Серая Мышка. Первый том о приключениях подполковника Натальи Крупиной - Василий Лягоскин

Поэтому когда Колька увидел, как из кабины КАМАЗа вылез школьник, подмигнувший ему, прежде чем смешаться с толпой сверстников, высыпавших из школы, он без всяких сомнений вскарабкался внутрь и обнаружил в ящичке, ласково именуемом в народе бардачком, обед хозяина машины.

Сам хозяин, а точнее водитель спецавтохозяйства, сейчас сладко спал в теплом подъезде. Ему предстояло проснуться часа через два, обогащенному опытом – не стоит принимать бутылку лимонада из рук незнакомца, даже если он выглядит как двенадцатилетний пацан.

Там, в кабине, Кольку и взяли бойцы городского ОМОНа. Взяли тепленьким, разомлевшим от обильной еды. Взяли аккуратно, не били. Таких людей бить нельзя – сообразили бойцы – сегодня он террорист, а завтра народный герой и депутат Государственной думы.

С Колькой разобрались быстро. Но за это время Валера успел дойти по улице Абельмана до вокзала, быстро пробежать по новому пешеходному переходу, перекинувшемуся через десяток железнодорожных путей в другую часть города и не спеша дойти до коттеджа. Темно-синяя «девятка» тем временем доехала до кольца, которое уже наполовину загромоздили автомобили. Пробка у моста росла, поэтому никого не удивило, что «девятка» повернула налево и покатила мимо четырех заправочных станций, расположившихся меньше чем в ста метрах друг от друга. Подождав у светофора, она нырнула под железную дорогу в «трубочку», и по кружному пути покатила к тихому двору, где послушно ждал «Форд».

Через пятнадцать минут автомобиль Валеры с Максом за рулем затормозил у ворот. Топор не чинился – сам вышел, чтобы открыть их. Причем вышел именно Топор – Варфоломей Иванович Хреннарыло исчез еще в «девятке» при помощи влажных салфеток и какого-то крема, приготовленного Валерой. Там же – в тесном салоне отечественного автомобиля – он провел другой салфеткой, едкой и противно пахнущей, по лицу Стасова, отчего тот едва не задохнулся, а потом… потерял сознание. Так что его безвольное тело Алексу пришлось вносить на руках и в «Форд», и теперь – в коттедж; после того, как ворота, скрипнув, закрылись за микроавтобусом. Заборы между коттеджами здесь были глухими, высокими, а к крыльцу Макс подогнал автомобиль почти вплотную.

Подхватив замминистра на руки как ребенка, Алекс отнес его на второй этаж – в комнату, всю мебель которой составлял большой встроенный шкаф да жесткий стул, одиноко стоящий у окна. Но даже эта жалкая мебель не понадобилась. Алекс свалил бесчувственное тело рядом со стулом, у батареи, и затоптался у двери, улыбнувшись, как и прежде, виновато.

Топор приковал руку Стасова к крашеной трубе отопления, примерился и пнул лежащего без сознания человека по ребрам. Пнул несильно, не оставляя следов, но так, чтобы проснувшийся Иван Николаевич почувствовал себя жертвой насилия. Пока же он замычал, не открывая глаз, и опять провалился в пропасть искусственного сна. Дальше подготовку тела к очередному спектаклю должен был проводить Валера.

Некрасов поднес к глазам Алекса карточку с удостоверением – все, что осталось от корреспондента «Знамени труда»:

– Видел? – спросил он, нехорошо улыбнувшись.

Алекс улыбнулся теперь совсем жалко и кивнул:

– Видел…

– Дурак! – отрезал Топор, – ничего ты не видел. Узнаю, что открыл свою пасть про это кому-нибудь, порву так, что ни один доктор не сошьет, понял?

Боец втянул голову в широкие плечи и испуганно закивал.

– Теперь иди в подвал и не поднимайся, пока не найдешь, куда уплыли стволы.

Алекс побежал вниз, почти столкнувшись в дверях с довольным Максом. Второй боец со своей задачей стравился на «отлично». Высадив в тихом дворике трех пассажиров, Макс отогнал «девятку» примерно на полкилометра и бросил ее недалеко от того места, откуда два часа назад угнал ее.

– Возьми Макса с собой, – крикнул сверху Топор.

– А Валеру? – так же громко спросил Алекс.

Оказалось, что рукастый малыш тоже успел добежать настоящей мальчишеской рысью и вошел вслед за Максом, скрытый его мощной фигурой.

– Валеру сюда, – скомандовал Некрасов.

Валера, впрочем, и сам знал, что наверху его ждут дела. Он завернул в комнату, которую занял по приезду в Ковров, и поднялся на второй этаж уже с чемоданчиком в руках. В пустой комнате он сразу же подошел к телу Стасова. Топору он не задал ни одного вопроса. А что спрашивать – и так видно, что все идет по плану. Валера вообще старался работать больше руками, чем языком.

Сейчас он достал из чемодана еще один баллончик с аэрозолем и, разомкнув Стасову зубы металлическим шпателем, впрыснул ему в рот очередную гадость.

– Это что? – поинтересовался Топор.

– Когда проснется, – объяснил Валера, – у него во рту будет… как будто стадо свиней неделю паслось.

Некрасов понимающе кивнул. А Валера вынул из чемодана следующий инструмент. Это была тонкая палочка – пластмассовая или керамическая, которую Валера начал натирать красным жгучим перцем.

– Пойдет? – опять поинтересовался Топор.

– Прошибет как миленького, – кивнул Валера, – не сразу. Пока сухо, будет припекать чуть-чуть. А как только чем-нибудь смочит… Мы так в школе девчонкам авторучки мазали – особенно тем, кто любил погрызть ручку. Сунет такая в рот авторучку… а мы хохотать…

– А потом?

– А потом одна сдуру потерла ручкой глаз. Крику было! Чуть зрение не потеряла. Помоги, – Валера кивнул на Стасова.

Они вдвоем стянули с замминистра брюки с трусами, которые тут же полетели в другой угол комнаты, перевернули тело на живот и Валера начал «операцию». Топор весело улыбнулся, глядя, как осторожно орудует палочкой в заднице жертвы «оператор». Сам он – доведись ему заняться таким делом – обошелся бы собственным пальцем, не побрезговал бы.

– Ну вот, – довольно сказал Валера, заворачивая палочку в салфетку и убирая в чемодан, – маленько подмажем красной краской – сожрет как миленький. Если только, конечно, он не скрытый гомик. Такого не проведешь.

Топор аж вспотел – вся эта затея с Велосипедиком, Женечкой и Николашей могла оказаться напрасной.

– Нет, – успокоился он почти сразу, – Крюк не мог упустить такую информацию. Нормальный мужик этот Стасов, по всему видно.

Двое мужчин – большой и маленький – вышли из комнаты, оставив в ней третьего. Того самого, которого сейчас искали все, кого могли привлечь к поискам городские начальники.

Глава 6. Август 1998 года. Ковров – Москва

Все смотрят НТВ

Иван Николаевич Стасов проснулся от пронзительного писка. Не меняя положения тела, он осторожно открыл глаза и в течение нескольких долгих секунд наблюдал, как буквально в трех шагах от его лица занимаются любовью две крысы. Наверное, про животных – а крысы были самыми настоящими – так было говорить не совсем корректно. Подобное времяпровождение грызунов имело какое-то другое название, однако Ивану Николаевичу было не до тонкостей. Он буквально оцепенел от такого нахальства домашних грызунов; от того, что мерзкие серые «влюбленные» не боятся, ни в грош не ставят его, «непотопляемого» заместителя министра России.

И только когда он поднял руку, чтобы прогнать крыс, в памяти всплыли события сегодняшнего дня – если только он, конечно, еще не закончился. Он вдруг понял, что лежит на полу, полураздетый. И что рука, которой он дернул в направлении наглых грызунов, прикована к батарее центрального отопления. Стальной звон наручников и спугнул крыс. Крупный серый самец не спеша, с видимым достоинством – если можно так назвать поведение неторопливого грызуна – сполз со своей более мелкой подруги и еще более медленно потрусил к встроенному шкафу, волоча за собой длинный голый хвост. Самочка, чей визг, собственно, и разбудил Стасова, последовала за ним.

Иван Николаевич проследил, как они исчезают за приоткрытой дверцей шкафа и осторожно сел на полу. Холодный паркет неприятно студил голый зад, но гораздо неприятней оказался внутренний зуд в том же самом месте, который вдруг не на шутку разгорелся – так что замминистра срочно захотелось в туалет. Скорее не потому, что забунтовал кишечник. Нет, Стасову вдруг показалось, что он таким образом – смыв в унитазе – уничтожит что-то постыдное и ужасное. А потом все перебил еще один казус – мерзкий запах, который Иван Николаевич вдруг ощутил в собственном рту. Он почувствовал себя так, словно за один присест сожрал целый ящик с наполнителем для кошачьего туалета; причем с наполнителем, неоднократно использованным.

У Стасова был кот – огромный сиамец Тимофей. Сейчас Иван Николаевич вспомнил его не с умилением, а… В общем, в туалет ему захотелось еще сильнее. Между тем лязганье оков услышали не только сам Стасов и крысы, но и неведомые пока хозяева дома. Дверь отворилась, и в комнату вошли три человека, как три медведя в известной сказке – большой, маленький, и совсем маленький.