Аквилон. Трилогия - Саша Токсик

с удивительной скоростью, выдававшей большую практику. — Раненько вы! Ждите, я с вами!

Не дожидаясь ответа, он оттолкнулся от причала. Я слышал знакомое гудение активации русалочьего камня, и его лодка плавно двинулась следом за нами. Физиономия Волнова сияла от удовольствия.

Его лодка быстро нагнала нашу, русалочий камень работал на полную мощность. Вот он уже идёт вровень, ухмыляясь во весь рот.

— Ну что, господин Ключевский, хоть вы и лучший гонщик на реке, а от меня не уплывёте, — подмигнул он. — Мои лодочки теперь как ласточки летают, благодаря вашей работе с камушками!

Рассказывая, Волнов надавил на рычаг, и его лодка ещё прибавила ходу. Детское желание посоревноваться читалось на его лице так явно, что отказать было просто невозможно.

— Данила, — предостерегающе начала Надежда, — у нас же серьёзное дело…

Но я уже активировал русалочий камень на полную мощность. Что-то щёлкнуло под днищем, и лодка рванула вперёд, оставляя за кормой пенный след.

«Гонка! Гонка!» — радостно забулькала Капля. — «Данила быстрее всех! Капля любит гонки!»

Она серебристой молнией выпрыгнула из воды и поплыла прямо перед нами. Разумеется, видел её только я, остальным казалось, что это просто волны и брызги.

— Ого! — взревел Волнов от восторга. — Вот это да! Ну, держитесь!

Его лодка тоже ускорилась, догоняя нас. Оба русалочьих камня работали на пределе, но старый лодочник компенсировал небольшую разницу в мощности мастерством и знанием течений.

— Вы что, дети малые? — возмутилась Надежда, но в её голосе звучало скорее веселье, чем настоящее негодование. — В такой важный момент устраивать гонки!

Она вцепилась в борт обеими руками. Её безупречная причёска начала разваливаться под напором встречного ветра, локон выбился из-под шпилек и развивался как лента. На щеках заиграл румянец, в глазах появился азартный блеск.

Мы неслись по каналу, распугивая мирных обитателей водных путей. Какой-то рыбак едва успел убрать удочку. Торговец фруктами крикнул нам вслед что-то неодобрительное. Стайка уток с кряканьем взмыла в воздух.

Вода пенилась за кормой, брызги летели во все стороны. Капли оседали на лице. Надежда взвизгнула, когда особенно крупная волна окатила нас водой.

«Брызги! Весело!» — Капля явно наслаждалась происходящим.

Я чувствовал её восторг через нашу связь. Для водяного духа скорость была словно полёт для птицы. Впервые, после печальной истории Плотвички, она снова радовалась жизни.

— Право руля! — заорал Волнов. — Баржа!

Действительно, прямо по курсу из-за поворота показалась гружёная баржа с овощами. Капуста и морковь громоздились на палубе горой, рулевой дремал на корме.

Я резко крутанул румпель вправо. Лодка накренилась, Надежда вскрикнула, прижимаясь ко мне. Пронеслись в метре от баржи, обдав сонного рулевого фонтаном брызг. Тот подскочил, ругаясь и грозя кулаком.

Волнов прошёл с другой стороны, хохоча как мальчишка. Его лицо было мокрым от брызг, но это только добавляло ему задора.

— Эх, молодость! — крикнул он. — Кровь играет!

Впереди уже показались склады Добролюбова. Высокие деревянные строения с надписью «Чистая вода Добролюбова» на фронтонах. Причалы, обычно забитые лодками и баржами, выглядели подозрительно пустынными.

Мы неслись к финишу ноздря в ноздрю. Волнов умело управлял своей лодкой, я выжимал из русалочьего камня последние крохи энергии. Надежда то смеялась, то ахала на особенно крутых виражах.

«Ещё! Ещё быстрее!» — требовала Капля. — «Капле нравится!»

Последний рывок, и обе лодки практически одновременно ткнулись в деревянный причал. Я не удержался и расхохотался, глядя на раскрасневшегося, но довольного Волнова.

— Ничья! — объявил он, утирая пот со лба. — Хороша гонка вышла! Он осёкся, оглядываясь вокруг. Его улыбка начала сползать с лица.

— А что это тут… Где все?

Только теперь, когда азарт гонки схлынул, мы обратили внимание на окружающую обстановку. И она была удручающей.

— Странно, — пробормотал Волнов, привязывая лодку. — Обычно тут как на ярмарке. А сейчас…

Надежда, глядя в крохотное карманное зеркало, пыталась привести в порядок растрёпанную причёску, но это было безнадёжное дело. Несколько прядей выбились окончательно, придавая ей вид романтической героини после бури. Она вздохнула и махнула рукой.

— Ладно, сойдёт и так. Всё равно мы уже приплыли.

Я помог ей выбраться на причал. Платье было забрызгано водой, на рукаве красовалось мокрое пятно. Но Надя только рассмеялась.

— Вот видите, что вы наделали? Теперь я похожа на авантюристку, а не на респектабельного доктора!

— Скорее на леди-пирата, — предположил я, добавив ей веселья.

Волнов выбрался из своей лодки, всё ещё оглядываясь по сторонам с растущим беспокойством.

— Нет, вы посмотрите! — он указал на пустые причалы. — Две баржи стоят, и ни души! Где грузчики? Где приказчики? Что за чертовщина тут творится?

Праздничное настроение окончательно испарилось. Мы стояли на пустынном причале, и тишина вокруг казалась зловещей после недавнего веселья. Даже чайки не кричали, словно и они почувствовали что-то неладное.

— Пойдёмте, — сказал я. — Выясним всё внутри.

И мы двинулись к складам, оставляя позади наши мокрые после гонки лодки.

* * *

Волнов семенил рядом, его круглое лицо вытянулось от тревоги. Весь его задор куда-то испарился, остался только испуганный пожилой человек, не понимающий, что происходит с его привычным миром.

Склады Добролюбова занимали целый квартал. Длинные деревянные строения с высокими потолками, рассчитанные на хранение тысяч бочек с водой. Обычно отсюда доносился шум: стук молотков, скрип тележек, голоса рабочих. Сейчас стояла такая тишина, что слышно было, как где-то капает вода.

Я толкнул тяжёлую дверь. Та открылась со скрипом. Внутри царил полумрак. Солнечные лучи пробивались сквозь щели в стенах, освещая пылинки в воздухе.

Ряды бочек уходили в глубину помещения, теряясь в темноте. На каждой виднелось фирменное клеймо — стилизованная волна с вписанными буквами «ЧВД». Пахло сыростью, деревом и чем-то ещё, неуловимо тревожным.

«Плохая вода», — тихо забулькала Капля. — «Капля чувствует».

«Тише, малышка. Я знаю».

— Эй! — крикнул Волнов, и его голос многократно отразился от стен. — Есть тут кто живой?

Никто не ответил. Только эхо долго металось под высокими сводами, постепенно затихая.

Прошли между рядами бочек. Наши шаги гулко отдавались в пустоте.

— Вот же напасть, — бормотал Волнов. — Куда все подевались? Что случилось то?

Мы с Надей знали, что случилось, но я не стал говорить Волнову ничего. Пускай сам всё услышит от владельца фабрики.

В конце склада виднелась фанерная перегородка, отделяющая контору от основного помещения. За ней горел свет, единственный признак жизни в этом царстве запустения.

— Там должен быть Добролюбов, — сказал я. — Пойдёмте.

Мы двинулись к свету, и с каждым шагом тревога нарастала. Что-то было очень неправильно в этой картине. Не просто остановка производства, а какая-то… обречённость, что ли. Как будто сам воздух пропитался отчаянием.

У самой перегородки Волнов споткнулся о брошенную