Сыны Тьмы - Гурав Моханти

красные плащи, которые делают их легкой мишенью? О, надо просто очистить свой разум!

И тут в пятидесяти шагах перед собой она увидела греков. Мысль о том, что одним из них может быть Каляван, рассеяла туман в ее сознании. Образ Сатьябхамы на погребальном костре горел в ее голове, словно кто-то выжег его раскаленным железом. Дождь почувствовала, как в ее груди разгорается трепет битвы. Она сжимала меч с такой силой, что у нее заныла рука. Отбой! – подала она знак, разжав кулак.

Отряд Дождь отправился на запад; Акрур, Сатвадхан и Городская стража верхом на конях направлялись вместе со Страданием, Штилем и одним полком прямо вперед, а остальная часть армии отправилась на восток. Клещи.

Ее Волчицы вырвались из тени и, склонившись, неслись вперед. Луна вышла из-за облаков, и меч Дождь слабо блеснул в ее свете. Ближайшие к ним греки пытались поднять знамя, древко которого соскользнуло в грязь. Дождь прикусила губу, не в силах поверить, что их, пробирающихся через заградительную линию, до сих пор не заметили. Ненадолго. Багряный Плащ, нахмурившись, глянул в их сторону, на его лице появилось выражение недоумения, и он, прищурившись, уставился в темноту. Все затаили дыхание.

– Что за… – И тут ему в шею вонзилась стрела.

Дождь едва услышала, как щелкнула тетива. Вот тебе сюрприз. Вперед, пытаясь выстроиться в подобие порядка, высыпало множество греков с факелами. Мимо Дождь промчалась Буря:

– Сюрприз, ублюдки! – Дождь покачала головой. Как лидер Волчиц, это она должна была придумать, с каким криком напасть.

– За Сатьябхаму! – закричала она в ночь. И крик эхом отозвался позади нее: – За Сатьябхаму!

Дерево треснуло, металл заскрежетал, и плоть разорвалась – они с оглушительными воплями врезались в греков. И вопль Дождь был свирепейшим из всех. Она уклонилась в сторону, пропустив неуклюжий удар копья, нанесенный парнем, достаточно молодым, чтобы быть ее сыном. Она столь резко вогнала свой щит ему в рот, что он запрокинул голову и врезался в греческого лучника. Места между ними было достаточно. Она повернулась, чтобы убить человека, которого протаранила до этого, но нашла его уже мертвым – в шее торчала стрела. Неважно. Она увидела, как на нее уставился застывший от страха грек. Хорошо. Страх – это хорошо.

ТЕЛЛИС едва мог двигаться. Разве они не выиграли битву? Ведь им сказали именно это. Тогда почему матхуранцы напали на них? Эти бронированные воины мчались к ним, как мстительный зверь. Это казалось не дикой атакой толпы, а целенаправленным нападением. Большинство атакующих были молодыми женщинами. Одна была коротко подстрижена. Другая – толстая. Теллис не боялся женщин, но с этими матхуранцами было что-то не так. Он видел ту, с которой сражался архонт. То, что он выжил, означало, что сама Гея подарила ему удачу, что бы он ни утверждал впоследствии.

Вот дерьмо! Они должны были бежать. Какого черта Циликс и остальные остались? Он должен был заставить Циликса убраться отсюда! Почему их должно волновать, завоюет ли Каляван город, которым он даже не планировал управлять? Каляван всего лишь недоросток, будь он проклят!

Матхуранцы внезапно двинулись в их направлении. Он неуклюже попытался вытащить стрелу из колчана. И в этот момент в Циликса врезался щит высокой женщины, и напарника отбросило прямо на него. Теллис запнулся, и выпущенная им стрела взлетела в воздух и вернулась, чтобы глубоко вонзиться в шею Циликса. Теллис тупо уставился на высокую женщину, едва осознавая, что он только что убил своего друга, а она вдруг врезалась в него плечом, отбросив его на землю. Она наступила ему на шею ботинком и бросилась вперед. Теллис закашлялся кровью, чувствуя лишь счастье, что его не зарубили его же мечом. Рядом кто-то кричал:

– Умри! Умри!

Он попытался повернуться на голос, но понял, что не может. У него была сломана шея. О проклятье!

ДОЖДЬ слышала, как позади нее завывала Буря:

– Умри! Умри!

А сама тем временем ударила ножом мальчишку, упавшего на землю. Вперед. Строй греков распался, и ей стало легче бить клинком. Она нарубила другого мужчину, как мясо, оставив его истекать кровью. Она увернулась от стрелы и, когда грек попытался защититься, попросту сломала ему лук. Впереди греков еще больше, они даже пытались образовать из щитов стену. Она врезалась в них прежде, чем они успели это сделать, ее удар рассек шею ближайшего к ней щитоносца. Остальные Волчицы с воем врезались в линию щитов. Шеренга наконец качнулась, и мужчины начали падать.

Дождь зарычала, замахиваясь и нанося удары. Огонь битвы угас, ее рука болела от того, что она так долго держала щит. Ноги дрожали. Греки отступили, развернулись и побежали. Дождь решила их не преследовать.

– Ты в порядке? – Буря, ухмыляясь, наклонилась над ней. Дождь увидела, что она сжимает ее за руку и между пальцев у нее сочится кровь.

– Почему ты ухмыляешься как дура?

– Потому что ты слишком стара для обвинения в самоубийстве, любовь моя, – ответила ей Буря.

Дождь хмыкнула, заставляя себя выпрямиться. Она знала, что Буря была права. Она была слишком стара для этого дерьма. Она снова подняла свой щит. Короткие волосы Дождь были перепачканы кровью. Издалека донеслись боевые кличи греков.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

– Ах, это… царапина.

– Не слишком ли много крови для царапины?

– Разве это много? Смотри, они начали осыпать стрелами центр, – усмехнулась Буря. – Пойдем, нам нужно двигаться. Постарайся и на этот раз не отставать!

ШИШУПАЛ в каком-то оцепенении бежал за Серебряными Волчицами. Они прорвались сквозь первую линию греков. Оказалось, что большинство греков отступили в лагеря за пределами Первого района, с Каляваном, как и сказал Кришна. Впрочем, Шишупал не жаловался. Чем меньше греков мы встретим, тем меньше вероятность, что мы здесь умрем.

Он повернул налево как раз вовремя, чтобы увидеть, как град стрел обрушился на греков, стоящих перед центральным отрядом Матхура. Греков там было очень много, но никто из них не потрудился соорудить крышу из щитов. Стоило начать стрелять, и они побежали. Вероятно, никто из них не хотел просто сидеть на корточках и получать удары.

Внезапно в темноте прогремели взрывы. Шишупала тряхнуло, как будто что-то взорвалось совсем рядом. Но это были не Волчицы. Греки наверняка проснутся, мрачно подумал он, услышав, как вдалеке послышались новые взрывы. Слишком рано, подумал он. Какой-то матхуранец из центрального отряда, вероятно,