Обыкновенная война - Борис Геннадьевич Цеханович

в составе мотострелковых подразделений одиночной машиной или парой противотанковых установок. Ну…, максимум взводом. Но мне всё-таки хотелось провести занятие и по развёртыванию батареи и взвода. В какой-то степени это были и ностальгические воспоминания о службе в Германии, когда батареи развёртывались с ходу по командам – «Танки справа. Танки слева». Или по команде – «В линию взводных колонн», а потом «В линию машин». Получалось очень красиво. Вот и сейчас все эти команды мы в течение часа сначала отработали в пешем порядке, а потом начали это повторять на машинах. Я встал посередине поля и стал подавать команды. Поле было большое: километр на два, чистое и ровное. Поэтому все манёвры машины выполняли чисто и чётко, что наполняло моё сердце радостью и гордостью за своё подразделение. Наверняка, с гор боевики тоже наблюдали за действиями батареи: пусть, суки, смотрят и знают, что несмотря на предательские действия политиков, позорных правозащитников – «друзей Дудаева» и «дерьмократов», которые своими действиями льют воду на мельницу боевиков – они будут всё равно разбиты и наказаны.

Особенно красиво получалось развёртывание батареи с фронта. Идёт колонна, видна только передняя машина. По команде «В линию взводных колонн» – вправо и влево уходят первый и третий взвода на расстояние триста – четыреста метров друг от друга. А по команде «В линию машин», как будто распускается цветок: все машины на повышенных скоростях выходят на одну линию, занимают свои места, выравниваются. По команде «Стой!»: они останавливаются и одновременно подымают пусковые установки – Красота.

Правда, конец занятия был всё-таки испорчен: молодой водитель не осуществлял должного контроля во время перемещений за приборами и проморгал сигнал перегрева двигателя: как у нас говорят – движок «словил клин». Самое обидное, что машина была одна из лучших. В огорчённом состоянии я прибыл в расположение и даже похвала командира полка и начальника штаба за проведённое занятие, которое они наблюдали издалека, не сумела поднять моего настроения.

С вечернего совещания вернулся возбуждённым: – Алексей Иванович – пляши. Командование разрешило десятидневные отпуска домой: так как Игорь на несколько дней выскакивал домой, то теперь твоя очередь. Завтра первая группа офицеров, во главе с командиром полка уже убывает домой.

Допоздна горел свет в нашем салоне: Кирьянов смотался на склад и получил там новое обмундирование, оборудовал его, быстро собрал вещи и мы уже в спокойной обстановке посидели за столом, провожая товарища.

Прошло пару дней, после отъезда замполита, вечером, в одиночестве, я сидел в салоне и, наслаждаясь хорошо заваренным чаем, читал книжку. Распахнулась дверь и ко мне шумно ввалился Володя Булеев: – Боря, ты чего скучаешь здесь? Ну-ка, пошли со мной….

– Володя, куда? Давай лучше чайку попьём, – предложил я, так как мне не хотелось никуда идти.

– Пошли, Боря. Если ты забыл, то для тебя это будет интересным сюрпризом.

Мы вышли из расположения батареи, перешли дорогу, миновали сараи, где жили разведчики и подошли к большой палатке, откуда доносился сдержанный гул голосов. Володя откинул полог и вошёл первым – я за ним. Посередине палатки был накрыт стол, за которым сидело человек двенадцать: офицеры, прапорщики штаба и подразделений. Старшим был подполковник Колесов, который оставался за командира полка.

Володя подтолкнул меня в спину к месту во главе стола: – Боря, иди, садись туда. Это твоё место.

Я отрицательно мотнул головой: – Неее… Это место командира полка, пусть Колесов и садится.

Володя заулыбался: – Товарищи офицеры, Борис Геннадьевич, забыл, что я его приглашал на 14 апреля, где он будет на этом мероприятии самым почётным гостем. Вы, Александр Анатольевич, извините, но он мне две недели назад жизнь спас. В такую заваруху попали, что я думал – уже всё.

Колесов в своей обычной манере неопределённо пожал плечами, типа – а мне всё равно и таким образом давая «добро» на такое распределение мест. Подталкиваемый Булеевым, я несколько смущаясь, сел на командирское место и повернулся к секретчику, который сел рядом со мной: – А, что сегодня за дата у тебя? В честь чего торжество?

Володя дал команду, все оживлённо задвигались за столом, наливая себе водку и придвигая закуску. Булеев налил мне, Колесову и Ренату, потом себе: – Двадцать лет службы в Армии. Юбилей! Разве это не достойный повод, для того чтобы его справить в кругу товарищей?

Подняли кружки за здоровье юбиляра, потом за полк. Третий тост выпили за тех, кого нет с нами, а потом вывалили на улицу перекурить, а заодно посмотреть салют, который Володя заказал артиллерийскому дивизиону. Кто был зачинателем этой традиции, сейчас уже невозможно определить. Но уже через неделю стояния на плем. станции те офицеры, которые хотели что-нибудь отметить, заказывали в артиллерии салют. Можно было заказать салют трёх видов: просто несколько залпов осветительными снарядами: тут артиллеристы дивизиона насобачились классно – вывешивали батареей или дивизионом ровный ряд осветительных снарядов в воздухе, которые медленно и величественно снижались на землю. Или можно было давать залп: половина снарядов в залпе осветительные, а другая половина дымовые со взрывателями В-90. Получалось очень красиво: среди осветительных снарядов, на равных расстояниях, вспыхивали багровые, яркие вспышки, внутри белого клубка дыма. Такой салют назывался – «брызги шампанского». А третий вид – это когда низко над землёй, в воздухе, разрывались только одни дымовые, тоже очень красиво и называлось – «ядрёным взрывом». Когда мы первый раз применили «ядрёные взрывы» над духами, те переполошились и стали орать в эфир: – Русские, вы что очумели что ли? Мы же по вам газы не применяем, не применяйте и вы…

Но потом они привыкли к этому и не реагировали. Сейчас в воздухе над передним краем буйствовали «брызги шампанского»: артиллеристы, как всегда не подкачали и зрелище получилось красивое, но короткое – всего пять залпов.

– Володя, чего только пять, а не двадцать? – посыпались со всех сторон вопросы. Обычно заказывали по числу лет: у Бородули дочке исполнилось пятнадцать лет – он заказывал пятнадцать залпов. А другой десять залпов – по числу лет совместной жизни в браке. Тут у одного день рожденья было – исполнилось сорок лет, то ему сделали двадцать залпов.

– Ребята, я ведь прапорщик. Будет несколько не по чину заказывать себе двадцать залпов.

Застолье затянулось далеко за полночь, но я ушёл рано, так как мне нужно было заступать на ночное дежурство в батарее.

Утром, после батарейного развода, я сидел в салоне и чертил схему непосредственного охранения и самообороны батареи: уже на три взвода, соответствующие изменения делал и на своей рабочей карте. В самый разгар работы