Демон Жадности. Тетралогия - Юрий Розин

меня почти незаметным кивком. Его каменное лицо было красноречивее любых слов — все было готово.

Дверь в трюм со скрипом отворилась, выпустив наружу волну спертого воздуха. Освещение внутри было не слишком ярким, светильники бросали мрачные блики на фигуры, сидевшие на корточках у дальней стены.

Их было двадцать два человека. Связанные по рукам и ногам, с блокирующими ману браслетами на руках и ногах и кляпами во рту. Но даже в таком унизительном положении в них чувствовалась сила.

Девятнадцать артефакторов Развития и Эпилога Сказания. Дорогой, элитный улов.

Но жемчужинами коллекции были трое других. Гирм Людоед, его могучее тело покрытое синяками и ссадинами, испещренное свежими шрамами. Его глаза, полые от бессильной ярости, сверлили меня ненавистью. Рядом с ним — похудевший, осунувшийся Родрик Сова, в его взгляде читалась лишь усталая покорность. И Киогар, который, увидев представителя Бала, попытался выдать что-то из-за кляпа, но сумел лишь издавать сдавленные, бессмысленные звуки.

Я видел, как взгляд представителя скользнул по рядам пленников, быстрый, оценивающий. Он считал, сверял с каким-то внутренним списком. Его глаза остановились на Гирме, расширились, потом на Родрике, на Киогаре. Его профессиональное спокойствие начало трещать по швам. Бархатный голос сорвался на визгливый шепот.

— Людоед, Сова, Длиннорукий… какие ранги у оставшихся?

— Развитие и Эпилог Сказания.

Он заулыбался еще шире.

— Капитан, да вы… вы привезли мне не товар, вы привезли мне состояние! Сенсацию!

Он обернулся ко мне, и на его лице больше не было и тени той светской маски — лишь чистая, неподдельная алчность и восторг.

— Наши клиенты! Они сойдут с ума! Аукцион будет историческим! — Он почти подпрыгивал от возбуждения, потирая руки. Затем резко обернулся к своей охране, и его голос вновь стал sharp и властным. — Немедленно подготовить партию к транспортировке! Осторожно! Это самый ценный груз за последние пять лет! Всех в закрытые кареты, прямиком в зал подготовки. Все как всегда: помыть, накормить, залечить все раны! Живо, живо!

Охранники кинулись выполнять приказ, их ранее бесстрастные лица теперь выражали почтительное рвение. Они принялись аккуратно, но быстро выводить пленников из трюма, образуя вокруг них живой коридор.

Представитель, немного успокоившись, но все еще с горящими глазами, снова повернулся ко мне.

— Капитан, вы превзошли все ожидания. Позвольте теперь предложить кое-что вам. Место проведения уже готово, идут последние приготовления. Не согласитесь ли вы составить мне компанию и отправиться туда прямо сейчас?

— Разумеется, — кивнул я.

Мы воспользовались ожидавшим у пирса закрытым экипажем — длинной, матово-черной машиной на шести толстых колесах, с затемненными стеклами и тихим, почти неслышным мотором. Внутри пахло кожей и дорогим табаком. Места хватило всем: я, Силар, Дорган, Дренн и двое новичков-архитекторов, Карн и Элвис, уселись на мягких диванах, в то время как Леруа занял место напротив, любезно улыбаясь.

Дорган, отец Гронда, молча смотрел в окно, его тяжелое, обветренное лицо было бесстрастно, но глаза, узкие щелочки, считывали каждую деталь улиц Зейсавии — ширину проулков, высоту зданий, расположение постов городской стражи.

Дренн, наш экспериментатор, нервно перебирал пальцами, на которых были надеты странные перстни с мелкими шестеренками, его взгляд прыгал по внутренней отделке экипажа, оценивая инженерные решения.

Леруа между тем непринужденно болтал о погоде, о последних новостях из мира моды, ни словом не обмолвившись о истинной цели нашей поездки. Машина плавно миновала шумные торговые кварталы и свернула в район правительственных зданий, где улицы стали шире, а толпа реже и богаче одета.

Наконец мы остановились у выдержанного в классическом стиле здания из светлого камня — городской ратуши. Она была огромна, с колоннами, высокими арочными окнами и широкой лестницей, ведущей к парадному входу. Однако ничто, кроме обилия черных экипажей у бокового подъезда и суетящихся людей в униформе, не выдавало в ней места предстоящего разврата.

— Вот и прибыли, — пропел Леруа, первым выходя из экипажа. — Прошу, капитан Марион, господа. Осмотритесь. Для широкой публики это, разумеется, всего лишь подготовка к благотворительному вечеру. Ничего необычного.

Мы вышли на мостовую. Воздух здесь был другим: чистым, пахнущим дорогим камнем и цветами из висячих клумб. Суета вокруг действительно напоминала подготовку к светскому рауту. Однако сами приготовления выдавали необычность гряжущего мероприятия.

Рабочие в чистой спецовке аккуратно вешали на нижние части огромных окон плотные бархатные драпировки темно-бордового цвета, скрывая внутреннее пространство от любопытных глаз с улицы.

Другие устанавливали у входа изящные резные ширмы и небольшие кабинки, предназначенные, как я сразу понял, для быстрого переодевания гостей в их «парадную» форму, вернее, в ее полное отсутствие.

— Карн, Элвис, — тихо кинул я, и оба архитектора мгновенно подошли, блокноты наготове. — Оцените периметр. Входы, выходы, возможные пути эвакуации или проникновения.

— Уже работаем, капитан, — буркнул Элвис, его глаза уже бегали по фасаду, выискивая слабые места.

— Дорган, — обратился я к отцу Гронда. — Оцените охрану. Явную и ту, что попрятана.

Дорган молча кивнул, его взгляд уже скользил по струящимся теням в проемах между колоннами, по слишком неподвижным фигурам у служебных входов.

— Силар, с тобой пройдем внутрь. Дренн, иди с архитекторами, посмотри на несущие конструкции и коммуникации. Мне нужна полная карта.

Леруа, наблюдавший за нашими сборами с вежливым любопытством, жестом пригласил нас следовать за ним. Мы миновали главный вход и свернули в боковой проход, где нас уже ждал человек с бланком на планшете.

Внутри царила деловитая, хорошо организованная суета. Гигантский центральный зал ратуши, обычно пустующий и торжественный, теперь заполнялся странной мебелью.

Грузчики в белых перчатках расставляли не стулья и столы, а низкие, широкие кушетки, покрытые мягкими тканями, массивные кресла сложной формы с множеством ремней и петель, странные конструкции из полированного дерева и металла, напоминающие то ли гимнастические снаряды, то ли орудия пыток.

Все это делалось без лишнего шума, с почти музейной аккуратностью. Никакой похабщины, только нарочитая, дорогая эстетика, но от этого становилось только более изысканно-извращенно.

— Как вам подготовка, капитан? — поинтересовался Леруа, с удовольствием наблюдая за работой.

— Масштабно, — сухо ответил я.

— Еще бы! — довольно воскликнул Леруа. — Впервые за несколько лет мы можем провести все почти официально, так что грех этим не воспользоваться! Так что каждая деталь важна.

Мы медленно шли по периметру зала. Я запоминал каждую дверь, каждую лестницу, каждую потенциальную укрытие. Мой взгляд скользил по высоким потолкам с лепниной, стенам, стрельчатым окнам, скрытым за колоннами.

— Пожалуйста, осматривайтесь, — предложил Леруа, — когда закончите, дайте знать.

Я кивнул, уже не глядя на него, двинувшись дальше, прошли по коридорам, нагло заглянули в каждую дверь. Я не стал внезапно высокомерным, просто так было проще. Начни я задавать вопросы или