Чёрная река - Токацин

Алгана содрогнулся, прикрыл лапой глаз. Он и так стоял, пригнувшись, чтобы видеть глаза Кессы, а теперь склонился ещё ниже, и жёсткая чёрная шерсть на загривке поднялась дыбом.

— Знаю, — прошептала Кесса. Ей было не по себе, но уйти она не могла.

— Тебе надо к авларинам, в Меланнат. Они умеют лечить…

— Слишком далеко, — вздохнул хеск. — Я пробовал. Мне полудня не прожить в своём уме. Эта зараза уже в крови.

— Но чем помогу я? — растерянно спросила Кесса. — Тот отряд… Я только думала, что они очнулись, а они опять перегрызлись!

— И это значит, что они в своём уме, — ухмыльнулся Нингорс. — Куаймы едят Куай. Всегда ели. Откуда там дружба? Ты вытащила их из Волны. Они свободны. А я…

Он снова прикрыл лапой глаз, будто хотел раздавить что-то, заползшее под череп.

— Когда оно вернулось, я полетел за тобой. Хорошо, что успел. Не уходи, детёныш. Не надо…

Алгана запрокинул голову и зашёлся хриплым воем. Кесса шагнула к нему и протянула руку, скрывая дрожь.

— Не бойся, Нингорс. Я не оставлю тебя. Пусть Волна боится нас, а не мы — её!

…Струи дождя сплелись серебристой завесой от земли до неба, выбивали дробь по широким кожистым листьям, и мох, покрывающий стволы, колыхался на ниспадающих волнах. Небо опустилось ещё ниже, длинные тени с хвостами и плавниками мелькали в тучах, чьи-то щупальца показывались из облаков и снова скрывались.

— Готово! — Кесса, набросив косу из лиан на сучок, подтянулась на ней и спрыгнула на землю. Нингорс одобрительно кивнул — говорить ему мешал недоеденный хвост Куаймы. Больше от болотного ящера не осталось ничего — ни единой кости, и потёки розовой крови у ручья давно смыл дождь.

— Но как ты понесёшь меня? Твоя спина… Там живого места нет!

Алгана, пожав плечами, склонился к земле, теперь Кесса видела его лопатки — и грубые шрамы, быстро светлеющие и истончающиеся. Нингорс потрогал нос и довольно фыркнул.

— Надо есть, детёныш. Тогда всё заживёт.

— Опять! — хлопнула рукой по стволу Кесса. — Какой я детёныш?!

Нингорс, отложив хвост, смерил её задумчивым взглядом, втянул воздух и склонил голову.

— Шинн, моя младшая. Ты на неё похожа. Даже запах сходный.

Кесса мигнула. «Нуску Лучистый! У Нингорса дети есть?!»

— Это из-за полосатой брони, — хмыкнула она. — И из-за шлема. Вы, Алгана, так же окрашены и… Ох! Так эта куртка… она из шкуры твоего родича?!

Теперь мигнул хеск — а потом испустил короткий вой, и его глаза весело сверкнули.

— Да ну! Это кожа кузы — такой большой зверь с плоскими зубами, — сказал он, отсмеявшись. — В этом я разбираюсь. А вот на Шинн ты похожа.

Он вздохнул и снова вгрызся в недоеденный хвост. Кесса, погрустнев, смотрела на его поникшие усы и чуть опущенные уши. «Наверное, дома скучают по нему…»

— Нингорс, а где твой дом? — осторожно спросила она. — В той же стороне, где мой?

— Мы жили в Земле Крылатых Теней, знорка, — угрюмо ответил Алгана. — У самой Бездны. Если бы не Агаль, я вернулся бы домой к зиме. Но теперь туда не попасть. Если буду жив и в своём уме, вернусь через год. Вернусь и отгрызу кое-кому голову.

Он сверкнул глазами, и кости ящера вновь захрустели в его зубах. Кесса водила пальцем по мокрой коре, прикидывая так и этак. Карт Хесса она не видела, но кое-что уже знала — и, покопавшись в памяти, подпрыгнула на месте.

— Нингорс! А не тебя ли Речник Фрисс освободил из плена в замке Иртси? — спросила она, едва не задохнувшись от волнения. — Чародей Джерин держал тебя в цепях! И ты улетел, никого не тронув… Это ведь ты был, да?

Тяжёлая лапа опустилась на плечо Кессы, едва не вдавив её в землю.

— Я был в плену, — склонил голову Нингорс. — Был рабом у знорка. А воин с двумя мечами пришёл и снял цепи. Ты знаешь его, детёныш?

— Речник Фрисс — мой наречённый, — гордо вскинула голову Речница. — И когда я вернусь, мы поженимся. Если только… если он не решил, что я погибла…

— А говорят, что у нас самки с ума сходят, — вздохнул хеск, разглядывая Кессу, словно только что её увидел. — Если у тебя есть дом, и есть семья, — зачем тебя понесло в болота?!

— А тебя? — фыркнула Кесса. — Как ты угодил в Иртси? Не торговать же прилетел!

Хеск убрал лапу, встряхнулся и поднял остатки мяса — теперь их можно было удержать в одной руке.

— Я не помню, знорка. Ни как попал, ни кто поил меня дурманом, ни этого колдуна… Помню, как вернулся вечером из полей и встретил Хоатига. Что-то забавное он нашёл — и позвал меня взглянуть. Прошлой весной — уже больше года прошло… — Нингорс стиснул зубы и глухо заворчал, и Кесса, увидев злое пламя в его глазах, замерла на месте. — Видимо, Хоатиг выманил меня… для тех отродий Элига, кем бы они ни были. Я-то думал, мы живём мирно. Никогда ничего ему не делал. Отгрызу ему голову, когда вернусь. А если он тронул Икеми или кого-то из младших…

Когтистая ладонь с силой опустилась на ствол папоротника, и пласт коры толщиной в три пальца, вспыхнув, рассыпался пеплом.

— Если ты ему не враг, за что он так с тобой обошёлся? — удивлённо мигнула Кесса. — Это скверное дело. Мой дед кое-кого сильно не любит, но сдавать работорговцам?! Ему такое на ум не пришло бы. Может, полетим в вашу страну? Там, кажется, неладно.

— Агаль не пустит, — мотнул головой хеск. — Чем ниже, тем сильнее зов. Скоро ты не сможешь меня сдерживать. Я загрызу тебя и поведу Волну. Нам нужно обогнать Агаль, оседлать его гребень… Пойдём, знорка. Дождь не так уж силён. Полетаем над лесом. Непохоже, чтобы ты была знакома с небом…

…Кесса, выпустив верёвки, кубарем скатилась в мох, но тут же вскочила на ноги, отряхиваясь от болотной жижи. Нингорс выпрямился во весь рост, поправил косы из лиан, обхватившие его грудь. Шерсть висела на них клочьями, хеск небрежно смахнул её и потёрся плечом о дерево, оставив на коре ещё клок.

— Линька, — буркнул он. — Дело к лету. Ну, как ноги?

— Неважно, — призналась Кесса, потирая колено. — Но это ничего, Нингорс. А вот твои шипы…

— А предупреждал — не вались на хребет, — ухмыльнулся хеск. — Держишься ты неплохо. Ещё бы за гриву не дёргала…

— Извини, — потупилась Кесса. — Вверх ногами летать я не приучена.

— Не вверх ногами, а боком, — фыркнул он. — Меж деревьев нужно вертеться, иначе крылья порвёшь. Ещё круг?

— Нет, Нингорс, — качнула головой странница. — Полетим к границе. Сидя в болоте, мы Волну не обгоним…

Крылатая тень скользила над густой порослью мха, над ручьями и протоками в зелёных «шубах», мимо огромных резных листьев и чешуйчатых веток, уклоняясь от разноцветных моховых прядей и ныряя в тень переплетённых ветвей. Шонхоры, потревоженные ветром, поднятым широкими крыльями, взлетали над лесом с недовольными криками, стайки фамсов порскали во все стороны с качающихся веток. Кесса, отмахиваясь от подхваченных ветром медуз, сидела на полосатой спине, цеплялась за самодельные поводья и смотрела то на лес, то на облака. Они лежали на кронах папоротников, и замшелые ветви самых высоких деревьев едва проступали сквозь туман. Кесса щурилась на сизые клубы, выглядывая за облачной поволокой полотнища небесной тины, летучих рыб и драконов. Иногда ей виделись огромные тёмные силуэты, и облака вскипали от внезапных порывов ветра откуда-то сверху, из-под невидимого свода пещеры.