Полное собрание стихотворений и поэм. Том 1 - Эдуард Вениаминович Лимонов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Славы и жизни из / древних… Сенека… Лукулл…» Луций Анней Сенека (4–65 годы до н. э.) — римский философ-стоик, поэт и государственный деятель. Воспитатель Нерона и один из крупнейших представителей стоицизма. Луций Лициний Лукулл (не позднее 117 года до н. э. — 56 год до н. э.) — римский военачальник и политический деятель из плебейского рода Лициниев Лукуллов.
«Ягоды Саргона светили мне сегодня / Когда я проходил по ночи». Саргон II — царь Ассирии приблизительно в 722–705 годах до н. э. Ягоды Саргона — имеется в виду армянское вино.
«Почему я не люблю Мао Тзэ Тунга?..» Мао Цзэдун (1893–1976) — китайский государственный и политический деятель. Вызывает многолетний интерес Лимонова и часто упоминается в его эссеистике. В книге «Священные монстры» (2003) Мао посвящено эссе «Император-крестьянин»: «В последние десятилетия жизни он соревновался уже не с Марксом и Сталиным, но с Конфуцием и Цинь Шихуанди. Родившись в 1893-м в императорском Китае, где девочкам бинтовали ноги, он умер в 1976-м, когда у Китая уже было ядерное оружие. И старый мудрец спокойно говорил о преимуществах Китая перед другими ядерными державами…»
«…сопляки! — говорил Эрнст Неизвестный». Эрнст Иосифович Неизвестный (1925–2016) — советский и американский скульптор. Нередкий персонаж прозы и эссеистики Лимонова; в эссе-некрологе «Эрнст» («Свежеотбывшие на тот свет») он даёт интересный анализ художественной манеры и жизненной модели Неизвестного: «Его скульптуры насквозь литературны и, я бы сказал, беспомощно примитивны. С 1956 года он стал создавать “Древо жизни” — может быть, в подражание “Божественной комедии” Данте. Никакой особой философии, кроме гигантомании, я в его этой скульптурной дури не обнаружил. Уже после его смерти прочитав в его воспоминаниях, что Эрнст начинал вместе со скульптором Церетели, я понял с удовольствием, что у них общее, пошлое понимание скульптуры как уподобление человека машине и глыбам камня <…> Ирина Петровская распинается на “Эхе” о художниках в связи с Эрнстом Неизвестным, противопоставляя его советским руководителям-карликам.
Однако Эрнст только и делает, что вспоминает этих “карликов” (в своих мемуарах и интервью) и с гораздо меньшим пиететом вспоминает товарищей по искусству. Эрнст был очарован властью. Жалел, видимо, что к ней не принадлежал».
«И еврейки меня любили и знали кто я / и верили мне хотя я не был мужчиной / рыцарем. воином. бабником из Европы / они любили меня». Ср. с пассажем из книги «Это я — Эдичка»: «А однажды мы даже перевозили железные кровати с сетками, кровати для двух девушек, шестнадцати и двадцати лет, кровати, привезённые ещё из СССР. А девочки были милые, с оттопыренными попками, на высоких каблуках, лопающиеся от собственного сока еврейские девочки, так и хочется сказать банальное, скажу: “с глазами молоденьких барашков” — навыкате глаза, глупые и доверчивые. Я не очень люблю брюнеток, но к еврейским девушкам у меня какое-то благодарное чувство. Русский поэт не может не любить их — они его основные читатели и почитатели. “Ах, Толя, кто ещё читает нас в России, как не еврейские девушки”, — писал как-то Есенин-поэт Мариенгофу-поэту из Америки в Россию». А в книге «Старик путешествует» говорится, что это было обоюдным влечением: «Всё проистекает, имеет свой источник откуда-то. Моё влечение к молодым женщинам-еврейкам — тоже. <…> Я был влюблён (ну сколько мне было? Лет девять, ну не старше одиннадцати точно), причём, как я помню, плотской любовью, просто-таки пылал к этой молодой еврейке, матери моих дружков Мишки и Лёньки [Гернеров], — к Бэбе».
«Есенин с тихой завистью из берёзок смотрел за мною / Ну даёшь — говорил. Ну давай говорил». Сергей Александрович Есенин (1895–1925) — пожалуй, самый любимый в народе русский поэт XX века.
Есенин также упоминается в тексте Лимонова «Мы — национальный герой» (в следующем контексте: «Лимонов играл в кино: / Степана Тимофеевича Разина / Емельяна Пугачёва / Василия Ивановича Чапаева /Сергея Есенина / и самого себя / в картине под названием “Национальный герой”») и в стихотворении «У Есенина Серёженьки» из сборника «Мой отрицательный герой».
Надо отметить, что Лимонов ценил не столько Есенина-поэта, сколько Есенина-промоутера и автора писем. Вот характерная реплика в одной из «Книг мёртвых» (глава посвящена Дмитрию А. Пригову): «…я твёрдо запомнил прочитанное мною где-то высказывание Сергея Есенина о том, что стиху и литературе вообще необходима мелодрама. “Без неё, — сказал Есенин, — настоящей славы не будет. Так и проживёшь всю жизнь Пастернаком!” Интересно, что Пастернак к концу жизни взял и создал слезливую мелодраму, роман “Доктор Живаго”, и получил “настоящую славу” — литературный и политический скандал. Хотя сам роман — худшее из возможных, пошлятина, почему-то вышедшая из-под пера рафинированного эстета, декларировавшего: “Коробка с красным померанцем / — Моя каморка. / О, не об номера ж мараться. / По гроб, до морга!” Что касается замешанного мною тут Есенина, то хотя теоретик искусства из этого пропахшего водкой парня — никакой, но чутьё — что нужно, что не нужно в литературе — было у него звериное. Потому и стал народным поэтом — знал, что именно нужно».
«Рафлезиа Арнольди. Открыли / недавно. А был неизвестный вид. / Так и я. неизвестный вид». Раффлезия Арнольда — вид растений из рода Раффлезия семейства Раффлезиевые. Многие виды этого рода находятся под угрозой исчезновения. Раффлезия Арнольда цветёт одиночными цветками, которые являются одними из наиболее крупных на планете: их диаметр — 60–100 см, а масса — до 8 кг.
«Ах неужели это вы Степан Тимофеевич» — имеется в виду Степан Тимофеевич Разин (около 1630–1671) — донской казак, полководец, бунтовщик, предводитель народного бунта 1670–1671 годов, один из наиболее популярных героев русского фольклора. Разин также упоминается в тексте Лимонова «Мы — национальный герой» и в стихотворении «Меня интересовали Ленин и Пугачёв…» из сборника «Ноль часов».
В книге «В плену у мертвецов» (2002) Лимонов напишет: «Восстания преступников Разина и Пугачёва пошатнули самые основы Российской государственности. Да, Степан Разин и Емельян Пугачёв были преступниками, бросившими вызов Власти и Системе. Одновременно они являлись вождями непобедивших, мощнейших восстаний низших классов общества против династии Романовых и, как таковые, являлись героями этих низших классов. И не
