Сыны Тьмы - Гурав Моханти

перенервничал. В бою это бывает – и часто портит самые прекрасные планы. Лучше я сосредоточусь на своем собственном плане. Стоило ему об этом подумать, и он споткнулся о труп.

– Замечательно, – сказал Эклаввья.

– Все кажется прекрасным, когда люди, которых ты должен убить, становятся просто трупами на дороге.

– Неправда, – сказал Эклаввья, замедляя бег. Шишупал проследил за его взглядом и увидел, как один из людей Калявана ползет прочь, волоча окровавленные ноги. Эклаввья мимоходом размозжил греку череп тыльной стороной позаимствованного топора и повернулся к Шишупалу. – Шишупал может ускорить шаги? Мелодии боя терзают сердце Эклаввьи, как брошенная любовница.

Скорее, как опиум наркомана. Но Шишупал не мог его судить. Он понятия не имел, были ли греки теперь врагами империи или нет. Вероятно, теперь только время покажет. На данный момент он должен был остаться в живых. Почему он не сбежал через туннель, когда у него был шанс? Или, точнее, на кой хрен он вообще приехал в Матхуру? Он покачал головой, как будто ответ мог выпасть из ушей. Но от этого только усилилась головная боль.

Поросшие травой кочки под его ногами сначала выровнялись, а потом пошли вниз, уступая место мощеным улицам. Он увидел отблески сражений впереди, над головами солдат. Поселок, через который он сейчас несся, избежал гнева айраватов. Тут и там были видны свидетельства последнего боя, который дала армия Матхурана. Везде валялись небрежно разбросанные мертвецы. Как и сказал Балрам, солдаты сражались за каждый булыжник. Однако Шишупал знал, что Багряные Плащи к этому времени уже должны были выстроиться в ряды, и они встретили бы натиск Матхуры со всей возможной яростью.

ПРАКСИС пришпорил породистого коня, гоня его между палатками, установленными в открытом парке во Втором районе, и заставляя бездельничающих солдат разбегаться в разные стороны. Он соскользнул с седла, чуть не упал и ворвался в палатку своего некомпетентного начальника, успев, тем не менее, сперва поправить алый плащ. Он понятия не имел, как этот несчастный человек был повышен до матархиса раньше него. О, я понял… Архонт и этот дурак – оба были полукровками.

– Господин! Матхуранцы напали! У меня сообщение от маршала резервных сил.

Матархис даже не поднял головы.

– Не смей входить, пока я не разрешу, Бубон, – приказал он.

Во имя Геи, как же он ненавидел это имя! Праксису было всего семь, когда он содрал пузырьки, образовавшиеся от оспы. Он вылечился, но болезнь оставила после себя множество отметин. Не то чтобы кто-то ему сочувствовал. Это была армия. Прозвище скорее походило на шрам, который нужно носить до последнего вздоха или пока тебя не повысят.

– Какая атака? Мы победили.

– Они использовали оставшиеся силы, чтобы начать общую атаку. – Праксис ткнул в него свитком, как будто всаживал копье в лицо матархиса. – Люди, которых мы оставили у Коменданта, были уничтожены. Даже сейчас они взламывают наши сторожевые посты, расположенные в три линии! Я не могу найти архонта. Я настаиваю на том, чтобы мы поторопились, иначе мы будем разбиты.

– Настаиваешь? – Матархис слегка улыбнулся. – Архонт отдыхает. Он не встанет до рассвета. И помни об иерархии, Бубон.

Все, что Праксис мог сделать, это не дать ему пощечину.

Матархис лениво поднялся и вышел из палатки.

– Хорошо, собирайтесь! – Сколько бы недостатков у него ни было, он знал, как отдавать команды. – Похоже, некоторые люди не понимают, когда их бьют, – вздохнул он и глянул на Праксиса. – Давайте научим этих коровьих ублюдков манерам.

Мужчины опустили забрала, надели шлемы и потрясли щитами. Солдаты были взволнованы. Грабить было почти нечего, и это злило находящихся далеко от родины греков. Им была обещана богатая добыча. Но большинство домов оказались разрушенными и заброшенными. Матхуранцев, которых нужно было убить, было и того меньше. Казалось, Матхура была городом-призраком.

Им будет на ком выместить ярость! – мрачно подумал Праксис. Это пойдет на пользу их моральному духу.

– Бубон, – повернулся к нему матархис. – Поскольку ты вовремя сообщил мне эту важную новость, вполне уместно вознаградить тебя. Почему бы тебе не возглавить атаку? Возьми трех айраватов. Другие два я отдам Гелиосу.

Испуганный Праксис захрипел, не в силах выдавить ни слова. Он был командиром, а не скромным плебеем, которого стоило отправлять на передовую. Но Праксис был готов скорее умереть, чем доставить матархису удовольствие увидеть его страх. Более того, в его подразделении было три айравата. Да, он использует эту возможность, чтобы внушить страх и преданность своим людям. Никто больше не назовет его Бубоном.

– Это для меня большая честь, господин.

ШИШУПАЛ, услышав в отдалении трубный рев айраватов, постарался не паниковать. Серебряные Волчицы выступили исключительно хорошо. На самом деле, они действительно побеждали! Он бежал за Волчицами по узким переулкам, стараясь не ступать в их окровавленные следы. Возможно, Волчиц было немного, но жажда крови всегда хорошо заменяла численность. Рыночная площадь была уже так близко. Всего в двух переулках отсюда. Он просто должен был верить в то, что они не столкнутся с айраватом.

Вера пропала, стоило первым же булыжникам задрожать под ногами Шишупала. Волчицы сгрудились в переулках, ведущих от перекрестка. Вскоре прибыли первые греки, одетые в кожаные доспехи и шлемы с плюмажами, вооруженные копьями, мечами и круглыми щитами. Греки были лучше вооружены и более многочисленны, но через некоторое время это не будет иметь никакого значения. Впереди греков маршировали, мотая огромными головами направо и налево, три левиафана с гигантскими клыками: кирпичные стены по обе стороны разваливались, как стопки карт.

– Лучники, приготовиться! – завопила Дождь. – Стрелять по глазам, как только я отдам приказ!

– Надо было захватить с собой свиней, – съязвила Буря.

– Заткнись. Вон они уже.

Айраваты вошли в переулок, и Шишупал попытался медленно протиснуться назад, так, чтобы между ними и зверями оказалось как можно больше солдат.

– Мы умрем, – прошептал он.

– Как интересно! – пискнул Эклаввья, вытаращив глаза.

Внезапно в переулок хлынули солдаты и горожане, которые прятались в домах по обе стороны улицы. Некоторые вырвались из дверей, некоторые появились из темных ниш. Кто-то облил ближайшего айравата кипящим маслом с крыши. Зверь взревел от боли. Погонщик попытался остановить его, но агония всегда подрывает лояльность. Монстр обвил хоботом жезл погонщика и подбросил человека в воздух. Трубя, айрават развернулся и заковылял прочь тем же путем, каким пришел, растоптав по дороге трех греческих солдат, которые не были достаточно проворны, чтобы увернуться.