Фенэтиламины, которые я знал и любил. Часть 1 - Александр Шульгин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Через некоторое время я осознала, что перечитываю все по два-три раза. Мой мозг напоминал большой центральный вокзал, и лишь нескольким фразам удавалось пробиться сквозь неизменно интенсивный в час пик пешеходный поток, сквозь мысли и идеи, сновавшие туда-сюда. Я была занята.
Когда мы оба оторвались от газеты, я сообщила Шуре последние новости о себе, и мы стали разговаривать.
- Чем бы эта проклятая штука ни была, - сказала я, - любой средний психиатр назовет это психозом, так ведь?
- Возможно, в каких-то случаях их диагноз будет ценен, но мы-то с тобой знаем, что он мало чего стоит, - пожал плечами Шура.
Я улыбнулась, соглашаясь с ним. Большинство наших друзей, те, кто не входил в число химиков или писателей, были психологами и психиатрами или занимались какой-нибудь другой врачебной деятельностью. Мы с Шурой знали, что на самом деле они очень мало понимают в психическом здоровье или в нарушениях психики. Однако термин «психоз» казался вполне подходящим для определения моего состояния. Хотя бы для начала.
- Хорошо, - сказала я, вставая из-за стола, чтобы протереть губкой пластиковую скатерть. - Все, что со мной происходит, - эти потоки мыслей, постоянные образы и настойчивые идеи, приходящие ко мне одна за другой, их так много; все мои слезы, тот факт, что я, возможно, не смогу вести машину из-за того, что буду отвлекаться на свои переживания, - все это ты назовешь психопатическими явлениями, если ты обычный психиатр, лишенный воображения, разве не так?
- Ну, я не очень в этом уверен, - ответил Шура. - В твоем случае есть немало признаков, которые не совпадают с этим диагнозом.
На мгновение я задумалась, мысленно проверяя все эти признаки. «Да, - сказала я, - я понимаю, что ты имеешь в виду. Я не утратила свой центр, ощущение своего «я».
- И твое восприятие реальности осталось почти нетронутым.
- Это ты про то, что я замечаю, когда включена плита, не забываю кормить кошек, застилать постель и делать прочую ерунду?
- Да. И ты не ожидаешь, что я разделю твой мир, увижу то, что видишь ты, и почувствую то, что ты чувствуешь. Ты способна согласиться с тем, что я живу в мире, который может быть назван повседневной, общей для всех реальностью, тогда как ты сейчас находишься не здесь.
- А! Значит, человек, страдающий психозом, не согласится с этим?
- Что-то в этом роде, в общем, не согласится.
Я прислонилась к раковине. «Понимаешь, уже несколько раз мне в голову приходила одна мысль. Представляешь, во сколько раз все это могло оказаться хуже для меня, если бы у меня не было опыта приема галлюциногенов. Я хочу сказать, что привыкла к измененному состоянию сознания и поэтому не паникую. Без сомнения, мне не по душе происходящее, но я чувствовала себя напуганной всего лишь пару раз, причем этот страх был непродолжительным, возможно, потому, что я порядком разозлилась».
Потеряла нить рассуждений. А, вспомнила!
- Как я уже сказала, - продолжила я, - я не утратила свою сущность, ощущение того, что я - это я. На самом деле в каком-то забавном смысле можно сказать, что я чувствую свой внутренний центр сильнее, чем когда-либо в жизни! Представь себе, что со мной было бы, если бы у меня не было опыта изменения сознания?
Шура налил себе еще одну чашку кофе и спросил у меня, не подлить ли мне. «Нет, спасибо, - ответила я. - Мне просто нужно лучше понять происходящее, и разговор с тобой может этому помочь».
Когда я сосредоточиваюсь, разговаривая с ним, то слышу меньше шума от этого парада мыслей.
- У тебя есть какое-нибудь возможное объяснение тому, что происходит со мной - чисто на химическом и физическом уровнях?
- Уверен, что могу предложить парочку правдоподобных теорий, - сказал Шура, - но мы оба знаем, что ты не получишь настоящих ответов на свои вопросы, если будешь учитывать лишь химические и физические факторы.
- Ну хорошо, но если все-таки ограничиться рамками химии, то может ли это быть результатом того, что я приняла сорок миллиграммов ДЕСОКСИ? Целых два дня назад?
- Мне все меньше и меньше кажется, что это может иметь отношение к препарату, который ты приняла в воскресенье, - ответил Шура. - Но мы не можем быть уверены в этом до конца, пока я не приму ту же самую дозу этого же наркотика. В конце концов, тебе бы тоже следовало принять его - в гораздо меньшей дозе, разумеется - чтобы посмотреть, вдруг у тебя случайно оказалась повышенная чувствительность к этому психоделику. Если только ты сама пойдешь на это. Я хочу сказать, когда все это закончится, когда ты восстановишься.
Он думает, что ему не нужно было говорить об этом прямо сейчас - о том, чтобы мне еще раз принять этот наркотик. Он беспокоится.
Я улыбнулась, приободряя Шуру, и сказала: «Конечно. Может, два-три миллиграмма, и если ничего не будет, мы получим ответ. Но моя реакция будет не настолько сильной, чтобы вызвать повторение всего этого».
Он кивнул мне с явным облегчением.
- Должна признать, - сказала я, - что не могу дождаться той минуты, когда ты примешь этот препарат, чтобы посмотреть, что будет. Впрочем, инстинкт говорит мне, что с тобой все будет в порядке. Возможно, он не окажет на тебя вообще никакого воздействия. Конечно, я надеюсь, что с тобой не случится ничего подобного, что случилось со мной, мой хороший. Никогда. Это же просто ад, ты ведь понимаешь!
С крошечной искоркой изумления я осознала, что в моем голосе звучала определенная бодрость.
Наверное, в переживании такого странного, драматического опыта есть какое-то извращенное удовольствие, ведь это довольно экзотично, несмотря на все сопутствующие страдания. К тому же здесь можно получать и другие маленькие радости, раз уж у меня нет выбора.
- Как думаешь, ты можешь проследить изменения своего состояния на протяжении двух последних дней - все, что ты заметила? - спросил Шура.
- О, да. Изменений произошло немало, но их трудно точно определить. Белый Разум все еще здесь, однако он больше не господствует надо всем. Думаю, его активность уменьшилась до обычной из-за того, что я признала его и поняла, что он не Окончательная истина, если использовать метафизические термины. Теперь он не давит на меня. Впрочем, непрерывный поток мыслей - это тоже кое-что.
- А о чем твои мысли? Можешь описать любую из них?
Я вздохнула, понимая, что, как только я заговорю, из моих глаз хлынут слезы. Но мне было необходимо поделиться с Шурой.
- Ну, часто мысли идут как бы на разных уровнях одновременно. Вот сейчас на одном из уровней я вижу навязчивый обзор человеческой истории. Передо мной проходят образы людей, начиная с доисторических времен и вплоть до настоящего. Они строят города, пишут книги, рисуют картины, изобретают религии и политические системы, развязывают войны и при этом снова и снова совершают те же самые треклятые ошибки. И каждое поколение задает те же самые главные вопросы и вынуждено давать собственную версию ответов на них.