Григорий Зиновьев. Отвергнутый вождь мировой революции - Юрий Николаевич Жуков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дождался Григорий Евсеевич назначения лишь год спустя.
8 декабря 1931 года ПБ постановило: «Утвердить т. Зиновьева зам. председате
ля ГУСа (Государственного ученого совета, высшего методического органа Наркомпроса РСФСР — Ю. Ж.) и членом коллегии НКПроса РСФСР»628. Снова дали ему работу, в которой он не разбирался, ничего не смыслил.
Глава 22
Только в конце 1931 года бывшему главе Коминтерна удалось вполне официально закрепиться в Москве. Получить, наконец, руководящую работу в столице, хотя и не такую, о которой мечтал последние четыре года, вымаливая ее у Сталина, мечтая вернуться во власть. Нет, не в Коминтерн или в газету «Правда», журнал «Большевик». И, конечно же, публиковаться, высказывая свой взгляд на происходящие события, без чего не мыслил своей жизни. Во всего лишь республиканский наркомат.
8 декабря последовало решение ПБ: «Утвердить т. Зиновьева Г. Е. заместителем председателя ГУС (Государственного ученого комитета — Ю. Ж.) и членом коллегии НКПроса РСФСР»629. Должность весьма незначительная, да еще и связанная с тем, чему ему никогда не приходилось заниматься. Ведь ГУС являлся высшим методическим органом Наркомпроса, утверждал учебные планы, программы, учебники и пособия. Словом, вынуждали Зиновьева работать в той области, от которой он, не имеющий ни образования, ни опыта педагога, был всегда далек.
Мало того, теперь трудиться предстояло «под» наркомом А. С. Бубновым, знакомство с которым состоялось еще в октябре 1917 года и оставило неприятные впечатления. Когда Зиновьев вместе с Каменевым опубликовал в горьковской «Новой жизни» печально знаменитое письмо, Бубнов вместе с Дзержинским, Свердловым, Сталиным и Урицким вошли в Военно-революционный партийный центр, сразу же ставший ядром Петроградского военно-революционного комитета. С тех пор Бубнов поменял немало должностей, пока не сменил в начале 1924 года В. А. Антонова-Овсеенко, бескомпромиссного сподвижника Троцкого, на посту начальника Политуправления РККА, а в 1929 — А. В. Луначарского, не скрывавшего своих симпатий к «правым», став наркомом просвещения РСФСР.
Но вместо того чтобы, обосновавшись в новом кабинете здания наркомата на Чистопрудном бульваре, знакомиться с выпавшими на его долю проблемами, Зиновьев погрузился в высокую политику. Читал и перечитывал, обдумывал доклады и выступления делегатов 17-й партконференции, открывшейся 30 января 1932 года. Призванной рассмотреть весьма непростое положение, сложившееся с выполнением плана развития народного хозяйства. Вступившим в четвертый, последний год — ведь по призыву 16-го партсъезда пятилетку предстояло завершить в четыре года, то есть к концу наступившего, сделав его решающим. Но как бы ни хотелось руководству ВКП(б) вскоре пафосно рапортовать о победе на хозяйственном фронте, намеченные цели оставались не достигнутыми.
1.
Так и не вступили в строй, не дали продукции те самые предприятия, которые должны были стать становым хребтом индустрии — Магнитогорский и Кузнецкий, Нижне-Тагильский и Криворожский, Ново-Краматорский металлургические комбинаты. Только близилось к завершению строительство других металлургических заводов — Азовстали (Мариуполь) и Запорожского. Возведение Ново-Липецкого решили отложить на более поздний срок, а про Хоперский как бы забыли вообще.
Потому-то запланированное производство черных металлов отстало чуть ли не вдвое. Страна к концу 1931 года получила чугуна 4, 8 млн т вместо плановых 1 млн стали — 5, 6 млн т, а не 10 млн проката — 4, 1, а не ожидавшихся 8 млн. Такое же положение сложилось и с добычей угля. Два крупнейших бассейна, Донецкий и Кузнецкий, «выдали на гора» не 75 млн т, а лишь 56, 7 млн630.
И все же за три года Советский Союз стал иным. Сошли с конвейера первые тракторы Сталинградского, Харьковского, Челябинского, комбайны Саратовского заводов, первые автомобили Нижегородского и Московского. Заработали, хотя еще и вполсилы, Уральский (Свердловск) и Краматорский машиностроительные заводы. Луганский и Харьковский паровозостроительные выпустили образцы новых мощных паровозов — «ФД» для товарных составов и «ИС» для пассажирских. Начали давать остро необходимые металлорежущие станки заводы в Москве, Нижнем Новгороде, Харькове, искусственный каучук — завод в Ярославле. До ввода в строй Днепрогэса оставались считаные недели…
Отставание от широко разрекламированного плана никто и не думал скрывать. О том постоянно писали газеты, а теперь вот заговорили на партконференции. Искали и находили причины срыва. Признавали, что принятый в 1929 году план был крайне необходим, только время, определенное на его воплощение в жизнь, оказалось недостаточно. Не четыре, и даже не пять лет требовалось для его выполнения, а гораздо больше. Но выполнить его стало долгом чести.
Правда, прежде всего следовало исправить множество ошибок. Наладить работу железнодорожного транспорта, по вине которого срывалась своевременная поставка оборудования на строительные площадки. Резко повысить производительность труда — компенсировать нехватку квалифицированных рабочих. Ведь их приходилось привозить из деревень — либо завербованных, либо высланных кулаков, и обучать в работе. Не хватало и инженеров, знающих и новейшую технологию, и новейшие машины, и новейшее производство…
Вот о том и говорили на конференции. А потому и решили, не обманывая себя, считать работы 1929-32 года ПЕРВЫМ пятилетним планом, а их завершение в 1933-37 годах — ВТОРЫМ.
Но имелись и иные, столь же важные, неотложные проблемы, о которых на партконференции не обмолвились ни словом, ни намеком.
Прежде, до начала выполнения пятилетнего плана, для обеспечения народного хозяйства поступали предельно просто. Все, что могли, отправляли на экспорт. Почти половину его в 1927-28 хозяйственном году составляли пушнина — 17 %, нефть и нефтепродукты — 15, 4 %, лесоматериалы, включая спички — 12, 6 %. Во вторую, второстепенную группу товаров, предназначенных для вывоза, вошли яйца — 6, 4 %, масло — 6, 2 %, зерно — 5, 4 %, лен и кудель — 3, 3 %, жмыхи — 2, 6 %, мясопродукты — 2, 2 %, сахар — 1, 6 %1.
Именно доходы от внешней торговли и должны были покрывать расходы на индустриализацию. Так, во всяком случае, полагали и глава правительства СССР А. И. Рыков, и нарком внешней и внутренней торговли А. И. Микоян. Однако мировой экономический кризис, начавшийся в октябре 1929 года, то есть с начала осуществления пятилетнего плана, спутал все расчеты. Теперь ни одна страна не желала покупать, а стремилась лишь к одному — продавать. И продавать как можно больше, подороже. Между тем, всего за три года — 1929-31, чтобы индустриализировать страну, Советскому Союзу уже пришлось заплатить американским фирмам — «Форду», «Катерпиллеру», «Джон Диру», «Дженерал электрик», «МакКи» — 350 млн долларов; германским за поставку строительных машин и механизмов — свыше миллиарда марок631, еще так и не рассчитавшись за сделанные и предстоящие
