Путешествие вокруг света на корабле «Бигль» - Чарльз Дарвин

Почти не приходится, я думаю, сомневаться, во-первых, в том, что наружная корка, быстро охладившись, приняла то состояние, в каком мы ее сейчас видим; во-вторых, что все еще жидкая внутри лава уплотнялась возле внешней застывшей корки под действием центробежной силы, создаваемой вращением бомбы, и так образовалась плотная каменная оболочка; наконец, в том, что центробежная сила, понижая давление в частях бомбы, расположенных ближе к центру, позволила горячим парам расширить свои ячейки, отчего в центре образовалась крупноячеистая масса.

Холм, сложенный более древней свитой вулканических пород и долго неправильно считавшийся кратером вулкана, замечателен своей широкой, слегка вогнутой круглой вершиной, заполненной многочисленными последовательными наслоениями пепла и тонких шлаков. Эти блюдцеобразные слои, обнажаясь у края, образуют правильные кольца разнообразных цветов и придают вершине самый фантастический вид; одно из этих колец, белое и широкое, похоже на круг, на котором объезжают лошадей, и потому холм назвали Манежем Дьявола.

Я привез с собой образцы одного из этих туфовых наслоений розоватого цвета, и всего удивительнее то, что, как находит профессор Эренберг[374], он почти целиком состоит из веществ, ранее принадлежавших организмам; Эренберг обнаружил в нем пресноводных инфузорий с кремнистыми раковинками и не менее 25 видов кремнистой растительной ткани, главным образом злаков. Ввиду отсутствия каких бы то ни было углеродистых веществ профессор Эренберг полагает, что эти органические тела прошли через вулканический огонь и были извержены в том состоянии, в каком мы видим их теперь.

Внешний вид наслоений наводит меня на мысль, что они отложились под водой, хотя, ввиду крайней сухости климата, мне пришлось предположить, что во время какого-нибудь сильного извержения тут, вероятно, шли ливни и временно образовалось озеро, в которое и падал пепел. Теперь, однако, можно заподозрить, что это озеро не было временным. Но, как бы там ни было, можно быть уверенным, что в какую-то былую эпоху климат и произведения острова Вознесения сильно отличались от нынешних. Да и где на земле найдется такое место, в котором при ближайшем рассмотрении не обнаружились бы признаки бесконечного круга перемен, которые претерпевала, претерпевает и будет претерпевать наша земля?

Покинув остров Вознесения, мы поплыли в Байю, на побережье Бразилии, чтобы завершить наши кругосветные хронометрические измерения. Мы прибыли туда 1 августа и провели там четыре дня, в течение которых я предпринял несколько длинных прогулок. Я был рад убедиться в том, что мое наслаждение тропическим пейзажем ничуть не уменьшилось с потерей новизны. Элементы этого пейзажа до того просты, что их стоит упомянуть в доказательство того, какими незначительными особенностями определяются изысканные красоты природы.

Местность можно охарактеризовать как гладкую равнину около 300 футов высотой, повсюду изрытую плоскими долинами. Подобное строение замечательно для страны с гранитным основанием, но оно наблюдается почти повсеместно в тех более мягких формациях, из каких обычно сложены равнины. Вся поверхность страны покрыта различными величественными деревьями, между которыми расположены участки обработанной земли, а среди этих участков возвышаются дома, монастыри и церкви.

Следует напомнить, что в тропиках буйная пышность природы сохраняется даже поблизости от больших городов, ибо естественная растительность живых изгородей и склонов холмов производит впечатление большей живописности, нежели все то, что может создать искусный труд человека. Поэтому тут немного таких мест, где ярко-красная почва представляет резкий контраст со сплошным зеленым покровом. С края равнины открываются далекие виды то на океан, то на большой залив с его низменными, лесистыми берегами и белыми парусами многочисленных лодок и челноков.

Кроме этих пунктов вид отовсюду крайне ограничен; когда проходишь по ровным тропинкам, лишь изредка промелькнет справа или слева уголок одной из лесистых долин, лежащих внизу. Могу добавить, что дома и особенно храмы выстроены в каком-то своеобразном и довольно фантастическом стиле. Все они выбелены, и когда их освещало яркое полуденное солнце, то на фоне голубого небосклона они казались скорее какими-то призраками, нежели реальными зданиями.

Таковы элементы пейзажа, но безнадежно пытаться описать общее впечатление. Ученые натуралисты описывают эти картины тропиков, называя множество предметов и упоминая некоторые характерные особенности каждого из них. Для ученого путешественника это, возможно, связано с какими-нибудь определенными представлениями; но кто же еще, увидев растение в гербарии, может представить себе, как оно выглядит, произрастая на своей родной почве?

Кто, увидев отдельные образцы растений в теплице, сможет вообразить одни из них увеличенными до размеров лесных деревьев, а другие переплетенными в дебрях джунглей? Кто, рассматривая в кабинете энтомолога ярких экзотических бабочек и необыкновенных цикад, свяжет с этими безжизненными объектами непрекращающуюся трескучую музыку последних и ленивый полет первых – обстоятельства, неизменно сопровождающие тихий знойный полдень тропиков?

Такие картины нужно созерцать тогда, когда солнце достигает высшей точки: тогда великолепная плотная листва мангового дерева окутывает землю необыкновенно густой тенью, в то время как верхние ветви благодаря обилию света сверкают самой яркой зеленью. В умеренном поясе дело обстоит иначе: растительность там не так темна и не так богата, а потому больше всего красоты предают пейзажам лучи заходящего солнца с их красными, пурпурными и ярко-желтыми оттенками.

Тихо бродя по тенистым тропинкам и любуясь каждым раскрывающимся видом, я стремился найти слова для выражения своих мыслей. Я перебирал один эпитет за другим, но все они оказывались слишком слабыми, чтобы передать тем, кто не бывал в тропических странах, переживаемое мной чувство восторга. Я уже говорил, что по тепличным растениям нельзя составить верного представления о растительности, но должен еще раз вернуться к этому сравнению.

Вся страна представляет собой одну сплошную дикую беспорядочную роскошную теплицу, которую создала для себя Природа, но которой завладел человек, усеяв ее приветливыми домами и благоустроенными садами. Как велико было бы желание всякого восторженного любителя природы повидать, если бы это было возможно, пейзаж другой планеты! Но можно в самом деле сказать, что на расстоянии каких-нибудь нескольких градусов от его родной земли перед каждым европейцем раскрываются красоты иного мира.