Шолохов. Незаконный - Захар Прилепин

встрече Шолохова и Хаютиной-Ежовой, случившейся в августе в гостинице «Националь». Все бумаги ему предоставили.

3 декабря был арестован майор государственной безопасности Дмитрий Гречухин. Приказом от 5 декабря – уволен с должности начальника УНКВД Ростовской области и 22 февраля 1939 года расстрелян. Вскоре, 26 февраля, будет уволен, а затем приговорён к пяти годам лишения свободы разжалованный лейтенант государственной безопасности Павел Щавелев. В тот же день, 26 февраля, будет уволен в запас лейтенант государственной безопасности Семён Коган.

Оставалось совсем недолго до ареста Ежова.

В череде этих арестов случился ещё один, ставший послесловием не только к перипетиям шолоховской жизни, но и к его главному роману. 2 декабря 1938 года был арестован начальник УНКВД по Краснодарскому краю, депутат Верховного Совета СССР Иван Павлович Малкин. Военной коллегией Верховного Суда СССР 2 марта 1939 года Малкин будет приговорён к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян.

Глава одиннадцатая

Накануне

Под финал 1938-го шолоховские детки переболели ветряной оспой. Родители верили, что это последнее несчастье в беспрестанной их веренице.

В новогодние недели Шолохов, наконец, снова пишет. Гришка, как я соскучился по тебе, душа моя!

Год грядущий будто бы готовил отплату ему за всё, что пришлось вынести. В эту зиму завершились съёмки фильма «Поднятая целина». Режиссёром выступил уже известный к тому времени Юлий Райзман. Новый сценарий Шолохов написал в паре с драматургом Сергеем Ермолинским – большим другом семьи Михаила Булгакова. Снимали под Вёшенской. Он знакомил артистов с казаками. Исполнителя роли Давыдова свёл с Луговым. Не раз съёмочная группа собиралась у Шолохова дома.

1 января 1939 года газета «Правда» посчитала необходимым дать новость в две строчки о шолоховских планах: «В 1939 году планирую закончить последнюю книгу “Поднятой целины”».

Он ошибся ровно на 20 лет.

28 января решением общего собрания Академии наук СССР и Президиума Верховного Совета Шолохов был избран академиком по отделению общественных наук и тут же получил учёную степень доктора филологических наук. Ну а что: в четырёх гимназиях учился, два великих романа начал, ни один не закончил – чем не доктор?

Академия наук с 1925 года подчинялась ЦИК: можно догадаться, кто именно решил произвести Шолохова в академики. Одновременно то же звание получил Алексей Николаевич Толстой, что окончательно утвердило этих двоих в статусе «бессмертных».

Шолохов вошёл в новый состав президиума правления Союза советских писателей. Помимо него в президиуме было 14 человек: Фадеев, Толстой, Асеев, Вишневский, Герасимова, Катаев, Лебедев-Кумач, Павленко, Соболев и несколько представителей национальных литератур.

Шолохов надеялся, что эти сигналы услышат разнообразные чекистские руководители. Например, Лудищев, которого оставили руководить Вёшенским НКВД, потому что он действительно не был задействован в деле Погорелова и наказывать его было не за что. Или Виктор Абакумов – новый исполняющий обязанности руководителя НКВД по Ростовской области, пришедший вслед пятерым врагам народа, занимавшим то же кресло.

31 января указом Президиума Верховного Совета СССР Шолохов был награждён орденом Ленина. Изготовленный из золота 750-й пробы, учреждённый постановлением Президиума ЦИК СССР от 6 апреля 1930 года, орден Ленина был высшей государственной наградой в стране. Для многих литераторов 7-й номер «Литературной газеты» за 5 февраля 1939-го, где были опубликованы списки награждённых, стал своеобразным пропуском в жизнь.

Всего ордена Ленина был удостоен 21 писатель. Шолохов (по алфавиту) занимал последнюю строчку. В числе награждённых были основные его собратья по ремеслу из числа прозаиков – Гладков, Катаев, Павленко, Фадеев и Евгений Петров (его соавтор Ильф скончался в 1937-м), драматург Погодин, молодые поэты, стремительно заслужившие внимание – Твардовский и Сергей Михалков, зрелые мастера – Асеев, Тихонов, Маршак и, опять же во славу дружбы народов, виднейшие литераторы, представляющие республики и народы Союза – Корнейчук, Шалва Дадиани, Янка Купала, Перец Маркиш. Алексея Толстого и Серафимовича в списке не было, потому что их наградили орденом Ленина ранее.

Следующим по статусу орденом – Трудового Красного Знамени – было награждено 49 литераторов, включая старейшего советского писателя Викентия Вересаева, самого молодого советского писателя Юрия Германа, а также: Зощенко, Лавренёва, Леонова, Макаренко, Паустовского, Тынянова, Федина, Корнея Чуковского и Виктора Шкловского. Ордена «Знак Почёта» были удостоены ещё 102 литератора, среди них Агния Барто, Аркадий Гайдар, Евгений Долматовский, Вера Инбер, Василий Каменский, Михаил Лозинский, Владимир Луговской, Сергеев-Ценский, Ставский и Симонов, записанный в газете под именем Кирилл, а не Константин, хотя псевдоним в списке награждённых носил далеко не только он.

Ни один литератор из числа названных репрессирован не будет.

Среди награждённых не было Бабеля, но он ещё оставался на свободе.

* * *

Осведомитель НКВД 27 февраля 1939 года свидетельствовал: «Писатель Андрей Платонов, после двух разговоров с ним писателя М. Шолохова, внушившего ему, что его малолетний сын приговорен к 10 годам, наверное, без всяких к тому оснований, – находится сейчас в чрезвычайно подавленном, растерянном состоянии. Он всё время говорит только о рассказах Шолохова о массовых беззакониях, практиковавшихся органами НКВД, и о том, что, следовательно, Тошка страдает безвинно».

У Шолохова не оставалось никаких иллюзий касательно происходящего в недрах НКВД. Платонова он не щадил.

Осведомитель сообщал: «Шолохов рассказал ему об антисоветских методах допросов, которые, по его словам, применялись широко в системе НКВД в 1937 году не только на периферии, но и в центре для получения сознания своей вины со стороны абсолютно невиновных людей. Платонов не мог не поверить Шолохову – члену партии, депутату Верховного Совета. Вместе с тем, он не мог себе объяснить, что заставило Шолохова рассказать такие вещи именно ему, когда он и так встревожен участью сына. Платонов говорил: “Что это за игра? И зачем ему нужен я, не имеющий никакой роли ни в какой игре?”».

Не было никакой игры: Шолохов жёстко избавлял Платонова от каких бы то ни было иллюзий.

«Эти рассказы Шолохова, – писал осведомитель, – при всех сомнениях, настолько потрясли Платонова, что двое его ближайших друзей, с которыми он об этом говорил, с трудом поддерживали его душевное равновесие».

Платонов то злился на Шолохова, то отказывался ему верить.

– Ты брал письма, чтоб передать Сталину – куда ты их дел? – спрашивал Платонов.

– Отдавал в руки Ежову. Ежов все письма и заявления, не читая, бросал в корзину, – спокойно отвечал Шолохов.

Он не обманывал.

«Я не понимаю, – записывал осведомитель горькие слова Платонова. – Ведь делать-то Шолохов ничего не делает, зачем же он мне всё это говорит»…

По здравому размышлению Платонов мог бы признаться себе: никто, кроме Шолохова и ещё Фадеева – даже не пытался ему помочь.

Да, Шолохов был депутатом Верховного Совета. Но едва ли хоть кто-нибудь из более чем тысячи депутатов, если не брать в расчёт товарища Сталина, был в состоянии освободить Платона.

В тюрьмах сидели люди, в чью