Изгнанники, или Топ и Харри - Лизелотта Вельскопф-Генрих

и ударил невидимого врага кулаком, поскольку никакого оружия у него в руке не было. Шонка попытался защищаться, откинулся назад, упал на спину и увидел над собой раскрытую волчью пасть. Он выхватил нож из ножен, но волк вонзил клыки в его запястье. Сын Антилопы тоже схватился за нож, однако черный длинноногий зверь вовремя заметил это и, одним прыжком перемахнув через Сына Антилопы, скрылся в зарослях.

Шонка вскочил на ноги. Нож он выронил. У него была перекушена артерия, и кровь била струей. Рука с поврежденным суставом бессильно повисла. Сын Антилопы разорвал пояс и перевязал артерию, туго стянув рану. Шонка, потерявший за это время много крови, в изнеможении повалился на землю.

– Кто это был? – едва слышно произнес он, тяжело дыша.

– Черный волк, – пробормотал Сын Антилопы, озабоченно глядя на Рогатого Камня.

Он не знал, как быть: теперь у него на руках были обессилевший, тяжело раненный товарищ и умирающий, задыхающийся пленник с набухшими от удушья жилами.

– Он должен стоять у столба пыток! – пробормотал он сам себе. – Для чего мы его поймали? Кто бы мог подумать, что этот сын предателя живым попадется нам в руки!

Он не без труда извлек кляп изо рта Рогатого Камня, и из груди того вырвалось хриплое дыхание.

С потерей крови слепая злоба Шонки выдохлась и уступила место алчности: он, не спрашивая Сына Антилопы, присвоил себе ожерелье Рогатого Камня из медвежьих когтей и потребовал:

– Поймай буланого! Это будет мой мустанг!

Сын Антилопы понимал, что лошадь им сейчас очень пригодилась бы: на нее можно было бы взвалить пленника. Поэтому он направился к лошадям. Буланый жеребец сердито покосился на него и, когда он взялся за лассо, ускакал прочь. Сын Антилопы, убедившись, что его не поймать, без особых усилий оседлал пегого мустанга.

Когда он вернулся к Шонке, тот презрительно хмыкнул:

– Что же ты упустил буланого?

– Придержи свой язык и побереги силы! – сердито ответил Сын Антилопы. – Он не был стреножен. Гораздо хуже то, что нам придется оставить наблюдательный пункт.

– Ты думаешь, нам надо уходить? – тихо спросил Шонка.

– А ты хочешь остаться здесь и сторожить эти лужи крови, которые любая слепая собака найдет даже в следующую луну? Ты разве не слышал – Джим, Красный Лис, в блокгаузе?

– Нет.

– Ненависть ослепила твои глаза и закрыла твои уши. Я жалею, что послушался твоего совета. Теперь мы должны уходить.

– Назад?

– А куда же еще? Давай садись на лошадь!

Шонке пришлось покориться. Сын Антилопы верно оценил положение, с этим нельзя было не согласиться. И Шонка вскарабкался на своего мустанга, хотя голова у него кружилась. Сын Антилопы поднял пленника, положил его на лошадь Маттотаупы и крепко привязал, как тушу убитого зверя. Потом вскочил на своего мустанга и велел Шонке ехать впереди, чтобы тот сам задавал темп движения. Галопа они себе позволить не могли. По расчетам Сына Антилопы, они должны были прибыть в стойбище не раньше чем через пять-шесть дней. Сыновья Большой Медведицы одновременно с двумя разведчиками, Шонкой и Сыном Антилопы, покинули зимнее стойбище в лесах предгорья и, скорее всего, уже добрались до Конского ручья.

Тем временем наступил рассвет. Сын Антилопы посмотрел в сторону блокгауза. Там все было тихо. Оттуда им опасность, похоже, не грозила. Солнце еще не грело, поскольку с севера дул влажный ветер. По небу плыли серые обрывки облаков. Местность, по которой они ехали, была безлюдной; даже дичь попадалась здесь редко, потому что в других местах добывать пищу было легче. Это была та самая местность, по которой одиннадцать лет назад Маттотаупа, Харка и Тобиас вели группу белых людей, застигнутых песчаной бурей во время одной из первых разведывательных экспедиций в связи со строительством железной дороги. Но сейчас Рогатый Камень не узнавал знакомые места, он вообще ни о чем не думал – ни о вчерашнем дне, ни о настоящем, ни о будущем. Его мучили боль в ранах, жажда и удушье. Прилив крови к голове, свисавшей с лошади, усугублял эти муки, и он постоянно пребывал в полуобморочном состоянии, на грани между мучительной явью и спасительным бесчувствием. Впервые в жизни он, уже став мужчиной, находился в чьей-то власти.

Шонка ехал шагом, лишь изредка переходя на легкий галоп. У него был не только поврежден сустав на руке; боль от укуса шеи тоже мучила его все сильнее. Время от времени он вынужден был просить Сына Антилопы ослабить ему повязку, чтобы рука не онемела. При этом он каждый раз опять терял кровь. Вся надежда его была на то, что в ближайшие дни их освободят от дозорной службы. А может, они встретят воинов, направляющихся к фактории, и кто-нибудь из них сможет проводить их к стойбищу. По вечерам выли волки. Сын Антилопы один нес караульную службу и вскоре тоже начал выбиваться из сил.

О пленнике он заботился лишь в той мере, в какой это было необходимо, чтобы доставить его в стойбище живым: по вечерам отвязывал его и снимал с лошади, а когда становилось холодно, укрывал его шкурой. Время от времени он давал ему воды. От пищи Рогатый Камень отказывался. Раны его постепенно перестали кровоточить и покрылись коркой.

Однажды Шонка и Сын Антилопы услышали топот копыт и по звуку определили, что это были два или три всадника. Возможно, их смена. Получив известие о приближении войск, индейцы постоянно держали под наблюдением блокгауз Беззубого Бена, самую ближнюю к местам поселения дакота факторию.

Сын Антилопы быстро въехал на холм, чтобы подать всадникам знак, но те были уже далеко. Им не оставалось ничего другого, как продолжить тяжелый путь, не рассчитывая на помощь.

Чтобы заглушить чувство слабости и тошноту, Шонка вслух предавался мечтам о мести. Чем хуже ему было, тем страшнее и изощреннее представлялись ему мучения, которым он хотел подвергнуть своего врага Рогатого Камня у столба пыток. На третий день Сыну Антилопы надоело это бесконечное и беззастенчивое хвастовство. Когда во время очередного привала Шонка опять разразился фантазиями на свою любимую тему, Сын Антилопы не выдержал.

– Маттотаупа убил не твоего, а моего отца, и если Рогатый Камень вообще окажется у столба пыток, то этим ты будешь обязан только мне! – сердито произнес он.

– Не тебе, а черному волку! – возразил Шонка. – Кстати, эта злобная тварь все еще крадется за нами. Ты не хочешь ее наконец застрелить?

– Нет. Я хочу взять ее с собой, для следующих «живых картин», – с насмешкой ответил усталый и раздосадованный Сын Антилопы.

– Эту игру придумали злые