Дочери Лалады. Паруса души - Алана Инош
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ниэльм замер, не в силах произнести ни слова. Больше всего хотелось убежать, но Онирис говорила ему не шарахаться от господина Эвельгера, чтобы не обидеть его. А тот подошёл и протянул ему руку. Ниэльм вложил в неё свою дрожащую ладошку. Рука, тёплая и сильная, ласково сжала его маленькую кисть.
— Не бойся. Идём со мной.
Господин Эвельгер отвёл Ниэльма в свою комнату, сел в кресло у окна, а мальчика поставил между колен, держа его руку в своих. На подоконнике лежала книга, которая называлась «Сто тысяч раз».
— Что стряслось? — спросил он серьёзно и заботливо. — Ты выглядишь так, будто тебе кошмар приснился.
Тепло его рук немного отогрело Ниэльма, и он, стараясь выражаться как можно учтивее, дрожащими губами пробормотал:
— Я... Я... Мне действительно приснился страшный сон. Про хераупса, Йеанн и мою покойную матушку. Я проснулся и побежал... А когда хотел вернуться в нашу комнату, попал не туда. Я не помню, где она. Я здесь совсем недавно и ещё не привык. Извини, господин Эвельгер, если побеспокоил тебя.
Тот выслушал его сбивчивый рассказ с мягким сочувствием.
— Да, встреча с чудовищем была у вас, должно быть, впечатляющая, — проговорил он. — Попробуем тебя успокоить... Я слышал, ты любишь чтение вслух? Могу почитать поэму. — Он кивком показал на книгу, что лежала на подоконнике.
Ниэльм смущённо поблагодарил. Ему уже не так сильно хотелось убежать. Господин Эвельгер усадил его к себе на колени, открыл книгу и начал негромко читать. Это была поэма о Гильгернской битве, и Ниэльм вспомнил, что Онирис ему рассказывала о господине Эвельгере... Он и сам был героем этого сражения, и потерял в нём супругу. Сквозь смущение и робость в груди у мальчика шевельнулось уважение и щемящее сочувствие. Пожалуй, господин Эвельгер действительно хороший и добрый, подумалось ему. Напрасно он боялся.
Чтение оказалось очень убаюкивающим, и Ниэльм начал клевать носом. Сначала он изо всех сил старался не уснуть, дабы не проявить таким образом неуважение, но его веки неумолимо слипались, а голова весила, как целая туша хераупса...
Когда раздалось сонное сопение, а светлокудрая голова мальчика склонилась Эвельгеру на плечо, тот умолк и несколько мгновений спустя закрыл книгу. Отложив её на подоконник, он легонько, осторожно обнял Ниэльма и погрузил губы в его мягкие и пушистые волосы.
Услышав шаги за дверью, он понял, что мальчика ищет отец. Поднявшись из кресла с Ниэльмом в объятиях, он попросил одушевлённый дом открыть дверь комнаты. Тирлейф, проснувшись и не обнаружив сына в постели, действительно отправился на его поиски, а увидев его на руках у Эвельгера, на миг оторопел, а потом смутился.
— Ох... Прошу прощения, господин Эвельгер! — прошептал он. — Он тебя побеспокоил?
— Ничуть, — ответил тот вполголоса. — Мальчику просто приснился кошмар, и он метался по дому. Ко мне он забежал по ошибке, так как ещё не запомнил расположение комнат. Всё в порядке.
Тирлейф поблагодарил Эвельгера и вернул спящего Ниэльма в постель. Было без десяти минут четыре.
В половине пятого все начали подниматься. Ниэльм после своих ночных приключений спал так сладко, что жаль было его будить. Заглянувшей в комнату Эллейв Тирлейф шёпотом сказал:
— Ниэльм плохо спал. Проснулся от кошмара, принялся бегать по дому, господин Эвельгер его кое-как успокоил. Я знаю, что вы собирались утром пораньше отправиться купаться, но пусть он лучше поспит.
Эллейв склонилась над мальчиком, глядя на него с сочувствием и нежностью.
— Бедняга, — прошептала она, легонько целуя его в щёку. — Конечно, пусть отдыхает, раз спалось ему скверно. В другой раз сходим.
К завтраку, который был подан в половине шестого, Ниэльма тоже будить не стали, а сам он проснулся в семь. Верен с батюшкой Тирлейфом гуляли в саду, а на столе под окном Ниэльма ждала тарелка, полная великолепных ягод йордхуббе, стакан молока и бутерброды с холодным отварным мясом — поздний завтрак, о котором, должно быть, позаботилась для него хозяйка этого дома, добрая и прекрасная госпожа Игтрауд.
Горьковатый холодок разочарования разлился у него внутри: он проспал! И его не разбудили... Наверно, Эллейв с Онирис ушли купаться без него. Этот проклятый кошмар так некстати приснился, и ночь прошла кувырком... Несомненно, проспал он из-за этого. Ниэльм так расстроился, что даже полная тарелка чудесных ягод его не радовала... Однако желудок не считался с его чувствами и требовал еды. Пришлось сесть за стол и съесть всё, что перед ним стояло, и это было очень вкусно.
Когда он спустился в сад, чтобы присоединиться к батюшке Тирлейфу и Верену, так как ничего другого ему не оставалось, его окликнули. На дорожке под кронами деревьев стояла Эллейв и улыбалась ему.
Несколько прыжков — и Ниэльм влетел в её объятия.
— Госпожа Эллейв... Я проспал... Я думал, ты с Онирис ушла на море без меня...
Та сперва расцеловала его, а потом, шутливо хмурясь, спросила:
— Мы же вчера договорились, что ты зовёшь меня матушкой. Или ты передумал?
Ниэльм был вынужден рассказать свой сон — не весь, конечно, а ту его часть, где матушка обижается на него.
— Прости, госпожа Эллейв, — изо всех сил стараясь не расплакаться, пробормотал он. — Наверно, всё-таки матушка Темань рассердится на меня там, в Чертоге, если я буду тебя так звать...
— Ох, дружище ты мой, золотце родное, — тихонько засмеялась Эллейв, щекоча поцелуями его лицо и поглаживая по спине. — Да называй ты меня как угодно, это неважно. Важно, что мы с тобой вместе. И любим друг друга. Ты ведь меня любишь?
— Да, да! — воскликнул мальчик, горячо обнимая её за шею и целуя в ответ. — Очень, очень люблю!
— Ну вот, это самое главное. — Эллейв крепко прижала Ниэльма к себе и нежно потёрлась носом о его щёку. — А купаться мы можем прямо сейчас пойти, если хочешь. Ещё не очень жарко, часиков до одиннадцати можем поплескаться, а потом начинается самая жара, лучше будет домой вернуться.
Ниэльм даже взвизгнул от счастья, что купание всё-таки состоится. Эллейв расхохоталась и покружила его в объятиях. Правда, им пришлось подождать возвращения Онирис с утренней службы в храме, а уж только потом отправиться на море.
