Чёрная река - Токацин

— Зверь Волны! — крикнул Яймэнс. — Мы поймали его!

— Мерррзкая тварррь! Содрррать с него шкуррру! — взмахнул копьём один из демонов-жаб. Существа схватили пленника и перевернули его спиной вверх.

— Рррежьте крррылья!

— А ну, лапы прочь! — прикрикнул на жаб Яймэнс, поставив ногу на плечо связанного хеска. — Найдите жуков!

— Жуки, жуки, жуки тут, — подскочил к нему один из демонов, протягивая свёрнутый лист. Брюхо жабы снова запунцовело, она сердито забулькала, глядя на связанного.

— Он привесссти Волна, — один из ящеров клацнул зубами у ноги Алгана. — Он сссъесссть нашшш ум. Он теперь ссстать едой.

— Зубы! — Яймэнс едва не отвесил ящерице пинка, но она с неожиданным проворством увернулась. — Эта летучая гиена — преступник. Его надо судить. Несите шесты! Надо отнести его в город и разобраться по закону!

— Да, по закону, по закону, — приникли к земле жабы. Взгляды ящериц не обещали им ничего хорошего, но Яймэнсы выглядели ещё более грозно.

— В день Сссемпаль он ссстать хорошшшая еда, — заметил ящер, ощупывая мускулистую лапу пленника. — Много мяссса.

Алгана дёрнулся, запахло жжёной паутиной, но Яймэнс, усевшийся на спину хеска и проколовший когтями его шкуру, даже глазом не моргнул. Он вытряхнул что-то из свёрнутого листа в свежие ранки и поднялся на ноги, оставив крылатую гиену хрипеть от злости.

— Вкусное мясо! Полежит в солёных ключах, станет ещё вкуснее! — жабы сгрудились вокруг хеска, привязывая его за лапы к коротким, но толстым палкам. — Будет славный Семпаль!

— Закройте рты! — рявкнул Яймэнс. — С ним поступят по закону.

Кесса молча сидела на кочке, растерянно ощупывала правую руку — она ещё не верила, что её предплечье цело, а не перекушено пополам. На рукаве рыжей куртки не осталось и царапины. Подобрав нож, Речница встала. Хески даже не взглянули в её сторону — они, возбуждённо булькая, волокли пленника в заросли — вдоль реки, вниз по течению.

«Что они делают?! Он уже не был в Волне!» — она кинулась было за ними, но тут же остановилась. «Всё-таки… всё-таки он навредил им. Его отнесут в город, будут судить…» Она встряхнула головой, провела рукой по лицу — на пальцах осталась тёмная кровь.

На поляне уже никого не было — только растёрзанные тела жабы и ящера. Кесса судорожно сглотнула и отвернулась. «А зверь Волны не убивал никого,» — мелькнула непрошенная мысль. «Даже когда был в Волне…»

Она вышла на берег. Голоса хесков ещё были слышны издалека, но напуганные шонхоры уже забыли страх и снова мелькали над водой, гоняясь за фамсами. Лодка стояла в кустах, и на её бортах повисли медузы.

«И всё-таки…» — Кесса вспомнила, как жабы истекали слюной, столпившись вокруг пленника, и вздрогнула. «Всё-таки надо проследить за ними. Убедиться, что… что никого не съели.» Ей вспомнилась разинутая пасть ящерицы — три ряда мелких, но острых зубов и нити липкой слюны — и она вздрогнула ещё раз. Маленькая эльфийская лодка выплыла на середину реки.

Запах гари слышен был издалека, речной ветер разносил его вдоль русла, и в ветвях тревожно перекликались шонхоры. Насторожилась и Кесса, но никакого пожара не было — только маленький костерок на сухой кочке. Его тщательно завалили мокрым мхом и гнилыми ветками, и он чадил, угасая. На почтительном расстоянии от него огромная жаба синевато-зелёной окраски вертела в лапах самодельное копьё. Вторая, раздув порозовевшее брюхо и привстав, с копьём наперевес следила за плоскохвостым ящером. Тот, роняя слюну из приоткрытой зубастой пасти, бродил вокруг связанного пленника, сопел и недобро косился на жаб-соседей. Они сверкали на него глазами и угрожающе помахивали копьями. Из-за деревьев, отделяющих «опасное» кострище от лагеря болотных жителей, доносились клокочущие и булькающие вопли, слов Кесса не понимала, но голоса были на редкость неприятные. Речница даже потянулась за ножом, но решила, что заклятия летают дальше и попадают метче.

«Они снова поссорились,» — тихо вздохнула Кесса, пряча лодку в зарослях. Тихо, стараясь не наступить на ломкую ветку или чересчур сочный лист, она подошла к кострищу. Ни жабы, ни ящерица не видели её, и тем более пришелицу не заметил пленник. Он то бился в путах, пытаясь порвать паутину, то опрокидывался навзничь и замирал. Шесты, к которым он был привязан, воткнули в землю, и тело неловко вывернулось, лежать хеску было неудобно — и он, отдышавшись, снова начинал рвать верёвки. Паутину с него счистили, оставили только на лапах, крыльях и морде. Прилипшие клочья белели в грязной шерсти.

— Еда, — ящерица ткнулась мордой в бок Алгана, перемазав его слюной. — Есссть!

— Пошёл, пошёл вон! — засуетились жабы, наставив на неё копья. — Не есть!

— Это на Семпаль, голова твоя — полено! — одна из них раздулась и целиком порозовела от злости. — Пошёл!

— Ждать долго, — развернулся к ней ящер, и жаба, хоть и была вооружена, испуганно булькнула и попятилась. — Хотеть потроха, мясссо оссставить. Потроха вкусссные.

Он примерился, как всадить зубы в брюхо пленника, но его огрели копьём по макушке, и он сердито зашипел и подался назад.

— Ты не есть! — жабы, переглядываясь и подталкивая друг друга, надвинулись на него. Ящер привстал на четырёх лапах.

— Мы есссть, — шевельнул он раздвоенным языком. — Вкусссные потроха. Я делитьссся!

Хески снова переглянулись.

— Врёшь!

— Не врать, — махнул хвостом ящер. — Делитьссся чессстно! Мы — трое — есссть!

Одна из жаб подозрительно огляделась по сторонам и очень медленно отвела копьё от ящеричьей пасти.

— Нет ножа — как есть? — недовольно забулькала другая.

— Шшшш, — ящер, привстав, посмотрел на заросли, за которыми скрылся лагерь, и тихо зашипел. — Шшшкура? Я прокусссить. Дальшшше — мягкое. Ссстоять тут, отсссюда не видно!

Жабы пошлёпали к кустам, хвостатый хеск засопел и потянулся к мохнатому боку пленника, чтобы проверить шкуру на прочность. Связанный хрипло взвыл, дёрнулся, и ящер зашипел, получив по носу. Алгана был огромен — вдвое выше ростом, чем Кесса, и вчетверо шире в плечах, и, даже скрученный по рукам и ногам, он оставался очень сильным.

— Хаэй! — крикнула странница, перешагнув через кострище. Трое охранников подпрыгнули на месте и развернулись к ней, судорожно втягивая воздух и раздувая горловые мешки.

— Не вздумайте его есть! Это существо — моя добыча, — сказала Кесса так громко и уверенно, как только могла. — Я его ранила, и я вернула вам разум! Мне нужна моя доля.

— Шшшто?! — вскинулся ящер. Его хвост ударил по кустам, ломая ветки.

— Ранила? — озадаченно переглянулись жабы. — Да, да, да! Она ранила его в нос, пустила ему кровь! Она ранила зверя Волны! Надо делить по-честному.