Тирант Белый - Жуанот Мартурель

Полнится сердце мое глубоким состраданием, видя в беде столь прекрасного юношу, но так уж устроен мир, что любой из нас, как бы ни был он велик иль богат, может оказаться в плену, коли на роду ему написано, или потерпит кораблекрушение, как тебе выпало. Но не должен ты предаваться отчаянию — хоть и безжалостна к тебе судьба, не смеешь ты усомниться в милосердии великого Аллаха, что правит этим миром, а потому, клянусь пророком Магометом[596], который спас тебя от беды и явил милость свою, приведя ко мне: есть у меня три сына, и быть тебе четвертым, ибо уверен я, что наградила тебя природа не только прекрасным телом, но и прочими великими достоинствами. — Позвал он второго сына и так сказал ему: — Почитай юношу этого как брата. — А потом вновь обратился к Тиранту: — Коли хочешь ты порадовать меня, расскажи мне о твоих невзгодах, очень желаю я узнать о них. Должен я теперь завершить посольство, от которого зависит судьба моего старшего сына — хотят злые люди разлучить их с его суженой, благороднейшей девицей и дочерью короля Тремисена, я же призван не допустить того. И ежели угодно будет Магомету, чтобы с честью завершил я сие посольство, озолочу я тебя, и позабудешь ты о своих горестях, как бы тяжелы они ни были. Но случится это, лишь когда возвращусь я домой и заключен будет тот брак, что осенен клятвою, но по воле жестокого рока пока еще не совершился. О христианин, вижу я, хочешь ты излить свою душу, слышу тяжкие твои вздохи. Прошу тебя, доверься мне и поведай твои печали ради твоего же блага.

Как закончил мавританский посланник говорить, с превеликим трудом приподнялся Тирант и слабым голосом повел такую речь.

Глава 301

Воистину великодушен тот, кто являет к обездоленным жалость и сострадание, а потому за честь почитаю я оказаться в твоей власти, хотя я теперь твой пленник. Столь безмерно твое благородство и щедрость души, что обещают они мне восполнить то, чего заслуженно лишила меня сама судьба своею властью, ибо дано ей казнить и миловать, как она пожелает. И ежели твоя милость дозволяет мне поведать о моих злоключениях и просит меня о том, сделаю я это с радостью, ибо узнал твою доброту и великодушие, а для несчастного рассказать о своих невзгодах человеку верному и благочестивому — все равно, что сбросить камень с души. Узнай же, что происхожу я из благородного рода, хотя я не принц и не знатный вельможа. Как многие юноши, пустился я в странствия по белу свету в погоне за почестями и славой, и, оказавшись в восточной стороне, на беду свою, попался в сети к одной вдовушке, которая, заманив меня лживыми своими речами да дьявольскими кознями, средь бела дня заставила узреть в одном саду великое зло, ввергшее меня в такое страдание, какого душа моя и тело никогда дотоле не испытывали. И так непомерно было мое горе, что своею рукою жестоко отомстил я коварному врагу, искалечившему мою жизнь. В великой печали отправился я в Сирию, а оттуда к Святым местам Иерусалимским, дабы посетить Гроб Господень и покаяться в грехах, а возвращаясь, потерпел крушение на этой галере, как видит твоя милость: без одежд, совсем нагой, спасшись по воле Божьей из бурных волн морских, оказался я в Берберии и, припадая к ногам твоим, прошу принять меня под твое покровительство.

Отвечал ему посланник:

Доколе же будут люди пускаться в странствия по бурному морю на утлом суденышке? Но утешься, ибо я, Эмир Эмиров, владею многими землями и сокровищами, а потому можешь не сомневаться — как прибудем мы домой, получишь ты все, что пожелаешь. Но прошу тебя открыть мне твое имя, и, клянусь Магометом, богом моим[597], будешь ты мне как родной сын.

Хочу я, чтобы знал ты, — сказал Тирант, — что бесконечно я благодарен твоей милости за доброту, и стану молить Божественное Провидение не оставлять меня и далее. И не скрою я от твоей милости настоящее мое имя: узнай же, что называют меня Белый.

Отвечал Эмир отеческим тоном:

Благословенна мать, что нарекла тебя столь замечательным именем, как нельзя более подходит оно к твоему прекрасному обличью.

Сей же час сын Эмира отдал Тиранту свой халат, посадили его на круп коня и привезли в лагерь, где получил он красивые мавританские одежды.

А чтобы не прознал о Тиранте король Туниса, ибо в его землях полонили христианина, велел Эмир посадить Тиранта на мула, отправить в один из замков и стеречь там хорошенько.

Облачившись в одежды и выслушав радушные речи Эмира, почувствовал Тирант глубокое утешение. Поворотился он лицом к морю, возвел очи к небу и призывал Господа Бога и всех святых укротить свирепый морской нрав, ибо объединились ветер и море на людскую погибель, человек же не властен в борьбе со стихией и не скрыться ему от нее, как не найти дороги, что уведет прочь от верной смерти.

Порешили мавры выехать той же ночью, небо было безоблачным, а полная луна светила очень ярко, словно солнце в белый день. Как только стих ветер, немедля отправились они в путь. И сразу же за порогом споткнулся мул, а Тирант повалился наземь, раскинув руки[598]. Сказали тогда мавры:

Дурной знак, что упал этот христианин, раскинув руки. Недолго ему жить.

Услышал Тирант эти слова и, тотчас поднявшись, так сказал:

Неверно толкуете вы, ибо имя мое — Белый, а луна нынче светлая, белая и прекрасная. И когда упал я, светила она ни сзади, ни сбоку, а прямо над моей головою, указуя мне верный путь. И раскрылись руки мои навстречу луне в знак того, что с помощью Божественного Провидения суждено мне покорить всю Берберию.

Громко посмеялись над ним мавры, приняв эти слова за шутку, и, продолжив свой путь, прибыли через несколько дней к хорошо укрепленному замку. Сын Эмира, что помолвлен был с дочерью короля Тремисена, находился в трех днях пути от того замка и, как только сообщили ему, что привез отец пленника-христианина, коего отличало благородство манер и прекрасный облик, повелел он заковать его в цепи да в кандалы и не спускать с него глаз, что немедля и было исполнено. Очень опечалился Тирант и вновь погрузился в горькие думы.

И случилось так, что спустя два месяца исполнил Эмир Эмиров свое посольство, — получив ответ от короля Туниса, поспешил он к господину своему, королю Тремисена. Воротившись домой, нашел он короля, жену его и детей в великом смятении от известия о том, что движется на них войной король Скариан[599] со всем своим войском и с другими королями, уже выехавшими ему на подмогу. И был тот Скариан могущественный король, муж силы необыкновенной, телом и лицом черен, ростом же превосходил любого, а богатства и воинов было у него без счета. Король Туниса выступал на его стороне и потому так задержал с ответом Эмира, чтобы успел его союзник собрать всех своих людей.

Королевство, где правил Скариан, граничило с Тремисеном, и пожелал Скариан себе в жены дочь короля-соседа со всем богатым приданым, а после кончины ее отца досталось бы ему и все королевство. Король Тремисена, человек по природе трусливый, послал гонцов к соседу, дабы сообщить, что дочь его помолвлена уже с сыном Эмира, а потому негоже Скариану желать чужой жены. К тому же не скрывал король Тремисена, что уже носит его дочь дитя в своем чреве, и, коли женится на ней Скариан, придется ему кормить да растить чужое это дитя. Понимая, что Скариан позарился на богатое приданое, предложил король Тремисена отдать соседу часть своих сокровищ, лишь бы оставил он в покое его вместе с сыновьями. Но и слышать о том не захотел Скариан: велел он передать соседу, что любой ценой заполучит дочь его со всем приданым, а сыновьям тоже найдется место в его замке: посадят их в темницу.

Так и не договорились они, и вот уже подступал к границам Тремисена король Скариан со всей своей ратью из пятидесяти пяти тысяч пеших и конных воинов.

В Тремисене же не набралось бы и двадцати тысяч, а потому король, прознав, что приближается его противник, поднялся высоко в горы со своим войском и изготовился там к сражению. Скариану предстояло переправиться через бурную реку, и потерял он много людей на переправе, но, перейдя реку, поднялись воины его в горы и осадили врага в чудесной, плодородной долине, орошаемой горными реками, что звалась у мавров Долина Наслаждений. Стояло в долине три замка, окруженных селениями, и один из них был воистину неприступной крепостью, там-то обыкновенно и жил король с женой и детьми, в этой самой крепости и осадил его Скариан.

Два замка находились на одном берегу реки, а третий — на противоположном, а соединял берега большой каменный мост. Много раз брали приступом первый замок воины Скариана, пока не захватили его. Король Тремисена наблюдал за боем из своего неприступного замка, гораздо лучше укрепленного, однако он заранее считал, что проиграл сражение.