Изгнанники, или Топ и Харри - Лизелотта Вельскопф-Генрих

мертвецу, потом прошелся взад-вперед по залу. В конце концов он грубо, чуть ли не пинками согнал трех охотников с места, на котором ему по непонятным причинам непременно захотелось расположиться. Те, недовольно ворча, поднялись и перебрались на другое место. Рыжий Джим вел себя как сильный самец в собачьей стае. Адамсон видел, как он лег и подозвал к себе Бена. Они укрылись одним одеялом. Это навело его на мысль, что они, возможно, заодно и вместе проворачивают какие-то темные дела.

Абсолютная тишина действовала усыпляюще, и Адамсон с трудом заставлял себя не ослаблять внимание.

Он не понял, спал ли он, когда вдруг уловил какой-то странный звук. Ему показалось, будто в блокгаузе что-то происходит. Он выпрямился и посмотрел в ту сторону, где спали Рыжий Джим и Бен. Их на месте не было. На полу осталось лишь откинутое одеяло. Между тем звуки, которые услышал Адамсон, – как будто кто-то складывал доски – исходили именно оттуда. Адамсон в темноте поискал глазами Джима и Бена, но так и не обнаружил их. Однако они должны были находиться в доме, поскольку дверь, которую он охранял, была единственным выходом. Юноша встал и принялся искать их уже более основательно. Они бесследно исчезли. Адамсон уже хотел поднять тревогу, но решил сначала обсудить это обстоятельство с Джозефом, стоявшим у бойницы вблизи от двери.

– Черт с ними, пусть драпают, если хотят, – сказал тот. – В этой ситуации без них у нас даже больше шансов уцелеть.

– Да, но было бы не лишним узнать, как можно незаметно покинуть дом.

– Зачем? – холодно ответил Джозеф.

У Адамсона сложилось впечатление, что тот знает больше, чем говорит. Может, он знал, где находится потайной ход, и не хотел выдавать секрет? А может, даже сам помог сбежать этой парочке? Адамсон не стал допытываться.

Когда забрезжил рассвет, он открыл дверь, чтобы посмотреть на лошадей. Утро было холодным, дул резкий ветер. Лошади невозмутимо паслись в загоне. Гнедой жеребец Адамсона поприветствовал хозяина тихим ржанием. Юноше сразу бросилось в глаза отсутствие четырех лошадей – полудиких мустангов Маттотаупы, его сына и Рыжего Джима и лошади Бена. Значит, Красный Лис с Беззубым Беном и в самом деле смотали удочки.

Адамсон не спеша прошелся вокруг старого, почерневшего от времени блокгауза, с которым теперь и его связывали необычные приключения. Вдруг кто-то звонко хлопнул его по плечу.

– Не вешай нос, парень! – воскликнул неотесанный чурбан, которого все называли Кровавым Биллом. – Златые горы, которые нам обещали, похоже, можно забыть, но мы не пропадем. Что-нибудь придумаем. Сегодня сюда должны прийти солдаты. Может, и для нас найдется работенка, разведчиками или ополченцами. Время непростое, пахнет жареным, и наши вояки будут рады подкреплению. Им позарез нужны люди, которые знают Дикий Запад!

Адамсон презрительно скривил рот.

– Дорогой мой, на безрыбье и рак рыба! – заметив это, продолжил Кровавый Билл. – Я сам терпеть не могу солдатню, этих проклятых всезнаек. Но я уже пропил и проиграл деньги на кабачок в Омахе. Так что у меня нет выбора. Одним словом, долой мысли! Грудь колесом, смотри орлом!

Адамсон и в самом деле невольно посмотрел на небо, серым покровом нависшее над степью. Эта холмистая земля была бесплодна, здесь могла расти лишь короткая живучая трава. Желтые тяжелые воды Найобрэры неслись вдаль.

Бродяги и золотоискатели собрались на короткое совещание и выбрали двух вожаков: Джорджа и Майка, которых Адамсон знал еще меньше, чем остальных. Те первым делом велели выставить часовых на окрестных холмах. Запасов в фактории было достаточно, и «защитники» блокгауза не отказывали себе ни в мясе, ни в бренди. Они праздно валялись вокруг, лениво переговариваясь друг с другом. Исчезновение Рыжего Джима и Бена больше никого не волновало. Все были рады, что среди них нет главных виновников. Билл и Джозеф выволокли труп Маттотаупы из дома и бросили в реку.

Около полудня часовые сообщили о приближении солдат. Адамсон принял эту новость без всякого интереса. Наконец в факторию прибыл небольшой отряд из тридцати драгун и десяти одетых во все кожаное ополченцев под командованием майора Смита. Майор дал команду спешиться и выслушал короткий доклад Кровавого Билла и Тома без Шляпы, затем приказал осмотреть и занять блокгауз. Лошадей разместили в загоне. Вскоре бродяги и золотоискатели устроили совместный перекур с ополченцами и услышали много нового. Подсел к ним и Адамсон. Ожидались крупные восстания дакота, которых должны были загнать в резервации, и все готовились к многолетней кровопролитной борьбе до полного покорения индейцев. Стать ополченцем означало обречь себя на суровую, полную опасностей жизнь. Это горький, но гарантированный хлеб. К тому же добывать его придется вблизи «земли обетованной», богатой золотом, вблизи Черных холмов. Адамсон посмотрел на майора, который стал бы его командиром, если бы он выбрал этот путь. Крестьянский сын не привык подчиняться кому бы то ни было, и мысль об этом не вызывала в нем восторга. Но что ему оставалось делать? Получалось, что он становится наемником, чтобы убивать индейцев, которые честно продали ему землю, причем убивать по приказу тех, кто эту землю у него отобрал.

Адамсон старался не думать о Харри. Ему было стыдно за то решение, которое он принял, он чувствовал себя бараном, которого пинками гонят вместе со стадом.

Вечером он уже был ополченцем. Майор, не по возрасту седовласый, с безупречной выправкой, смотрел на него сверху вниз голубыми глазами. Адамсон испытывал к майору нечто среднее между симпатией и неприязнью. Смит же, судя по всему, сразу проникся доверием к молодому человеку и даже дал ему ответственное задание: отправиться вместе с индейским проводником драгунов в ближайший форт на Миссури с донесением, что ему необходимо подкрепление, а фактория на Найобрэре нуждается в перестройке с целью превращения ее в оборонительное сооружение.

Отправление было назначено на следующее утро. Адамсон приготовил провиант и перед самым рассветом пришел в загон для лошадей. Индейский проводник уже ждал его. Это был стройный смуглый мужчина очень высокого роста в коричневых бархатных штанах, в прошитой ярко-красными нитками жилетке поверх серой рубахи и в мокасинах. На мрачном лице его, обрамленном двумя косичками, было написано холодное равнодушие. Не ответив на приветствие Адамсона, он вскочил на маленького пегого мустанга и поскакал вперед. Адамсон двинулся следом на своем гнедом, который был резвее, но менее вынослив, чем индейские лошади.

Тобиас – так звали индейца-проводника – целый день почти не размыкал уст и держал хороший темп. Они пересекли реку там же, где за день до этого переправился Адамсон, и долго скакали по голым