Тирант Белый - Жуанот Мартурель

Услышав сие, упал Тирант на колени и бесконечно благодарил короля, целуя его руку, и утешал его, вселяя добрые надежды.

Между тем королевской дочери по сердцу пришлись красота Тиранта и подвиги, что свершил он ради нее и короля, да похвалы и сладкие речи, что при всех расточал ей рыцарь, а потому желала она, чтобы забрал к себе Аллах ее жениха и смогла бы она стать женою Тиранта. И, оказавшись наедине с Тирантом, так сказала ему принцесса:

Счастливый христианин, именем Магомета прошу тебя о любезности: скажи мне, какого ты роду-племени и из каких краев, очень я желала бы о том узнать.

И так ответил ей Тирант:

Достойнейшая принцесса, коли хочет ваша милость узнать о моем несчастье, так скажу я: перед вами — рыцарь, который по воле враждебной судьбы потерял в морских волнах все имущество, утонувшее на галере. Предки мои были достойными воинами, и много жестоких королей приняли смерть от их рук. Был я господин, теперь я — раб и слута, привык я повелевать, теперь же я повинуюсь.

И более ничего не сказал о себе Тирант. Любезная принцесса, преисполнившись жалости, сказала, опустив очи долу:

Да примет Магомет к себе твою душу! Скажи же мне, ничего не тая, в какой стороне ты родился, чей ты сын и где умерли твои родители. И заклинаю тебя: говори чистую правду!

Отвечал Тирант:

О ты, затмившая всех на свете, меркнет свет в очах и сокрушается ум от несказанной твоей красы! Пребывать в раздоре из-за тебя маврам и христианам и прочему люду, ибо нигде не сыскать равной тебе и достойной тебя! Что нож острый для меня рассказ о моей жизни, но, коли так угодно вашей милости, скажу я всю правду. Родом я из Дальней Испании[602], отец мой — досточтимый рыцарь, славного и древнего рода, мать не менее знатна, даровала им судьба богатство и единственного сына, да только потеряли они его, ибо не знают, жив он или умер.

В ту минуту вошли в покой люди и застали Тиранта и королевскую дочь за сей беседой. Любезная принцесса осталась очень довольна речами Тиранта и похвалами, что расточал он всякий раз ее красоте. А поскольку не были в обычае у мавров столь красивые слова, порешила она, что не найти во всем свете более учтивого рыцаря.

Спустя несколько дней прибыл ко двору Эмир, в великой радости от того, что король, дочь его и ее жених спаслись от беды и находятся в безопасности. Поклонившись королю, пошел он к Тиранту и воздал ему всяческие почести. Король, успевший полюбить Тиранта, в разговоре с Эмиром принялся просить его даровать христианину свободу, Эмир же готов был уступить королевской просьбе и освободить пленника от данной им клятвы: не оставлять господина своего и его владений, пока трижды не скажет ему сам господин: «Уходи». И тогда, взявши Тиранта за волосы, трижды произнес Эмир: «Теперь отпускаю тебя на волю». Когда было это сделано, поцеловал Тирант королю руки и ноги, благодаря за великую милость, и так сказал:

Клянусь вам, господин мой, моею христианской верой, что до той поры не покину я вашу милость, пока не убью короля Скариана, либо возьму в плен, либо изгоню из земель ваших.

Король и весь двор остались очень довольны такими словами.

А Скариан, узнав о неожиданном исчезновении короля Тремисена, пришел в страшный гнев, ибо не мог уразуметь, как могло сие случиться. И тогда, в великой ярости оттого, что не смог он взять в плен соседа, порешил он завоевать и покорить все его королевство, ни перед чем не останавливаясь, и обрушился со всем войском на замки, города и селения Тремисена. Вел Скариан жестокую войну — что не хотели отдать ему, брал силою, головы рубил направо и налево безо всякой пощады.

Зная о том, часто собирал совет король Тремисена, дабы дать отпор врагу, и каждый день укрепляли они свой замок, и запаслись уже провиантом на целых пять лет, однако ж понимал король, что не выйти ему победителем, ибо недоставало ему людей, чтобы выдержать осаду. Как-то раз на королевском совете встал Тирант и так сказал:

Господин мой, окажите мне милость и отправьте с посольством к Скариану, а я посмотрю, готовы ли продолжать войну его люди и удастся ли нам как-нибудь с ними сладить.

И всем понравились эти слова, однако многие из тех, кто держал совет, опасались, не останется ли Тирант во вражеском стане, ибо всем людям победитель любезнее побежденного.

Тирант же отправился прямо к королю Скариану в сопровождении многих воинов. И, оказавшись перед королем, собрал он всю волю свою и так изложил свое посольство.

Глава 308

Не удивляйся, что не поздоровались мы с тобою прежде, чем начать говорить, — как есть ты наш смертный враг, а кто же врагу пожелает здравствовать? Прислал меня к тебе король Тремисена, много хорошего слыхал он о тебе и считает тебя мудрейшим из земных королей, а потому дивится, что пошел ты против него войною и не внятна ему причина жестокости твоей, ибо великодушному правителю пристало быть справедливым, иначе назовут его тираном. Ты же слывешь стражем закона и поступать должен по справедливости. А потому следует тебе рассудить, что к стыду, а не к чести покинул ты свои земли и вторгся в чужие, запятнал ты свое королевское величие страшным позором и бесчестьем, что продлится до скончания века. Восславят ли теперь твою справедливость? Нет, объявят тебя злодеем, завистником алчным и подлым, вероломным королем, что без всякой причины и предлога, безо всякого права и закона пожелал лишить соседа всех его владений. И ежели ты или кто из рыцарей твоих скажет, что движет тобою справедливость, а не подлость великая, с охотою предложу я свои услуги, дабы в смертельном бою доказать, что это ложь. А биться будем врукопашную и не на жизнь, а на смерть. Если же не примет никто мой вызов, знай, что господин мой велел передать тебе эти слова не от страха перед тобою и властью твоей, а потому обещаю тебе и клянусь, что достойно ты будешь наказан за все злодеяния. Знай — король Тремисена так сейчас гневается на тебя, что с помощью Всевышнего, который всегда защищает правого, двинется на твое королевство и в короткий срок разорит его, и станут вдовами жены воинов ваших, и оплакивать будут они смерть своих мужей. Однако желает король узнать причину вторжения этого и разбоя, дабы записать ее и в определенный час огласить на весь свет о том, как умерили твою спесь.

И на том закончил Тирант говорить.

Не помедлил король Скариан с ответом и повел такую речь.

Глава 309[603]

Рыцарь, кто бы ты ни был, явил ты сейчас неслыханную дерзость, осмелившись безо всякого соизволения так оскорблять меня и столько бранных слов сказать мне в лицо. И не будь ты послом, которому дозволяется свободно говорить, укоротил бы я сейчас твой дерзкий язык. Хочу я, чтобы узнал твой король, что с полным правом напал я на него, ибо известно ему и всему свету, что знатнейшие мужи обоих королевств по обоюдному согласию оговорили уже брак между мною и его дочерью, и назначен был точный и окончательный день для свадьбы, однако ж взбрело в голову твоему господину передумать и тем самым меня опозорить. И смеешь ты сказать после этого, что без права и причины пошел я на него войною? Да не прожить мне теперь ни дня в радости и согласии, пока не предам я его жестокой смерти! К тому же случается, что сама судьба карает высокомерных, и дорого тогда платят они за свою гордыню, и коли судьба повинна будет в несчастье, не стану я печалиться, ибо немало мне выпало от нее напастей. Девица же, с которой желаю я по справедливости вступить в брак, зовется чудным именем Марагдина, достоинства ее еще чудеснее, и во всем белом свете не сыскать ей равной. Известно мне, что ты — христианин, а потому великое для меня утешение поведать тебе о ее достоинствах, и целый год подряд не устану я говорить о них. А ежели случалось тебе когда-нибудь любить что есть силы, вспомни свою любовную муку, и поймешь тогда, что творится со мною. Еще расскажу я тебе, что в моем детстве постоянно были при мне три монаха из ордена Святого Франциска, что учили меня теологии. Постоянно склоняли они меня к тому, чтобы принять христианскую веру, и так бы оно и случилось, — ибо известно мне, что закон христианский благороднее и выше нашего[604], — ежели бы не мать моя. День и ночь обливалась она горькими слезами, противясь этому, и, видя ее неутешное горе, покинули монахи наш дом. И еще вот что узнай: несравненная красота достославной госпожи моей так полонила мое сердце, что готов я саму смерть принять, лишь бы заполучить это сокровище. Пойми же теперь ты, которому известна ее великая и чудная красота, как оскорбил меня твой король, желая забрать у меня мою суженую. Знаю, что не было и нет равных ей на всем белом свете, хоть и наслышан я о многих женщинах достойных и прекрасных[605], таких как отважная Уриция, предводительница амазонок, к которой греческому царю Эврисфею пришлось послать непобедимого Геракла[606], дабы заставить отважную воительницу сложить оружие. Не менее славна и царица ассирийская Семирамида, ибо не только управляла она страною, но и покорила мидян и основала город Вавилон[607]. Однажды, когда причесывали Семирамиду в ее покоях, сообщили ей о том, что в Вавилоне бунт. В ту минуту уложили царице одну лишь прядь волос, но, не дожидаясь, пока уложат вторую, в гневе схватила царица меч и во главе воинов отправилась осадить Вавилон. И лежал город у ног ее раньше, чем закончили ее прическу. В память о том отлили в Вавилоне бронзовую статую женщины: одна прядь ее волос была уложена, другая — развевалась по ветру, и установили ту статую на высоком месте. Смелостью беспримерной известна и скифская царица Томирис, убившая в бою, где бились двести тысяч персидских воинов, знаменитого и грозного Кира, царя Дакии, дабы отмстить за смерть своего сына. Велела она отрубить ему голову и положить ее в бурдюк, наполненный кровью, и так сказала подданным: «Вот могила того, кто досыта напился крови»[608]. А как не вспомнить о славнейшей Зенобии, прозванной Царицей Востока?[609] Долго пришлось бы говорить о ее жизни, но деяния ее достойны долгой памяти. А когда в битве с нею одержал победу римский полководец Корнелий, так он праздновал и веселился, будто одолел самого могущественного на земле правителя! Известны мне также удивительные подвиги царицы амазонок Пентесилеи, свершенные ею во время Троянской войны, а также деяния Камиллы[610] в Италии. А кто станет отрицать, что Минерва[611], покровительствуя искусствам и ремеслам, превзошла мужей греческих? И кто позабудет о той великой любви, что питала Гипсикратия[612] к своему мужу, понтийскому царю Митридату? Она не только была с ним рядом в бесконечной и бессмысленной войне, но и когда был он повержен и брошен его людьми, осталась с ним и сопровождала мужа с оружием и на коне, бросив женское платье и навеки позабыв о несравненной красоте своей и прелести. Дочь Катона Порция[613] так любила мужа, что, узнав о его смерти, поспешила последовать за ним, дабы не расставаться вовеки, и, не найдя рядом никакого оружия, лишила себя жизни, выпив с водою горячие угли. Не меньшую любовь питала Юлия, дочь Юлия Цезаря, к своему мужу Помпею. Не найдя мужа дома, неожиданно увидала она окровавленные его одежды и решила, что он мертв. С диким криком упала Юлия наземь без чувств, и в ту минуту умер ребенок, которого носила она в своем чреве[614]. Нельзя не упомянуть и о трогательной любви царицы Артемисии[615] к ее мужу Мавзолу: устроив ему пышные похороны, велела она сжечь тело его, а прах заключила в сосуд и выпила, ибо желала стать могилой для супруга. А Эмилия, жена Сципиона Африканского? Узнав, что изменяет ей муж с ее рабыней, не подала она и виду и никому не сказала, боясь, что может повредить мужу дурная молва. А сразу же как он умер, отпустила Эмилия ту рабыню на волю, выдав ее замуж. Должно быть, слыхал ты историю о Мирилье, сильном и доблестном рыцаре[616], который совершил убийство в храме Святого Иоанна Латеранского, за что заточен был и приговорен к голодной смерти? Едва дошла весть эта до его жены, стала она каждый день навещать мужа в темнице. Стражники строго следили, чтобы не приносила она с собой никакой пищи, во исполнение приговора, и тогда, дабы не дать мужу умереть, кормила она его молоком из собственной груди и долгое время спасала его от голода, а стражники так ничего и не заподозрили. Как только стало о том известно, простили Мирилью и помиловали. Женщины, о коих я поведал, известны великой душевной щедростью и ясным умом своим превосходят многих мужей, живших на этом свете, за что достойны всех почестей и славной молвы, ибо умением и старанием преуспели они в том, чем обделила их сама природа. А напомнил я тебе обо всем этом, дабы знал ты, что девица, которую я люблю и почитаю превыше всех на свете, превосходит достоинствами своими всех тех женщин, о коих шла речь. Из-за нее начал я эту войну и, лишь получив мою возлюбленную, эту войну закончу, и не бывать по-иному. Вот тебе мой ответ.