Новые и новейшие работы, 2002–2011 - Мариэтта Омаровна Чудакова

776

Булгаков М. Белая гвардия. Послесловие и публ. И. Владимирова // Слово. 1992. № 7. С. 63–71.

777

В печатном тексте «сталь»; не мотивируем здесь свое, отличное от публикатора, текстологическое решение.

778

Слово. 1992. № 7. С. 69.

779

Ср., однако, у Мандельштама:

Как вода в новгородских колодцах должна быть черна и сладима,

Чтобы в ней к Рождеству отразилась семью плавниками звезда.

(«Сохрани мою речь…», 1931).

780

Похлебкин В. В. Словарь международной символики… С. 154. См. далее: «четырехлучевая звезда используется НАТО, ЦРУ и другими спецслужбами как знак (символ) правильности избранного пути, как эмблема счастливой (или удачной) судьбы (или карьеры) и вводится в служебные значки сотрудников этих спецслужб. По аналогии с ними четырехугольную звезду (равносторонний ромб) сделало своей эмблемой агентство „Алекс“ в нашей стране, занимающееся обеспечением безопасности организаций и отдельных людей».

781

Звездица, которую ставят в связь с Вифлеемской звездой, «состоит из двух дуг, обращенных концами вниз, а вверху, в середине, соединенных между собой винтом так, что их можно и сложить, и раздвинуть крестообразно» (Христианство: Энциклопедический словарь. М., 1993. С. 556. Курсив наш. — М. Ч.).

782

Тютчев Ф. И. Полн. собр. стихотворений. Л., 1987 (Библиотека поэта). С. 230.

783

Об этой идиоме см.: Рейсер С. А. Русский бог // Известия АН СССР. Серия литературы и языка. 1961. № 1. С. 64–69.

784

Кораблев А. Звезда и крест серебряного века // Возвращенные имена русской литературы. Самара, 1994. С. 212.

785

В печатном тексте «на занавесе». Обоснование нашего чтения новонайденной рукописи финала — «занавесь», «на занавеси» — оставляем за пределами этой работы.

786

Слово. 1992. № 7. С. 70.

787

Ср. две из возможных интерпретаций:

«Роман заканчивается накануне вступления в Город новой силы, в которой герои готовы увидеть подлинный знак наступления новой эры. В финале романа, в ночь накануне наступления новой эры, над Городом разгорается звезда (знак пришествия Мессии, напоминающий в то же время о пятиконечной звезде большевиков), и герои погружаются в сон, как бы покидая свое предшествующее земное бытие» (Gasparov B. Mikhail Boulgakov (1891–1940) // Histoire de la literature russe. Ye XXe siècle. Gels et Degels. 1990. P. 218).

«Начинается и заканчивается роман знаками Креста, но под ними высоко в небе стоят две звезды: „вечерняя Венера“ и „красный дрожащий Марс“, символы любви и войны, которые таинственно связаны с пятиконечной звездой на груди часового. Крест здесь не отменяется Звездой, но и не отменяет Звезду; Крест и Звезда даны в единстве и сокровенности совершающихся событий» (Кораблев А. С. С. 112; уместная отсылка к спорам о звезде и кресте героев «Чевенгура» А. Платонова — там же).

788

Библия в русском переводе с объяснительным вступлением к каждой книге Библии и примечаниями Ч. И. Скоуфилда с английского издания 1909 года. Чикаго, 1989. С. 797.

789

В «Словаре символов» В. Копалинского «пятираменная» звезда — «звезда Соломона, которую он оттиснул на печати, закрывающей бутылку с духами…», пентаграмма «в Библии — ключ к Царству Небесному; амулет здоровья, охраняющий от злых духов; вдохновение, совершенство, символ микрокосмоса человеческого; пентаграмма пифагорейская, узор пламенной звезды масонской, средоточие мистического, символ возрожденного человека, сияющего среди тьмы мира профанов, Божественный принцип в сердце посвященного. Пятиконечная звезда, когда она представлена между угольником, служащим для измерения земли, и циркулем — для измерения неба, является символом посвящения (в тайны)»; пентаграмма сопоставима с золотым сечением, которое «определяет идеальный канон человеческого тела, серединой которое является пуп. Символ здоровья, знания, Рождества Божьего, Епифании, эмблема Фомы Аквинского» (Kopalinski W. Slownik symboli. Warszawa, 1990. S. 107; Благодарим за помощь Милу Лопатто).

790

Почти точное воспроизведение нарукавного знака пехотных войск, введенного двумя годами позже описываемых в романе событий: красный ромб, внутри которого красная звезда на фоне золотого солнца с брызгающими от него золотыми же лучами.

791

Ср. в главе 3: «Карасевы золотые пушки на смятых погонах были форменным ничтожеством рядом с бледными кавалерийскими погонами и синими выутюженными бриджами Шервинского». «Кривая шашка Шервинского со сверкающей золотом рукоятью» (Собр. соч. в 5 т. Т. 1. С. 206, 208) — часть формы лейб-гвардии уланского полка («Шервинский — маленький улан»).

Напомним, что в процессе упрощения и русификации военной формы в годы царствования Александра III только гвардейская кавалерия сохранила в общих чертах свою прежнюю богатую одежду, уланы выделялись среди прочего синей формой (как, скажем, казаки и жандармы). Френч воспринимался как часть костюма «красных».

792

Слово. 1992. № 7. С. 69.

Подробнее о смене символики см.: Чудакова М. Звезда Вифлеема и красная звезда у М. Булгакова (1924–1925 гг.) // Russies. Mélanges afferts à georges. Nivat pour son saixantieme anniversaire. 1995. P. 313–321.

793

«Иссушенный мозг» одного из героев романа Б. Пильняка «Голый год» (1920) «узрел великую тайну: <…> пентаграмма, пентаграмма из книги „Пентаграмма, или Масонский знак, перевод с французского“! <…> * На красноармейских фуражках в те дни уже появилась пятиугольная красная звезда. <…> Надо, надо Россию скрестить с Западом, смешать кровь, должен прийти человек — через двадцать лет! На красноармейских фуражках загорелась мистическим криком пентаграмма („перевод с французского“), — она принесет, донесет, спасет. Черная магия — черт! *Черт, — а не Бог! Бога попрать! В церкви, во алтаре, Россия скрестится с Западом» (Пильняк Б. Избранные произведения. М., 1976. С. 133–134).

794

Гнедич П. Пудель. Святочный рассказ, цит. по: Петербургский святочный рассказ. Л., 1991. С. 125–126.

795

Иванов Вяч. Лик и личины России: К исследованию идеологии Достоевского // Родное и вселенское: Статьи (1914–1916). М., 1917. С. 127–128, 129, 131–132 (заметим, что, вопреки подзаголовку, в сборник вошли и статьи 1917 года; выделено нами. — М. Ч.).

Ср. с рассуждением о пентаграмме, обращенной «верхним лучом вверх, к небу», слова Вл. Соловьева о строении человеческого тела, в частности, следующее суждение об эволюции внутренней и внешней: «Одухотворение человеческой наружности не изменяет анатомического типа и, как бы высоко ни поднималось созерцание гения, все-таки и самый грубый дикарь имеет одинаковое с ним строение головы, позволяющее ему свободно смотреть в