Повестка дня — Икар - Роберт Ладлэм

с планом номера Ванфландеренов, которую он держал в руке. Каждая комната была отмечена маленьким крестом, нарисованным красными чернилами. Через несколько секунд на другом конце линии послышался голос.

— Да?

— Звукотехник?

— Прага?

— Ты мне нужен.

— Ну что ж, твои деньги мне всегда пригодятся. Ты шикарный парень, не скупишься.

— Жди меня через тридцать минут у служебного входа. Я объясню, что мне от тебя нужно, по пути в твою студию… В диаграмме нет изменений?

— Нет. Ты нашел ключи?

— Спасибо и за то, и за другое.

— Ты ведь заплатил. Тридцать минут.

Чех повесил трубку и посмотрел на упакованное звукозаписывающее устройство, уже стоявшее перед дверью. Он прослушал беседу Рашад с Ардис Ванфландерен и, невзирая на свой гнев из-за трагической смерти госсекретаря, улыбнулся, оценив смелую стратегию, избранную секретным агентом из Каира и ее шефом. Основываясь на том, что им удалось узнать, они превратили правду в неотразимую ложь: палестинские команды штурмовиков, цель Болингер, Кендрика даже не упоминают! Прекрасно! Появление Эрика Сандстрома через два часа после ошеломляющей информации Рашад оказалось началом цепной реакции, взрывов, которые разнесли крепкий цемент лжи в Сан-Диего. Что ж, нельзя не считаться с положением вещей.

Варак пошел к двери, осторожно приоткрыл ее и выскользнул в коридор. Он быстро прошел по коридору к номеру Ванфландеренов и, пользуясь ключом, который доставил ему Звукотехник, проник внутрь, все еще держа план в руке. Быстрыми кошачьими шагами он переходил из комнаты в комнату, убирая крошечные электронные микрофоны из-под столов и кресел, из-под толстых диванных подушек, из-за зеркал в четырех спальнях, из-под шкафчиков с лекарствами в разных ванных и из двух горелок в кухне. Кабинет вдовы он оставил напоследок, тщательно ведя счет красным крестикам и проверяя, не пропустил ли он чего-нибудь. В кабинете царил полный мрак. Чех нашел настольную лампу и зажег ее. Через десять секунд он положил в карман последние четыре микрофона, три из самого кабинета, один из маленькой ванной, примыкающей к нему, и сосредоточился на столе. Операцию по снятию микрофонов он провел за девять минут, что оставило ему по крайней мере пятнадцать минут на то, чтобы обследовать это тайное домашнее святилище миссис Ванфландерен.

Он начал с ящиков секретера, вытаскивая их один за другим и копаясь в горе бессмысленных бумаг, заключавших в себе текучку президентских будней: расписание дел на день; письма от частных лиц и учреждений; рутинные документы из Белого Дома, Государственного Департамента, Министерства обороны и прочих административных учреждений, которые следовало изучить, чтобы позже доложить о них Орсону Болингеру. Ничего ценного в этих бумагах не было. Ничего, что могло бы иметь отношение к сложным крысиным ходам, из-за которых почва в южной Калифорнии делалась все более зыбкой.

Чех окинул взглядом большой, отделанный панелями кабинет: книжные полки, изящная мебель, фотографии в рамках на стенах… Фотографии. Их было около двадцати, разбросанных в шахматном порядке по темному дереву панелей. Варак подошел и принялся внимательно изучать их, включив, чтобы лучше видеть, настольную лампу. Они представляли собой обычную коллекцию изображений мистера и миссис Ванфландерен в обществе больших политических шишек, начиная с президента и всех высших чинов администрации и Конгресса. Рядом на стене были фотографии самой вдовы без своего ныне покойного мужа. Судя по лицам, они явно принадлежали прошлому Ардис Ванфландерен и доказывали, что и в прошлом она вращалась в весьма влиятельных сферах. Здесь изобиловали шикарные автомобили, яхты, горнолыжные спуски и драгоценные меха. Варак собирался уже махнуть рукой на все это, но тут ему на глаза попался увеличенный весьма откровенный снимок, явно сделанный в Лозанне, Швейцария, на берегу Женевского озера. Милош впился глазами в лицо темнокожего мужчины, стоявшего рядом с Ардис. Он знал этого человека, но не мог никак вспомнить, откуда и кто он такой. Затем, словно взяв след, глаза чеха устремились вниз и вправо к еще одному увеличенному снимку, также сделанному в Лозанне, на этот раз — в садах дворца Бо-Риваж. На нем был тот же человек — кто же он? А рядом с этим снимком — еще один, теперь уже в Амстердаме, на Розенкрафт, и снова те же самые люди. Кто же он, этот мужчина? Сосредоточься! Всплыли какие-то образы, обрывки неуловимых впечатлений, но имя он вспомнить не мог. Эр-Рияд… Медина, Саудовская Аравия. Потрясенное, охваченное яростью саудовское семейство… назначен день казни, затем — побег. Миллионы и миллионы были замешаны в этом восемь или десять лет назад. Кто же он такой? Варак решил было взять одну из фотографий, однако тут же инстинктивно понял, что этого делать нельзя. Кем бы ни был этот человек, он представлял собой еще один красноречивый символ механизма, называвшегося окружением Орсона Болингера. Пропавшая фотография с изображением этого человека может стать сигналом тревоги.

Милош выключил настольную лампу и направился обратно к секретеру. Пора уже было забирать свое оборудование и идти на встречу с Звукотехником на улице, возле служебного выхода. Он потянулся было к куполообразной лампе на секретере, как вдруг до него долетел звук открывающейся двери в прихожей. Чех моментально выключил свет и отступил к двери кабинета, прикрыв ее так, чтобы, спрятавшись за ней, можно было наблюдать за происходящим через щель между дверными панелями. Вскоре в поле зрения появилась высокая фигура: мужчина, один, двигается уверенно, видно, здесь достаточно часто бывал. Варак на секунду нахмурился, он не вспоминал нынешнего гостя уже много недель. Это был рыжий агент ФБР из Меса Верде, он входил в группу, приставленную к вице-президенту по просьбе Ардис Ванфландерен — тот самый человек, который привел его в Сан-Диего. Милош был поначалу обескуражен, но только поначалу. Группу отозвали в Вашингтон, и все же один игрок замешкался… А еще точнее, одного успели купить прежде, чем Варак отыскал его в Меса Верде.

Чех наблюдал, как рыжеволосый бродит по гостиной, словно бы в поисках чего-то. Вот он исчез в двери, ведущей на кухню. Оттуда он появился несколько минут спустя с пульверизатором в одной руке и посудным полотенцем в другой и подошел к винному бару, где перебрал каждую бутылку, брызгая на нее, а потом вытирая насухо. Затем он обрызгал медную окантовку бара и тщательно протер ее. От бара он перешел к каждому мало-мальски значительному предмету в гостиной и везде повторял эту церемонию чистки, будто травил клопов. Вараку было совершенно ясно, чем он занимается: агент уничтожал следы присутствия Эрика Сандстрома, убирая отовсюду отпечатки пальцев маститого ученого.

Рыжеволосый оставил пульверизатор и полотенце на кофейном столике, а затем направился через комнату… к