Тирант Белый - Жуанот Мартурель

Тем временем буквально за несколько минут буря разыгралась не на шутку, и все видевшие, как лодка Ипполита пытается добраться до берега, молили Бога, чтобы свирепые волны не утянули ее на дно. Однако угодно было Господу, чтобы, наполовину наполнившись водою и с промокшими насквозь людьми, достигла она берега. Меж тем налетел сильнейший ветер и обрушил на море страшный ливень, волны же вздымались все выше, пока не оборвали якорные цепи, которыми держались галеры, и пришлось им волей-неволей направиться в открытое море. И две из них немедля пошли ко дну, ударившись о скалы, — людям удалось спастись, однако ж корабли были потеряны безвозвратно. Три оставшихся вынесло в открытое море, объятое невиданной бурей, и сразу сломались на кораблях мачты и вместе с парусами сгинули в волнах. Одну из галер развернуло против ветра и понесло на скалы, но по воле Господа прибило ее к маленькому острову, где всем людям удалось спастись. Что до галеры Тиранта, ставшей по ветру, несло ее в противоположную сторону, штурвал и снасти были сломаны, корабль потерял управление, а борта его трещали под ударами волн. Последний же корабль постигла страшная участь — расколовшись пополам, в считанные мгновения скрылся он под водою и увлек за собой в гибельную пучину всех, кто был на нем.

А галеру Тиранта несло ветром к берегам Берберии, однако моряки уже потеряли всякую способность ориентироваться и даже не представляли, куда направляется их корабль. Все они громко рыдали и пребывали в великом горе — ставши на колени, принялись они петь Salve Regina[589], затем исповедались друг другу и попросили друг у друга прощения. Услада-Моей-Жизни меж тем лежала на постели ни жива ни мертва, а Тирант как мог утешал ее. Понял он, что дело принимает совсем дурной оборот, и, кляня тяжкую свою долю, обратил к небу такие горькие слова.

Глава 297

О том, как горько сетовал Тирант, плывя средь бурного моря.

О истинный Господи, всемогущий и милосердный! Скажи, отчего подвергает меня жестокая судьба столь суровым испытаниям и насылает адовы муки и напасти? Горе мне! Ужели дозволишь Ты, Всеблагий Боже, чтобы погиб я в свирепом море, сражаясь с рыбами? Уберег Ты меня в жарких битвах с турками, а теперь умру я, не в силах померяться с врагом? Отчего не погиб я, сражаясь с сеньором Вилезермесом, в тяжелом бою обретя конец презренной моей жизни! Пусть же воссияет слава Господня и исполнится воля Всевышнего, коли угодно Ему назначить мне жестокое и справедливое наказание за грехи. Не смерть страшна мне, презренному, но страшна та доля, что выпадет этой девице: по моей вине ждут ее муки, из-за меня пребывать ей в горе и безысходности! О Тирант, отвернулась ныне от тебя судьба и удача, не защитит тебя сила и отвага — думал ты, не сыскать на всем свете рыцаря, что тебя одолеет, а теперь стоишь на пороге смерти, не зная, кто и почему погубит тебя! О сеньора Принцесса, единственная во всем свете! Да угодно будет Господу привести вас сюда, дабы стали вы свидетельницей последних дней моей горестной жизни, а я молил бы вас простить меня за все обиды, хотя и нанес я их не по своей воле, но по вине ничтожных лгунов. О вероломная и подлая Вдова, молю я Божественное Провидение даровать мне еще немного жизни, для того только, чтобы вознаградить тебя достойно за гнуснейшие злодеяния, которые совершила ты, не убоявшись гнева людского и Божьего, ибо за твои грехи смертью отвечу я и мои люди, и по твоей вине падет корона Греческой империи! О славный и великодушный Император! Как сокрушаетесь вы обо мне и моей незавидной доле! О рыцари, родичи мои! Как же завершится наш поход, и кто придет вам на помощь и избавит от тяжкого плена? О светлейшая Принцесса, супруга моя, утешение и спасение моей жизни! Молю я Господа Бога и весь мир освободить вас из-под власти врагов, возвеличить честь вашу и славу, и да пошлет вам Господь другого Тиранта, дабы служил он вам столь же преданно.

Не в силах более выносить горестных речей Тиранта и его жалоб на судьбу, слабым голосом так возразила ему Услада-Моей-Жизни.

Глава 298

О том, как возразила Тиранту Услада-Моей-Жизни.

Напомнили вы мне крестьянина, что хотел пожать пшеницу, а пожал лишь пустые колосья. Не судьбу, а себя самого должно вам корить теперь, ибо не заставляла вас судьба ни любить, ни ненавидеть — не таков ее обычай, и бессильна она там, где властвует свободный выбор. Хотите ли вы знать, кто вас принудил? Собственное неразумие, затмившее разум и отдавшее его на откуп безудержным желаньям. Богатство, власть и почести — вот дары фортуны, но любить иль ненавидеть, достойно поступать иль подло, желать иль не желать, — свободны решать мы сами, здесь каждый себе господин.

И такую речь повел Тирант в ответ.

Глава 299

О том, что возразил Тирант Усладе-Моей-Жизни в ответ на ее слова, и о том, как его галера затерялась у берегов Берберии.

Коли я виновник моих несчастий, не больно мне умереть — сам я искал моей смерти, но горька мне твоя погибель, ибо по моей вине можешь ты принять ее. Да сжалится надо мной Святое Провидение, да поможет оно мне вырвать тебя из темных объятий смерти! И не сосчитать, сколько раз покорялся я злому року с той поры, как обречен я на муки по воле ее высочества сеньоры Принцессы, а потому не знаю, кто мне больший враг — любовь или судьба. Днем и ночью мыслю я о ее высочестве и вижу в мечтах моих ее облик. Однако не время теперь для пустых слов, ибо смерть преследует нас, — оставим рассуждения и вверим себя Господу, попросим защиты, уповая на милость Его, и да сжалится Господь над нашими душами.

Тут услышал Тирант вопли матросов и, повернувшись, увидел, что боцман, лучший моряк из команды, лежит на палубе с проломленной головою. Тяжелая снасть упала на него сверху, и он уже готовился отдать Богу душу. Тогда один из каторжников поднялся и, подошедши к Тиранту, сказал:

Сеньор, велите людям вычерпывать воду из галеры. Вот палка, возьмите ее и поднимите всех на корабле. Как узнали они о смерти боцмана, совсем пали духом — чуют близкую смерть. Встряхните же их, и, коли удастся нам миновать этот мыс, мы спасены. А из двух зол выберем меньшее: лучше уж попасть в плен к маврам, чем расстаться с жизнью.

Тирант взглянул вдаль и спросил:

В каких морях плывем мы?

Сеньор, — сказал каторжник, указывая рукой, — там море Сицилийское, а по эту сторону море, что омывает берега Туниса. Сокрушаюсь я о вас более, чем о себе, как есть вы доблестный сеньор, однако, видно, нам обоим суждено судьбой погибнуть у этих мрачных берберских берегов, попросив друг у друга прощения.

Немедля поднялся Тирант и, хотя страшные волны сильно раскачивали галеру, отправился исполнить все необходимое. Однако, увидев, что лот, трюм и каюту уже заливала вода, велел он принести ему лучшие одежды и облачился в них. Взявши кошель с тысячью дукатов, вложил в него Тирант такое письмо:

«Взывая к благородству, милосердию и любви к ближнему, молю я того, кто найдет мое тело, предать его могиле, как подобает. Зовусь я Тирант Белый, Маршал Греческой империи, происхожу из Бретани, из древнего рода, что прославлен победой у Соляной Скалы».

Меж тем перевалило за полдень, галера все более наполнялась водой, и все более росла тревога среди людей, ибо не надеялся уже никто на избавление.

Мавры с берега видели, что галера приближается как раз туда, где легче всего было расправиться с ней, а христиане понимали, что не избежать им плена и верной смерти. И тогда вновь обратился Тирант к Богоматери, Госпоже нашей, с такими словами:

О Матерь милостивая и милосердная, заступница! Ты, что зачала непорочно и непорочною осталась, разрешившись от бремени, за мою безмерную веру в Тебя, пощади мою грешную душу!

Как приблизилась галера к берегу, стали люди прыгать в воду, пытаясь спастись. А между тем совсем уже стемнело. Видел Тирант, что матросы покидают корабль, но не захотел последовать за ними. На галере не было уже ни лодок, ни весел, ни канатов, а потому оставалось Тиранту лишь надеяться на помощь двух верных матросов, поступивших в его команду еще в Бретани, и поручить их заботам Усладу-Моей-Жизни. И так он их упрашивал и уговаривал, что согласились матросы ему помочь, а тем временем вода совсем уже залила палубу. Тогда, снявши с Услады-Моей-Жизни все одежды, один из матросов взял пробковую доску и, обрезав кинжалом кусок веревки, привязал доску к своей груди, девица же схватилась за его плечи, а второй матрос помогал ей. Но в ту минуту огромная волна накрыла их и разметала в разные стороны, и тот, что привязывал доску, путаясь в веревке и пытаясь спасти девицу, сгинул в пучине, второй же матрос как мог помогал ей держаться на волнах, но вскоре и ему пришлось отпустить ее. По счастью, берег был совсем рядом, а темная ночь укрыла их от мавров, которые, испуская дикие вопли, пытались взять в плен как можно более христиан. Услада-Моей-Жизни уже могла ступать ногами по дну[590], но, оставшись совершенно одна, не решалась выйти из воды, однако волны то и дело накрывали ее с головой, а потому вскоре подошла она близко к берегу и брела вдоль него, отдаляясь от криков, что испускали мавры, чтобы не стать их добычей. Мавры же рубились меж собою за право взять больше пленных, и клинки их то и дело блистали в свете молний. Так брела она с превеликим трудом вдоль моря, окунаясь в волны, заслышав крики мавров, и выходила, лишь только голоса отдалялись.