Сочинения. Том 1 - Александр Строганов

Уже начался сбор денег, когда некто донес Гришане об инициативе Ягнатьева. Горох почувствовал себя униженным и оскорбленным.

Он бил Алешу под дружный смех одноклассников в той самой раздевалке, где еще недавно демонстрировал собственные побои. Бил долго, до крови, после чего Алексей Ильич три дня боялся ходить в школу. Круг побоев замкнулся.

Вот, что такое сюжет.

В отличие от системы кровообращения, нервной и эндокринной систем, сюжет не является неотъемлемой частью человеческого организма.

Диалектика

Людей много. Люди отличаются друг от друга, хотя некоторое сходство можно обнаружить всегда. Людей много. Очень много людей. Очень, очень много людей. При этом конечностей приблизительно в четыре раза больше.

Учитывая тот факт, что человек рождается и умирает практически в одиночестве, вполне оправдано стремление к всевозможным анатомическим изысканиям.

Да, но как быть с каннибализмом, инцестом и педофилией, что в настоящее время также являются приоритетными направлениями человеческой мысли?

Выходит дело не только в количестве, но и в качестве.

Диалектика, черт бы ее прибрал.

Боков

И вот при такой жаре в провяленных, с привкусом меди двориках люди Бокова в повидавших виды непременно темных костюмах часами стучат костяшками домино, напоминая Господу о том, что, не смотря ни на что, они все еще живы. Мало того, в теньке под столом у них припрятана бутылочка. Об исключительной доброте этих людей можно судить по льнущим к ним дворовым собакам и кошкам. Притом, что рассчитывать на лакомые кусочки зверью не приходится.

Когда бы Алешенька находился с ними, быть может, ему не было бы так больно, но, в таком случае, никогда не стал бы он демиургом. А, следовательно, и беседовать нам с вами было бы не о чем.

А может статься, так было бы лучше?

Да, но в таком случае вы никогда не узнали бы о том, что довелось пережить Ягнатьеву в раннем детстве.

Смертельный поцелуй осы

В раннем детстве, на даче Алексей Ильич наблюдал трагическую сцену гибели соседки Варвары Васильевны, подвергшейся нападению осы.

Варвара Васильевна была очень крупной волевой женщиной с низким голосом и кустиками черных волос вырастающих из ноздрей.

Варвара Васильевна ругалась матом, что смущало родителей Алеши. Вероятно, и сама Варвара Васильевна не была рада этому обстоятельству, но поделать с собой ничего не могла. Она могла продержаться без арго две-три минуты. Самое большое. Без Варвары Васильевны родители Ягнатьева обойтись не могли, так как, интуитивно чувствуя грядущую полноту, мальчик отказывался есть. У него попросту отсутствовал аппетит. Появление же Варвары Васильевны с солдатским ремнем в руках молниеносно восстанавливало процессы его пищеварения, и он даже с некоторой жадностью принимался уплетать за обе щеки.

Видите ли, люди послевоенного поколения считали своей святой обязанностью откормить своих деток. Быть может, дурную службу сослужила великорусская пословица «от сумы и тюрьмы не зарекайся», с непременным акцентом на тюрьме. А как кормят в тюрьме – не мне вам объяснять. Так что деток откармливали впрок.

Может быть, дело обстояло совсем не так, но Ягнатьев, спустя годы, размышляя на тему своего детства, каждый раз возвращался к этому умозаключению.

Наслушавшись шепотных рассказов взрослых, он всю жизнь панически боялся тюрьмы, рассматривая ее как чрезвычайно распространенный атрибут судьбы. Он, будто даже одушевлял ее, во всяком случае, наделял диковинными мистическими способностями засасывать человеческие жизни наподобие омута или болота.

Во время одного из громоздких визитов Варвару Васильевну укусила оса. Прямо в лоб.

Она вскрикнула и выронила из рук ремень. На глазах Алеши первоначально лицо, а затем и вся голова ее стала надуваться как воздушный шарик, постепенно превращаясь в скафандр, затем в боксерскую грушу, глаз не разобрать, до тех пор, пока не лопнула со звуком открываемого шампанского, оросив кустарник малины чем-то белым.

Тело Варвары Васильевны постояло несколько секунд и рухнуло, примяв грядку с викторией.

Все произошло так неожиданно и неправдоподобно, что в момент трагедии Алексей Ильич не испытал ужаса и продолжал есть.

К завтраку была отварная молодая картошка и консервированная сайра.

Осознание происшествия пришло позже, когда родители помогали врачам укладывать тело Варвары Васильевны в карету Скорой помощи. Осознание представляло собой фразу маленького Алеши, – А что, Варвара Васильевна заболела?

Отец с радостью ухватился за эту интерпретацию, – Да сын.

– Значит, она завтра не придет?

Мудрая бабушка, оценив возможные перспективы голодовки, надобно отдать ей должное, нашлась, – Не придет. Но она из-за кустов будет наблюдать, как ты кушаешь, Алешенька.

С этого дня, вглядываясь в кусты, Ягнатьев нередко сталкивался с внимательным взглядом бедной женщины.

История вполне в духе времени, как мне кажется.

В парикмахерской

И в те времена случались жестокие родители.

Алеша не любил парикмахерскую. Каждый поход в парикмахерскую сопровождался отчаянной истерикой. Сопротивление было сломлено раз и навсегда после рассказа смешливого старенького парикмахера о том, как один мальчик капризами так расстроил свою мать, что она в отчаянии загнала ему в голову гвоздь по самую шляпку. Да сделала она это так умело, что мальчик как будто ничего и не почувствовал. И вот, буквально вчера старенький парикмахер стриг того мальчика, в результате чего сломал машинку. По всей видимости, машинки старенькому парикмахеру вовсе не было жаль, потому что во время рассказа он покатывался со смеха. Смеялся он так заразительно, что все посетители цирюльни смеялись вместе с ним.

Не смеялся только Ягнатьев. Он примеривал эту историю на себя.

Так, вероятно, чувствует себя оса, угодившая в готовящийся борщ.

Наполеон

Часто вспоминается старинная книжка о войне 1812 года с утекающими из заснеженной России замотанными в бабье французами. Алеше было жаль их. Он всегда был склонен к состраданию. Быть может, он подсознательно рассчитывал на равноценный ответ?

Наполеон не нравился ему. Судя по портретам, император никогда не мыл голову. Его волосы казались жирными и прилипшими ко лбу.

Судя по всему уличным животным присущ азарт. Они внимательно наблюдают за игрой в домино.

Впрочем, все это происходит далеко от ванной Ягнатьева, следовательно, не имеет никакого отношения к нашей истории.

Зато самое непосредственное отношение к нашей истории имеет Арик Шуман.

Арик Шуман

Утренняя сценка в инфекционном отделении. Фекальное шествие. Очень смешно.

Ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!..

Точно в немом кино. Не хватает тапера.

Таперы

Куда подевались таперы? Неужели все расстреляны?

Предзнаменование растерянности

С некоторых пор Алексей Ильич перестал удерживать в руках предметы. Разнообразные соображения по этому поводу роились в его голове. Утешал он себя тем, что это не главное, случаются вещи и пострашнее. В конце концов, он не ювелир и не хирург, да и предметов не так уж много испорчено.

Отшучивался тем, что стареет, хотя в душе оставался юношей, норовящим поклониться при виде и незначительно старших по возрасту своих коллег.

На самом деле, предметы просто перестали интересовать его.

Если прежде он брал в руки чашку с кофе, в его голове затевалась мысль о том, что вот он собирается пить или угостить того-другого бодрящим напитком. Разумеется, наряду с мыслью о кофе, в его голове присутствовали и другие, более содержательные мысли. Тем не менее, чашку с кофе из виду он не упускал. Теперь же он забывал о ней самым решительным образом.

То, что называется рассеянностью.

Когда фантазии становятся большей реальностью, нежели сама реальность.

То, что свойственно творцам: художникам, большим ученым.

Свойственно тем, кем он не был, и ни единым движением своим стать не стремился. Продиктованная Дедом юношеская его готовность к переустройству мира никогда не гостила в угодьях конкретного труда, поступков и созидания. По жизни ступал он скорее бессознательно, по инерции. Исследования, коими он как-нибудь занимался по долгу службы, были безжизненными, знания лишены воли и языка. Единственно созерцание и наблюдение возбуждали в нем на некоторое время интерес. Но приложения необычным этим занятиям своим он не находил.

Да и не искал.

Он никогда не любил искать. Пробовал, но ничего хорошего из этого у него не получалось. Прятать от него деньги или вещи было удовольствием. Хоть под самый нос положи, все одно, не найдет.