Сборник "Русские идут!" - Юрий Никитин

Глаза княжны расширились, рот округлился. Она в ужасе смотрела в мое лицо, щеки побледнели, ее аристократическая красота стала утонченнее, а голубые жилки на висках напоминали, что там течет голубая кровь.

Мою руку тряхнуло, уши заложило от грохота, я тут же перевел пистолет на Багнюка, дважды нажал курок. Кисть болезненно выворачивало при каждом выстреле. В плече заныло, а когда голова Багнюка тоже окрасилась красным, я, двигаясь как можно быстрее, перевел пистолет на десантника, но тот уже в длинном прыжке оказался за столом. Я успел увидеть исчезающие ноги, повел стволом в то место, где должны быть голова и верхняя часть туловища, трижды нажал курок.

После грохота выстрелов наступила оглушающая тишина. Стелла сидела, замерев, ее огромные глаза не оставляли моего лица. Не думаю, что оно было страшным, все-таки я ученый мирового класса, но явно не осталось таким, как минуту тому.

Голдсмит лежал на полу, под его головой растекалась красная лужа, а Багнюк остался в кресле. Во лбу чернела дыра, которую закупоривало темным угольком, похожим на шлак от антрацита.

Я держал пистолет перед собой, есть еще четыре патрона. То, что десантник захрипел, и даже то, что я наверняка всадил в него через обивку тонкого стола все три пули, еще не значит, что он мертв. Это в кино гад падает мертвым, едва выстрелят в его сторону, но на самом деле даже с простреленным сердцем человек может выжить и, хуже того, может не только драться, но и удавить голыми руками, если вот такой бык, а противник... не бык, скажем так.

Сперва показались ноги в тяжелых ботинках, я удержался от соблазна выстрелить в коленную чашечку: если прикидывается, то дернется, сделал еще шажок, и быстро сунул пистолет в карман, ибо его голова была разбита пулей совсем не так аккуратно, как у Голдсмита. Впрочем, пистолет-пулемет достать уже успел, палец застыл на курке!

Все это длилось считанные секунды. Хоть и звуконепроницаемый подвал, но вот-вот вернется четвертый, что ходил за стаканом воды. Я скользнул взглядом по красной луже в кресле под Багнюком, быстро подхватил его автомат. Тяжелый какой! Бегом вернулся к Голдсмиту и десантнику, подобрал их автоматические пистолеты, если эти чудовища можно назвать пистолетами, подмигнул княжне и бросился к двери.

Пришлось переступить через Голдсмита, его невидящие глаза уставились на меня с немым изумлением. Я буркнул:

– Каков советник, таков и президент.

Княжна наконец пошевелилась, ее побелевшие губы задвигались:

– Мерзавец... какой мерзавец...

– Спасибо, – буркнул я.

– За что?

– Что смолчала. Ты же знала, я не курю.

– Я не знала, – ответила она с отвращением. – От тебя тогда так мерзко пахло, что я не могла разобрать...

– Это когда? – спросил я нагло.

Она начала морщить свой аристократический нос, но я вцепился взглядом в голых красоток на экране дисплея, раздеваются лихо, трясут выменем с оттопыренными дойками. За спиной возмущенно фыркнула княжна, но я уже жадно бросился к компу, мазнул по клаве, скринсэйвер исчез, с готовностью выскочили окошки броузера.

– Нашел время, – прошипело за моей спиной разъяренное, – дурень похотливый...

Краем глазом я видел ее изысканную фигуру, вымя тоже в форме, массажи да всякое такое, вот и дойки торчат так, что едва не прорывают ткань, но пальцы мои уже судорожно бегали по клаве. Старье, а не броузер, как с таким работают, я и то вчера скачал новую версию, правда – бету, но работающую, быстро набрал команду, вышел на ICQ одного моего корреспондента, торопливо напечатал только одно слово: «Воздух!», энтерякнул, ухватил пистолет, ибо за дверью уже слышались шаги отягощенного университетским образованием.

Я отодвинулся в сторону, дверь распахнулась, и в тот же миг мой палец торопливо влип в курок. Пистолет в моей руке был на уровне его пояса, чуть выше, там вроде бы печень, человек умирает от болевого шока сразу, но пока я давил курок, десантник успел увидеть трупы в комнаты и перевернутый стул, выронил поднос с прозрачным стаканом, молниеносно выхватил пистолет, успев прыгнуть в кувырке вперед, дабы сбить невидимого убийцу с прицела.

Первая пуля ударила его в бок, вторая достала в спину. Он с грохотом обрушился на середину комнаты. Колени подломились, он завалился на бок. Стелла тихонько вскрикнула. Мне почудилась жалость в ее голосе, сказал резко:

– Если не нашел работы инженером, мог пойти токарем!

Я собрал рожки в сумку, забросил на плечо. Тяжеловато для человека, который давно уже ничего не поднимал тяжелее дискеты. С автоматом в руках я начал приближаться к двери, откуда появились Иванов и бравый десантник со стаканом воды.

Стелла сказала в спину непонимающе:

– Это вниз.

– Да неужели? – удивился я.

– Дурак.

– К тому же не дворянин, -согласился я. – Чернь!.. Как там у вашего предка Пушкина: «Умолкни, чернь неправославная...»

Дверь подалась без скрипа, я ожидал увидеть длинный коридор, ведущий в темные и мрачные подземелья, но широкая лесенка вела всего лишь во второй зал, пошире и ярче освещенный, чем этот. Там стол блестел коричневым деревом размером с огород, компы, экраны, под стенами силовые установки, но мебель дорогая и изысканная.

– Кремлевские тайны, – пробормотал я. – Ладно, в другой раз...

Так же без скрипа дверь закрылась. Я подтащил стул, подпер под ручку. Между лопаток чувствовал острый взгляд княгини, потому старался не пыхтеть, а когда закончил подбивать спинку под ручку, разогнулся с легкостью шестнадцатилетнего.

– Тебя убьют, дурак, – сказала она негромко.

– Не исключено, – пробормотал я.

Торопливо метнулся через весь зал к той двери, откуда меня ввели, как в этот момент прогремел мощный голос из громкоговорителя:

– Никольский! Вы с ума сошли!.. Весь город уже наш!.. Страна наша!.. На что вы надеетесь? В какую норку юркнете?

Я прошипел замучено:

– Но мир еще не весь ваш...

Подобрав чужой автомат, я направил ствол в сторону изящной белой коробочки под потолком, палец попал в отверстие скобы. Спусковой крючок подался легко, послушно, с готовностью языческого бойца, слепо преданного могучему вождю.

Руки тряхнуло, короткий грохот, в стене взвился дымок, полетели куски облицовки. На том месте, где был громкоговоритель, появилась безобразная дыра с салатную тарелку размером. Я, в самом деле, чувствовал себя могучим вождем, который властен над жизнью и смертью.

Стелла странно посмотрела:

– У тебя другое лицо...

– Я оборотень, – согласился я.

Ее плечи зябко передернулись:

– Когда в ваших руках оружие, все вы... Подумать только, этот человек уверял, что он – академик!.. Такой наглой брехни свет не видел.

– Не слышал, – поправил я автоматически.

– Что? – не поняла она. – Господи, зануда с автоматом, – что может быть страшнее?

– Бога нет, – сообщил я и поднялся, стараясь громким голосом заглушить звучный хруст в коленных чашечках. – Есть люди с автоматами.

Она спросила резко:

– Но на что ты, в самом деле, надеешься?

– На себя.

– Что? – не поняла она. – Ты – против всей мощи... против всей армии Штатов?

– Да, – ответил я. – Я – против всей мощи.

Сердце колотилось сильно, боль затихла, совсем ушла, а в теле было лихорадочное возбуждение, странный истерический восторг. Я чувствовал, что в самом деле иду на верную смерть, ибо Кремль уже захвачен, Москва в руках заговорщиков, но меня как жабу раздувало нелепой гордостью, я видел в глазах княжны, что плечи мои стали шире, грудь выдвинулась, как у петуха. Да и голос мой звучал как боевой рог, когда вызывают на поединок конных рыцарей.

– Дурак, – произнесла она внятно.

– Эх ты, – ответил я беззлобно, – какая ты княжна? Так, кухарка.

Обыскав десантников, я снял с одного две гранаты, что-то жутковатое, не лимонки, поискал кольца, ага, вот они. Не раздумывая, рванул за одно, колечко осталось на моем пальце, подбежал к двери, распахнул и швырнул в щель.

Я не успел ухватить вторую, как там шарахнул взрыв похожий на подземный ядерный толчок. Стены затряслись, послышался долгий скрежещущий треск. Понимая, что вторая граната уже ни к чему, но не в силах остановиться, я сдернул чеку, швырнул, снова отпрыгнул за косяк. В зале громыхнуло так, словно я взорвал авианосец.

Дверь с треском вылетела вместе с дверной рамой. Я проводил взглядом, как все это грохнулось на середину комнаты, ломая стол. Повезло, что додумался отступить за стену, раздавило бы как комара, дверь толще шлюза в подводной лодке, сразу вступил в разгромленное помещение, автомат в полной готовности, палец на крючке, и пусть только хоть что-то шелохнется...