Великий магистр - Елена Грушковская

Через час я сидела в роскошной ванной Оскара, и он обрабатывал мне раны.

— Вот всегда ты так, — ворчал он. — Вляпываешься в какую-нибудь историю, потом вытаскивай тебя… Ищешь себе приключений на пятую точку…

Санузел в квартире Оскара, надо сказать, был размером с небольшую гостиную. Вот спрашивается, на что ему понадобилась такая большущая ванная, если он жил один? Впрочем, привычку к роскоши трудно искоренить… Он мог себе это позволить, вот и всё. И эта квартира была не единственной его резиденцией. Как минимум, ещё парочка квартир у него имелась, а также он владел огромным старым особняком.

— Эта дрянь подглядывала за Лёлей, — сказала я.

— Ты имеешь в виду эту девочку, которую ты считаешь избранной? Хм… — Оскар прополоскал под струёй воды окровавленную губку. — Это становится интересным. Ты в курсе, что Дезидерата состоит на службе у Октавиана?

— То есть… — До меня начало доходить.

— Вот именно, — кивнул Оскар. — Похоже, история повторяется.

— Её хотят убрать, как меня? — От подкатившего к сердцу раскалённого комка злости хотелось зарычать.

— Не исключено, — сказал Оскар, медленно и задумчиво проводя по моей коже губкой. — Госпожа Великий Магистр в последнее время совсем плоха… А у Октавиана ненасытный аппетит до власти.

— Старуха доживает последние годы, это понятно, — резко отозвалась я. — Но неужели этот лысый гад совсем не боится гнева Леледы? Он так уверен, что ему ничего не будет за столь циничное попрание законов?

При слове «старуха» Оскар чуть поморщился, но ничего по этому поводу не сказал.

— Да, похоже, он совсем потерял страх, — проговорил он, бережно стирая кровь с моей кожи. — И если всё то, что я подозреваю — правда, то Лёле может не поздоровиться… Мы должны быть начеку.

И я старалась быть начеку, но, видимо, немного не уследила… И Октавиан провернул свою комбинацию.

Я могу не спать по трое-четверо суток без особого ущерба для самочувствия, но отдых бывает иногда нужен и мне: совсем без него никто не может обходиться. Я следила за Лёлей и её семьёй двадцать четыре часа в сутки, досадуя на Оскара: он ведь вполне мог прислать мне на подмогу кого-нибудь, но не присылал. Впрочем, может быть, он считал, что привлечение к этому делу посторонних может как-то повредить… Ох уж эта конспирация! Оскар был помешан на осторожности и скрытности. В общем, у него были какие-то свои соображения, и я несла это бремя одна.

На шестые сутки я почувствовала, что начинаю уставать. Нужно было вздремнуть хоть пару часов, чтобы восстановить силы: они могли понадобиться мне в любой момент. И я вздремнула… Прямо на крыше дома.

Проснулась я от ощущения, будто чья-то рука — очень знакомая! — встряхнула меня, как кошку, за шкирку: «Вставай! И так уже проспала всё, что можно и нельзя!» Я вскочила…

Пролилась чья-то кровь, я остро почувствовала это в холодном осеннем воздухе. Когда я примчалась на место, было слишком поздно: шакалы уже рвали тело отца Лёли. Он возвращался с работы, но до дома дойти ему было не суждено.

Пару секунд я стояла столбом, ошарашенная и раздавленная: это провал… Я всё прошляпила. Проспала.

А потом меня будто хлыстом огрели, и я как безумная ринулась в самую середину стаи этих тварей и начала бить, бить, бить, ломая хребты с одного удара и раскалывая черепа. Послышался скулёж, и шакалы трусливо разбежались. А толку? То, что осталось от тела, уже не хранило в себе ни капли жизни.

Это была какая-то помойка. Переполненные баки, горы мусора вокруг них… И ни души. Я села на асфальт рядом с телом и сидела в каком-то оцепенении. Потихоньку начали подползать шакалы. Они оттаскивали тела своих убитых и покалеченных мной собратьев, чтобы сожрать их, раз уж не удалось поживиться человечиной. Я тупо наблюдала за тварями.

А потом передо мной появились стройные ноги в облегающих чёрных брючках и лакированных полусапожках. Я подняла взгляд выше и узнала наглую, торжествующую физиономию Дези.

— Зачем ты это сделала? — спросила я. У меня не было сомнений: отца Лёли убила она.

— Это должна была сделать ты, — ответила Дези. — Девочка, которую ты так опекаешь, рассказала о нашем существовании отцу, и он подлежал уничтожению. Таков закон, и ты его знаешь. Либо обратить в хищника, либо уничтожить. Но обращать его было нецелесообразно, численность нельзя слишком увеличивать… Хватит и девчонки. Кстати, советую заняться этим поскорее, а то и её придётся убрать.

У меня сжались кулаки.

— Только попробуй её тронуть, гадина, — прошипела я. — Я тебя…

— Что ты мне сделаешь? Убьёшь меня? — усмехнулась она. — Но тогда и тебе не жить, сама понимаешь. Закон строг.

— Иди ты в пекло вместе со своим законом, — проскрежетала я.

— Он и твой тоже, — с издёвкой ответила Дези. — Наш, общий. Он одинаков для всех.

— Пошла ты в задницу, — сказала я. Так хотелось расквасить об грязный асфальт её смазливую мордашку…

А Дези невозмутимо принялась стаскивать с трупа изодранную зубами шакалов, окровавленную куртку. Она делала это осторожно — видно, не хотела испачкать свои шмотки от Дольче энд Габбана.

— Это ещё какого хрена? — пробормотала я.

— А вот узнаешь, — усмехнулась Дези.

В общем, зря я её тогда не пришибла. Следовало…

Я помчалась к Лёле. Дези там не было, но куртка лежала на крыльце — как предупреждение. Половина перил крыльца была содрана каким-то идиотом, а один прут загнут.

Лёля всё неправильно поняла, а у меня то ли от усталости, то ли от ещё отчего-то нужные слова не находились… Дурацкий получился разговор. Когда она, прижав к себе куртку, завыла страшным голосом, моё нутро будто кипятком ошпарили. Мне захотелось её обнять, успокоить, но Лёля с безумным блеском в глазах яростно оттолкнула меня.

Призрачная боль, настигшая меня на ветке клёна тогда, в нашу первую встречу, стала реальной, физической. Лёля не хотела мне её причинить, я знаю, но этой боли было суждено глубоко засесть во мне и преследовать всю жизнь. Даже сейчас, лёжа на одеяльце рядом с малышкой и мурлыча ей колыбельную, я чувствую её. Есть раны, которые никогда не заживают.

Я лежала, парализованная болью, насаженная на торчащий железный прут перил крыльца, как на вертел, и некому было мне помочь. Два соседних прута не задели меня — моя голова оказалась как раз между ними. Оскар был далеко, решал какие-то свои проблемы, а Лёля бросила меня, охваченная своим горем. Как сняться с «вертела»? Без посторонней помощи это вряд ли мне удалось бы.

И такой человек нашёлся.

Он, видимо, не жил в этом доме, а шёл к кому-то из жильцов. Он слабо запечатлелся в моей памяти: слишком сильна была боль. Темноволосый мужчина лет тридцати, в чёрных джинсах и чёрной кожаной куртке — вот и весь образ.