Идеология и филология. Ленинград, 1940-е годы. Документальное исследование. Том 1 - Петр Александрович Дружинин

Б. М. Эйхенбаума распоряжения еще не поступало, то ему в университете оказывалась поддержка. Это были мелочи, но в будущем никто не дождется даже такого. Например, 13 сентября 1946 г., в отсутствие Вознесенского в Ленинграде, проректор ЛГУ С. В. Калесник даже подписал приказ, где было сказано:

«За большую общественную работу со школьниками в подготовке и проведении соревнований и олимпиад, получивших высокую оценку Гороно и Дирекции Дворца пионеров, объявлена благодарность проф[ессору] Б. М. Эйхенбауму»[1402].

26 сентября 1946 г. состоялось заседание Ученого совета филологического факультета, которое прошло вполне академично:

«Оно целиком было посвящено обсуждению постановления ЦК ВКП(б) о журналах “Звезда” и “Ленинград” и докладу А. А. Жданова на собрании партийного актива и на собрании писателей в Ленинграде. В своем вступительном слове “О задачах научной и учебной работы факультета в 1946–1947 учебном году” проф[ессор] М. П. Алексеев отметил, что постановления ЦК ВКП(б) О журналах “Звезда” и “Ленинград”, “О репертуаре драматических театров и о мерах по его улучшению”, “О кинофильме “Большая жизнь” имеют огромное теоретическое и практическое значение, они являются боевой программой дальнейшего развертывания и подъема всей идеологической работы в нашей стране. В этом смысле они прямо и косвенно относятся к научной и учебной работе на филологическом факультете. Подведя итоги всему тому, что в связи с указанными постановлениями говорилось на кафедральных заседаниях, докладчик призвал присутствовавших руководствоваться этими постановлениями в своей повседневной работе, продумать их глубоко и всесторонне применительно к своим специальностям и приступить к исправлению тех недостатков, которые имеются в работе филологического факультета. Важнейшие из этих недостатков – недооценка роли советской литературы в общей системе преподавания, элементы “техницизма” и “ремесленничества” в преподавании ряда литературоведческих дисциплин, малое внимание, уделявшееся преподавателями и научными работниками в борьбе с чуждыми советской литературе безыдейными и упадочническими произведениями зарубежных литератур.

В свете решений ЦК ВКП(б) многие участки научной и учебной работы филологического факультета требуют коренной перестройки.

В прениях по докладу высказались проф[ессор] В. Е. Евгеньев-Максимов, проф[ессор] В. М. Жирмунский, асс[истент] Н. С. Гринбаум, и др., указавшие на ряд недостатков в работе факультета и наметившие способы их ликвидации»[1403].

Б. М. Эйхенбаум оставил свой отзыв и об этом заседании:

«26-го был Ученый совет фак[ульте]та – совершенно комический, прямо для Щедрина. М. П. Алексееву пришлось срочно переделывать всю речь (снять идею «разгрома» факультета для его (кого?) спасения). Вышло просто смешно и глупо. Бесконечно глуп был Ев[геньев]-Максимов – прямо из фарса. Потом несли всякую чепуху. Я говорил о “воспитании молодежи”»[1404].

Но спокойный тон собраний не устраивал партийный комитет университета. Именно с этим стоит связать появление 29 сентября 1946 г. в главной городской газете – «Ленинградской правде» – статьи «О недостатках в подготовке кадров литературоведов: (Письмо с филологического факультета Ленинградского университета)». Ее авторы, члены партбюро преподаватель немецкого языка Антонина Редина и аспирант кафедры русской литературы Самуил Деркач, обращали внимание на неудовлетворительное положение дел на филологическом факультете:

«Следует сказать, что положение дела с преподаванием литературы в Ленинградском университете вызывает чувство серьезной тревоги. На кафедре русской литературы – ведущей кафедре филологического факультета – никто из ее основных работников не занимается изучением советского периода нашей литературы. Между тем советская литература – самая передовая и революционная – является могучим орудием советского государства в деле воспитания молодежи. ‹…›

Стремление уйти от животрепещущих проблем современности характерно и для кафедры западноевропейских литератур. Студенты западного отделения в большой степени оставляются безоружными перед лицом современной буржуазной идеологии. Они не воспитываются в духе наступления против современной буржуазной культуры, в духе воинственного противопоставления в состоянии распада, в духе воинственного противопоставления зарубежной литературе достижений нашей общественной мысли.

На филологическом факультете недостаточно пропагандируются революционно-демократические традиции русской литературы. ‹…› А. А. Жданов со всей силой подчеркнул великое значение традиций русской революционной демократии в воспитании нашей молодежи: “Лучшие представители российской демократической интеллигенции в условиях царского строя гибли за эти благородные высокие идеи, шли на каторгу, в ссылку. Как же можно забыть эти славные традиции?”

На филологическом факультете традиции нашей революционной демократии не только слабо культивируются среди студенчества, но порою и извращаются»[1405].

В этой статье, против обыкновения, не был назван Эйхенбаум, хотя авторы и обратили внимание на тот факт, что факультет не борется «против дутого “авторитета” А. Ахматовой». В статье вводились уже новые имена – в критическом ракурсе показаны профессора филологического факультета П. Н. Берков, А. С. Долинин и Б. В. Томашевский. Тот факт, что широкая критика вдруг стала фокусироваться на одном Эйхенбауме, не казался в парткоме ЛГУ (а соответственно и горкоме ВКП(б), культивировавшем подобные статьи) положительным моментом; требовалась «широкая большевистская критика и самокритика».

Традиционно такие статьи в прессе должны были разбираться на кафедральных и факультетских собраниях. 2 октября в течение четырех часов (с 15 до 19) заседала кафедра истории русской литературы. Вел заседание кафедры ее заведующий профессор Б. М. Эйхенбаум, по долгу службы присутствовал С. С. Деркач, поскольку он был аспирантом кафедры; Редина, формально к кафедре отношения не имевшая, предпочла не приходить.

«Мы, – писал в дневнике Б. М. Эйхенбаум, – огласили проект ответа на статью Рединой и Деркача в “Лен[инградской] правде”. Кафедра единодушно одобрила, но выступил Деркач (Редина не явилась) – и понес свою чепуху. Картина ясная: они просчитались и запоздали со своей клеветой – и теперь Деркачу (как аспиранту) надо как-нибудь спасаться. Он пробовал всякие способы – и угрозу, и еще разную дрянь. Очень поддержал нас Плоткин – очевидно в партийных кругах произошел поворот – политика Алексеева, Деркача и нашей парторганизации провалилась. Говорят, что Алексеев подал решительное заявление об отставке; я пока не подаю – не хочу, чтобы оказалось, что я с ним в одной партии. Подам позднее, когда положение определится»[1406].

Партком ЛГУ, в свою очередь, 2 октября также рассмотрел на своем заседании эту статью, пригласив парторга филологического факультета А. И. Редину:

«т. РЕДИНА. Положение на факультете очень напряженное. Дело в том, что наша профессура возражает против того, что именно мы, молодые работники, подписали статью. Вот если бы подписали “старики”, тогда другое дело!

И положение создалось такое, что декан факультета тов. Алексеев подал заявление об отставке.

Прежде чем написать статью, мы беседовали с товарищами, беседовали с Алексеевым. И с тезисами по статье выступали и Деркач, и я на заседаниях кафедры и ученом совете.

Конечно, Алексеев и многие из молодых – Максимов молодой [Д. Е.], Мордовченко – согласны со статьей, но старики не согласны и считают, что это