Противостояние - Афанасьев (Маркьянов) Александр

Вертолет, упорно держащийся за ними дал предупредительную - от бессилия он не имеет права открывать огонь! Советские летчики просто замордованы десятками приказов и инструкций, их держит на радиосвязи КП как псов на наморднике и с летного училища в них старательно вытравливают самостоятельность и инициативность принятии решений. Хороший летчик - это тот, кто выполнит приказ штаба снизиться и идти прежним курсом, даже если прямо по курсу - склон горы.

А потом вертолет - они уже были над Пакистаном, они пронеслись на малой над ошалевшими пограничниками обоих государств - вдруг тряхнуло, да так, что генерал чуть не полетел с насиженного им места. Вертолет еще раз тряхнуло, он терял и скорость и высоту, одновременно закручиваясь вокруг своей оси, Камни горного склона, на который они падали сливались перед глазами в стремительно несущийся белый с размытыми бурыми пятнами водоворот. Генерал закричал, видя стремительно приближающуюся землю.

Он пришел в себя не сразу. Его привел в сознание, выдернул из черного омута небытия острый, резкий, бьющий в нос запах.

Генерал открыл глаза - один открылся, второй почему то нет, он с трудом поднял руку и пощупал веко, опасаясь обнаружить пустую глазницу. Но нет, глаз был на месте просто и глаз и все лицо было с чем-то мокром и липком…

Кто-то полз к выходу, на четвереньках. Полз шумно, отталкивая все что было у него на пути, полз через весь искореженный фюзеляж. Вот он натолкнулся на него, грубо пихнул в сторону - и Птицына затопила волна острой, обжигающей боли.

Это был Баранов. Генерал это скорее понял, чем увидел, он мог видеть только неясные силуэты окружающих его предметов в мутной дымке. Судя по всему белое пятно - это был выбитый при ударе люк вертолета.

- Помоги… - прохрипел генерал.

Не оглядываясь, Баранов вывалился наружу…

Зрение понемногу возвращалось. А вместе со зрением - возвращалась и боль, наваливалась первой, пока еще слабой волной. Болело все, он даже не мог точно определить - что именно болит. Внезапно он подумал, что не выберется из вертолета. От острого запаха керосина мутилось в голове…

- Нет уж… хрен вам…

Хрен вам! Хрен вам, проклятое быдло, тупой, вскормленный изуверским режимом скот. Это вы - будете покорно принимать свою судьбу, я же буду ее менять! Я не сдамся, я выползу из этого проклятого вертолета и поползу к дороге! Я не такой как вы, которые остаются в вертолете даже если он падает- потому что у пехоты нет парашютов. Я выживу, и буду жить дальше, и у меня будет дом в Майами и…

С трудом, с усилием, которое стоило ему очередной вспышки боли, генерал пополз вперед. Он знал, что только если он выберется из вертолета, он выживет. На полпути его вывернуло прямо под себя, тяжелой, с кровью рвотой - но он продолжал ползти, весь измазавшийся, изломанный, страшный - но живой. Живой и готовый снова воевать против своей страны и своего народа - хотя были ли они у него, есть ли свой народ у предателей?

И тут - он загреб руками, стараясь продвинуться вперед, хоть на полметра, хоть на несколько сантиметров - но у него не получилось. Что-то уцепилось за него - и не желало пускать, не желало, чтобы он выполз отсюда, выполз к людям на свет…

Генерал полежал немного, собираясь с силами, потом рванулся, собрав волю в кулак - но у него ничего не вышло. Это - продолжало держать его.

Перевернувшись - он увидел, увидел своим единственным видящим сейчас глазом - что не давало ему уйти, выбраться на свет. ЭТО БЫЛА РУКА…

Мразь…

Заскрежетав зубами, преодолевая боль, генерал сунул руку в карман форменных брюк, где лежал Макаров, сколько то выстрелов у него должно было быть. Он понял кто это - один из тех, кого не добил слабак и тварь Баранов, один из летного экипажа, оказавшийся недобитым и сейчас пришедший в себя. Он пришел в себя - но он не пытался спастись, выбраться из вертолета, вместо этого он тянул назад его, вцепившись в него как клещ и желая разменять свою жизнь, на жизнь его. Это была еще одна мразотная черта русской души, которую генерал не понимал, боялся и ненавидел.

Липкая от крови ладонь обхватила рубчатую рукоять Макарова, рука потащила пистолет из штанов. Поднять и прицелиться как следует сил не было - но сойдет и так. Главное - чтобы эта тварь сдохла, отправилась в ад куда ей и дорога. А он генерал-лейтенант ГРУ Владимир Афанасьевич Птицын - выберется из вертолета и будет продолжать жить.

- Умри, тварь… - прошипел он из последних сил, вложив в эти бесхитростные слова всю клокочущую внутри него ненависть.

И громыхнул выстрел. А потом через долю секунды - воспламенились керосиновые пары от разбитых вдребезги баков - и гудящее, оранжево-яркое пламя пожрало искореженный вертолетный фюзеляж, в секунду превратив его в погребальный костер для всех, кто там был - добрых и злых, грешных и праведных.

Мертвых и живых…

Майор Баранов уходил от места крушения вертолета, падая и нова поднимаясь, опираясь при ходьбе на какую-то деталь от вертолета, что-то вроде планки подходящей длины может быть отщепившейся от несущего винта при падении. Он шел быстро и не оглядываясь назад, потому что знал, что генерал жив, он сам слышал его хрип "помоги", когда выбирался из вертолета. Он и не подумал помочь этому упырю, этому вурдалаку, на которого он работал, потому что точно знал - генерал убьет его. Просто возьмет и пристрелит, не задумываясь и ни о чем не жалея, потому что он уже давно перестал быть человеком. Он бы мог его пристрелить тогда, в салоне вертолета - но почему не сделал этого. А потом судьба распорядилась так, что генерал уже мертв или вот-вот будет мертв. А он жив - и он даже может идти, пусть медленно, пусть опираясь на эту проклятую палку - но он все равно может идти, даже не ползти а идти. И пусть в горах холодно, пусть он не знает куда идти - но рано или поздно он либо сам выйдет на людей - либо люди выйдут на него. А потом… потом он просто попросит у них помощи, вот и все.

Майор уходил от вертолета быстро, стараясь не оглядываться - он панически, до дрожи в коленях боялся, что генерал выбрался из вертолета и теперь догоняет его. Но вертолет сам догнал его - позади, за спиной полыхнуло, глухо грохнуло - и через несколько секунд на Баранова едва заметно пахнуло горячим…

Только тогда он осмелился обернуться. Лежащее на склоне горы искореженное тело вертолета полыхало быстрым, текучим пламенем и черный, густой дым столбом поднимался в зимнее пакистанское небо.

- А-аха-аха-аха… - закашлялся горловым, нездоровым смехом майор.

Вот так вот. И что теперь стоят генеральские звезды и пистолет? Да ничего обладая ими можно точно так же сгореть на жертвенном костре, как и простой солдатской скотинке. Ничего это не значит! Надо просто - не высовываться, не геройствовать и все будет ОК. О кей, потому что он уже в свободной стране, на свободной земле, и американцы с радостью примут его - он хоть и не знает столько, сколько генерал - но тоже немало. Немало, потому что то что он знает - это грязь, позволяющая опытному человеку используя ее манипулировать людьми. Эта грязь, которая всегда в цене и нужна всегда, любой разведке, от американской, до бурундийской. Любой разведчик с наслаждением ляжет в эту грязь как свинья, покопается в ней - потому что такова его работа и в этом ничего особенного нет. Эту грязь на своих коллег, в том числе в генеральских чинах-званьях он собирал по приказу генерала, в их банде он отвечал именно за это - а теперь он воспользуется этим, чтобы купить себе билет в свободу и новую жизнь.

И будет жить где-нибудь на теплом, морском берегу…

Мечтая о новой жизни, он не заметил, как ступил на опасный карниз. В следующую секунду он дрогнул под ногами - и осыпался вниз, в глубокую, не меньше десяти метров расщелину. А майор Советской Армии - Баранов рухнул в каменный прогал вслед за ним.

Снег смягчил падение, и он остался жив - хотя вывихнул кисть и окончательно сломал треснутую в кости ногу. Он даже не потерял сознание от удара, просто в глазах потемнело. Удивленно будто это произошло не с ним, а с кем-то другим, он осмотрелся по сторонам, увидел снег, увидел отвесные каменные стены, увидел серое, хмурое, безразличное ко всему небо в каменной трещине прямо над головой.

И понял, что ему отсюда уже не выбраться…

* ВЧ - правительственная связь.

** семерка - то есть 7,62, армейский сленг

*** КУОС - Курсы Усовершенствования Офицерского Состава в г. Балашиха. Краткосрочные курсы обучения диверсионной деятельности.

**** то есть к убийствам

***** Сейчас нередко говорят о том, что армия не усваивала никакие уроки в Афганистане и воевала в конце так же тупо как и в начале. Это не так, и более того, тактика уже была кардинально изменена, и на подходе была целая серия технических новинок, таких как вертолет Ка-50, способных сильно осложнить жизнь моджахедам.

****** На тот момент в вопросе разработки высокоточных боеприпасов мы стояли на одном уровне с американцами, и наши разработки были даже эффективнее. Развал СССР отбросил нас назад.