощь. – И сошёл с банкеты.

– Левый фас, заряды с дальней картечью! – скомандовал Тимирязев. – Бегло! По колоннам!

Матросы бросились к орудиям. Стрелки разбежались по банкету. Все заволокло дымом. Нахимов медлил. Стоял и смотрел, как комендоры бьют по врагу. Сделал было шаг к ближайшему орудию, чтобы подсказать наводчику, но в это время целый град вражеских ядер влетел в люнет и перебил половину прислуги. С капитана Тимирязева сорвало фуражку. По виску его заструилась кровь. Павел бросился к нему поддержать.

– Я в порядке! – ответил капитан и сам дёрнул спусковой шнур орудия.

– Капитан! – раздался сзади окрик Нахимова. – Загвоздите орудия и отступайте! Немедленно!

– Обходят! – закричал сигнальщик.

В тылу, как из-под земли выросли ряды высоких французских гвардейцев.

– Адмирала прикрывай! – приказал Павел.

Мгновенно Нахимова окружила толпа матросов с банниками, ганшпугами, сапёры с лопатами. Ринулись на гвардейцев, пробивая себе дорогу. Закипел яростный бой. Нахимов сам бил кортиком. Тимирязев споткнулся. Пуля пробила ему ногу. Французы попытались его схватить, но тут же были перебиты лопатами и кирками сапёров. Капитана подхватили на руки. Пробились к мосту на дне Килен-балки. Французы бросились следом. В это время с Малахова дали залп картечью. Навстречу, от третьего бастиона густыми колоннами шли наши солдаты, возглавляемые генералом Хрулёвым. Князь Урусов на вороном коне, в белом кителе, размахивая саблей, врезался в ряды французских гвардейцев со стороны Забалканской батареи. За ним грозно шествовал батальон Полтавского полка. Противника выбили из люнета, но к французам спешила помощь. Вновь атака. Вновь русские отступали к мосту. Последовал залп батарей с Малахова. Хрулёв опять увлёк солдат в атаку. Французских гвардейцев второй раз опрокинули в штыки и погнали….

Бой кипел всю ночь. В одной из атак врагам удалось вытеснить наших солдат из редутов, прорваться к Забалканской батарее, находящейся в тылу укреплений. Враг, увлечённо двинулся через Килен-балку на Корабельную сторону. Французы уже подходили к мосту. Угроза нависла над первым бастионом. Выручила пятая полевая батарея из одиннадцатой бригады под командой графа Тышкевича. Подлетев к склону, батарея быстро развернулась и в упор ударила картечью. Со стороны бухты подоспел «Владимир». Его сокрушительный огонь заставил французов отступить. С бастиона тут же вступили в бой резервы и отбили Забалканскую батарею.

Павел еле дошёл до четвёртого бастиона. Страшно разболелась нога. Сначала не чувствовал ничего, но потом бедро стало саднить. Вскоре боль сделалась невыносимая. Павел потрогал рукой ногу. Пальцами ощутил липку кровь. Этого ещё не хватало! Он подобрал какую-то палку и, опираясь, доковылял до перевязочного пункта.

Ирина зажгла свечу, усадила его на лежанку, распорола штанину.

– Пуля вскользь задела, – успокоила она его. Промыла рану и быстро перевязала.

Павлу лицо её показалось каким-то необычным, бледным с нездоровым румянцем и темными кругами вокруг глаз. Руки у девушки были ледяные. Взгляд потухший, блуждающий. Движения неуверенные.

– Вы себя хорошо чувствуете? – спросил он.

– Хорошо, – спокойно ответила Ирина. – Голова слегка кружится. От усталости, наверное.

Снаружи послышались шаги, и вскоре в дверцу протиснулся пожилой человек в синей гражданской шинели и картузе. У него были густые баки и круглые очки на носу.

– Николай Иванович? – удивлённо воскликнула Ирина. – Боже, зачем вы здесь?

Николай Иванович снял картуз, обнажая лысеющую голову с крутым лбом.

– Решил проведать своих подчинённых. А то мне докладывают, мол, все справляются. Но пока не проверю, не успокоюсь. – Он оглядел блиндаж. – Ну и нора! – недовольно покачал головой. – А у вас что, юноша? – поглядел он на Павла.

– Поручик Кречен! – представился Павел. – Пустяки. Пулей задело, – ответил он.

– Ишь, пустяки! – сердито пробурчал Николай Иванович. – Пустяки разные бывают. От иных пустяков умирают. – Он присел на лежанку. Перевел дух. – Половина раненых совсем напрасно в госпиталь приходят. Вот, вы, поручик, зачем сюда явились? Всего лишь оцарапало? А был бы у вас на батарее запас бинтов, да корпии, вам бы на месте перевязали, и вы бы не отвлекали Ирину Ивановну. Поверьте, что если бы внушить солдату, чтобы он, идя в бой, непременно имел за обшлагом хоть немного корпии, да чистую тряпицу, совсем другая картина рисовалась бы. Как только ранили, сразу уходи за фронт и перевяжи рану, кровь останови и не допусти, чтобы открытую рану тёрло да разъедало движением – половина лечения готова. Солдат должен сам понимать и заботиться о себе. Во-первых, вода необходима, рану промыть и самому глоток выпить. Следовательно, перед делом, надо запастись водой. Во-вторых, непременно нужен хоть какой-то бинт с тесёмочкой для перевязки. Даже пластырь и спуск надо иметь в запасе на роту. – Пожилой доктор говорил уверенно, убедительно, словно читал лекцию где-нибудь в аудитории. – А то, вообразите, тащится солдат с позиции с неперевязанной раной. Кровь с него льёт ручьём. Рана грязная. Да потом ещё уснёт этак где-нибудь в уголке неперевязанный. Естественно, что сейчас же лихорадка, потом горячка: а не помилует Бог – и антонов огонь прикинется. И возись с ним после этого…. А рана совсем пустяковая была. Если её хоть немножко, но с толком перевязать тотчас же – был бы здоров, и ни ноги не руки не надо отымать. В госпиталях таких половина лежит. Война, молодой человек, – это травматическая эпидемия.

– Я запомню ваши слова, – пообещал Павел. – Вот, только бинт да корпию хранить негде. Все карманы простреляны. Это надо на роту отдельно санитара выделять, чтобы носил с собой сумку с лекарствами.

– Может, и нужно так делать! – согласился Николай Иванович. – Вдруг пристально посмотрел на Ирину. – Голубушка, а почему вы такая бледная.

– Устала, Николай Иванович. Ничего. Отдохну, и буду как прежде. Не хотите чаю? – предложила девушка.

– Позвольте! – Он пощупал Ирине запястье, потрогал щеку. – Да у вас озноб! Так дело не пойдёт. Давно вас лихорадит? –

– Ну что вы, Николай Иванович, – не поняла Ирина. – Немого нездоровится. Пройдёт.

– Не пройдёт. Ну-ка шею покажите. – Доктор оглядел внимательно кожу на шее. – Ох, голубушка, – недовольно покачал он головой, – не хочу вас огорчать, но у вас, кажись, тиф.

– Да вовсе нет…., – пыталась возразить Ирина, но вдруг покачнулась и потеряла сознание.

– Совсем беда! – Николай Иванович выглянул наружу, крикнул: – Носилки! Немедленно! Срочно в госпиталь!

Ирину положили