Заповедник для академиков - Кир Булычев

Они молчали ту минуту или две, пока охранник принес бутылку, и Фишер налил Андрею водки в чайную чашку. Потом подумал, налил себе тоже.

Охранник молча вышел.

— И еще мне жалко, — сказал наконец Андрей, — что она так и не отомстила. Она хотела отомстить Алмазову, а может, Сталину — тем, кто был виноват в смерти ее мужа. Я думаю, что она согласилась стать… подругой Гитлера ради этой мести.

— Я согласен с вами, — сказал Фишер. — Но и вы согласны… — Он понизил голос. — Вы согласны лететь со мной в Англию?

— Разумеется, — сказал Андрей. — Куда угодно — только отсюда. Мне надоел очередной лагерь. Пора на пересылку.

В своих предчувствиях Карл Фишер был более чем прав. Уже когда он сидел у Андрея Берестова, начались бои вокруг Варшавы — корпус Гудериана, попавший под удар в Варшаве, начал отступать, и с каждым часом все более обнаруживалось, что эта война — чистой воды авантюра Гитлера, которая могла бы принести плоды, если бы он оставался наверху пирамиды. Без него эту войну скорее следовало бы назвать операцией «Голый король». Эти слова принадлежали Рузвельту и были сказаны куда позже, после того как Черчилль стал премьер-министром. То есть на следующий день.

На улицах чешской столицы появились демонстранты — полиция и вызванные войска разгоняли их, в одном месте эсэсовцы открыли стрельбу и убили несколько человек, но к ночи на Вацлавскую площадь вышла вся Прага, и площадь украсилась миллионом зажженных свечей.

Генерал де Голль, столь тщательно оттесняемый Гемелином, без приказа свыше, так и не дождавшись окончательного решения Генерального штаба Франции, сговорился с командующим 5-й армией и двинул свои танки на Кельн. Сопротивление этому удару было слабым и неорганизованным.

Когда стемнело, как раз во время первого налета английских бомбардировщиков на Берлин, не принесшего большого вреда, но посеявшего панику в городе, в рейхсканцелярии Рудольф Гесс принял приехавших из Варшавы, чудом оставшихся в живых тибетского ламу Ананду, который так и не промолвил ни одного слова, и Лобзанга Рапу. Оба были истерзаны дорогой и испытаниями, которые им пришлось перенести. Лобзанг Рапа первым делом заявил, что железные дороги к востоку от Берлина потеряли общее управление и вагоны переполнены дезертирами. Гесс отмахнулся от этой информации — это дело министерства транспорта и военных комендатур. Сейчас, после мученической кончины Великого Мага и Учителя — генерала Гаусгофера, следовало решить, что делать Посвященным далее. Ведь среди них нет согласия, как трактовать взрыв бомбы? Принять ли его за возмущение рока против неправильных и несвоевременных действий фюрера или пренебречь трагедией и продолжить великую борьбу? Вызванные на ту же встречу еще два представителя Посвященных, вчера еще обладатели великой страны и предмет трепета соседей, не имели собственного мнения и надеялись на то, что тибетский учитель и камрад Гесс лучше их владеют связями с иррациональным миром.

— Мне необходимо срочно вылететь в Тибет, — сказал наконец лама Лобзанг Рапа. На этот раз он был без зеленых перчаток — он боялся, что его кто-нибудь узнает. — Попрошу выделить мне самолет и охрану. Я не могу дать ответа без консультаций с ламами монастыря в Лхасе, и вы это понимаете не хуже меня, герр Гесс.

Гесс отошел к столу, за которым еще недавно сидел фюрер.

— Все могут быть свободны, — сказал он. — Мой секретарь проводит вас на третий этаж в партийную кассу, где вы получите деньги на дорогу.

— Куда? — спросил один из берлинских магов. Голос его сорвался, и он откашлялся. Гесс никогда ранее не видел его без длинной лиловой тоги, в которой тот появлялся перед избранными, и потому никак не мог вспомнить его настоящего имени.

— К чертовой матери, — сказал Рудольф Гесс и, повернувшись, вышел в маленькую дверь за столом фюрера. Он не хотел больше видеть этих людей.

Гессу было необходимо успеть на чрезвычайный совет, собиравшийся на вилле Бормана. Туда приедут Геббельс и Розенберг. Может, будет алкоголик Лей. И они станут делить остатки власти, так как не понимают, что империя в нынешнем состоянии не устоит. И те, кто будет упорствовать в этом, погибнут под развалинами Берлина.

Гесс прошел в комнату правительственной связи. Дежурный приветствовал его. Гесс связался с верховным штабом вермахта. Польские войска заняли Данциг и выходят к границе с рейхом. Танки генерала де Голля продолжают преследовать отступающие местные гарнизоны. Палата общин английского парламента почти единогласно избрала премьером поджигателя войны Уинстона Черчилля. Лишь из России не было никаких вестей. Словно она затаилась для прыжка — но куда прыгнет кавказский лев после убийства Варшавы?

Гесс приказал подать машину. Он вдруг понял, что единственный путь остановить войну и спасти империю в том, чтобы уговорить Англию на немедленный мир. На любых условиях. Как только Англия согласится на мир — остальные не так страшны. Две арийские державы, объединившись, спасут мир льда!

Рудольф Гесс вызвал по правительственной связи адмирала Канариса, который оказался у себя в кабинете. Он приказал прибыть к нему в рейхсканцелярию через двадцать минут со всеми документами, касающимися «Полярного дела».

Канарис сказал, что выезжает. Из всех оставшихся в живых вождей рейха он более других мог положиться именно на Гесса, несмотря на мистический склад его ума. Гесс был англофилом, что в этой ситуации могло сыграть решающую роль. Канарис понимал, что при потере общего руководства продолжение войны с Польшей и Францией бессмысленно.

Гесс еще раз вернулся в кабинет фюрера. Он любил этого человека, он считал его пророком, близким к богам Валгаллы, он до конца дней будет оплакивать его как мессию… Зазвонил телефон. Это был Геббельс.

— Рудольф, мы не можем больше ждать. Мы должны немедленно избрать наследника фюрера. Неужели ты не понимаешь, что любая минута промедления опасна для рейха?

— Я не претендую на эту роль, — сказал Гесс.

— А мы и не рассматриваем твою кандидатуру, — отрезал Геббельс.

— Тогда мне нечего делать у вас.

— Если ты задумал предательство, — крикнул Геббельс, — мы найдем тебя и уничтожим! Понимаешь, уничтожим!

Гесс повесил трубку. Времени и в самом деле оставалось в обрез. Они могут попытаться арестовать его.

Гесс взял некоторые документы из сейфа фюрера — Гитлер всегда оставлял ему комбинацию, если ненадолго отлучался из столицы. Затем, с одним портфелем в руке, быстро спустился вниз. Его машина стояла у подъезда. Сзади — машина охраны.