Путешествие вверх - Алексей Ефимов

— Уважаемый Канро Йиэрс позволит, мы желали бы посмотреть. Там, откуда мы прибыли, сати не распространено.

К радости Вэру, Канро воспринял это совершенно спокойно, — на многих планетах Сети старались соблюдать древние законы файа. К тому же, Нау представил их, как Мечтателей, а на них власть Ведущих не распространялась.

— Это против правил Сети, но она одобряет любое любопытство, особенно ваше. Смотрите. Всё равно, я не могу ничего вам запретить…

— А в чем состоит глубинный смысл принесения человеческой жертвы? — с наиграно-наивным любопытством спросила Хьютай.

Канро оживился, его глаза ярко заблестели.

— Для каждой из наших каст он разный. Обряд Игроков, в общем, примитивен, он выражает лишь исконную жажду жизни и её торжество над низшими тварями. Обряд Воинов, — сожжение в солнечном пламени, — чище и выше, он напоминает о хрупкости жизни, которую они должны и беречь, и отнимать. Пилоты приносят жертвы мощи космоса, подобно древним мореплавателям, приносившим их морю. Здесь жертвы сажают в капсулы и направляют к черной дыре, Эрайа А. Для нас, Ведущих, более всего подходит медленная смерть жертвы от радиоактивного излучения, — она учит нас состраданию к нашим Ведомым. Это происходит в Тайлане, в великом храме, куда мы совершаем паломничество каждый год. Ваш обряд, обряд Мечтателей, выше всех и непостижим для нашего ума. Вы изменяете мироздание, принося жертву Всесильной Машине, дарующей нам могущество. Вы ищите не смерти, а жизни, желая найти новые формы бытия. Но тонкости вашей работы недоступны для нас. Именно поэтому три низших касты могут приносить в жертву только мужчин. Женщины и дети — для высших каст. Их утонченность соответствует…

Анмай ничем не выдал себя, — лишь его серые глаза чуть сузились. У него не были причин любить людей, — в юности они похитили его, как сына Единого Правителя, и потом подвергли пытке, — но, разрушив их мир, он ощущал вину перед ними. Да и без этого откровения Канро вызвали в нём тёмную ярость и желание убивать.

— …Во множество миров Сети мы отправляем жертвы, и повсюду файа познают непостижимое таинство Рэтиа… — жрец вдруг понял, что его не слушают, внезапно вспомнил, что вышло время, извинился и отошёл.

В толпе началась непонятная суета.

— Он явно не в своём уме, — заметила Хьютай. Она говорила на своём родном языке. — Они все не в своём уме, — безумные ученые, вселенская работорговля, кровавый бред в роли морали и религии, повальная глупость… и лень. А обряд Мечтателей? Я помню то, чего они даже почувствовать не могут! Йалис — медленный, медленный распад физики, материи, психики… страх, который нельзя даже представить, хуже любой боли… ужас… даже знать, что где-то есть хоть одно живое существо, обречённое на такие мучения, страшно… — она вздрогнула и замолчала.

— Это просто… игра, — тихо ответил Анмай. — По крайней мере, была ей изначально. Отвести все подлые и агрессивные порывы за пределы расы, — прекрасная идея. Ещё лучше отсечь при этом кровавую древность и тьму от высшей технологии. Не знаю, правда, ставилась ли такая задача сразу. Наверно, правителям Сети это сочетание сначала показалось забавным. Просто… забавным… — он смолк, поняв, что происходит в толпе.

Файа раздевались, — ныряли в дома и возвращались обнажёнными. Вскоре все, кроме них, остались нагими, лишь вдали мелькала черная мантия Ведущего и серые комбинезоны нескольких автоматчиков, но те вскоре куда-то исчезли. Анмай заметил, что на них смотрят, и не сказать, что дружелюбно. Он подтолкнул Хьютай.

— Не стоит делать, как они, но давай отойдем подальше. Не думаю, что для них есть разница между людьми и файа, когда доходит до выбора жертв.

Нагая толпа, смеясь, устремилась к окраине селения. Файа выходили на огромную поляну, поросшую высокой, тёмно-зеленой травой. В её центре стоял просторный и высокий деревянный помост с плахой. Сверху его прикрывал полусферический, словно бы витражный купол. Он опирался на восемь тонких стальных колонн, — транслятор ощущений, доступных для всех, кто обладал наносетью. Вступив на поляну, Анмай ощутил, что его сознание раздвоилось, — он словно стоял на помосте и, в то же время, на окраине поляны, на траве.

На помосте, на пятках, сидели пятеро нагих светловолосых парней, скорее, подростков, всего лет пятнадцати на вид, — они с ненавистью смотрели на файа. Анмай не сразу понял, что их связанные за спиной руки притянуты к вкрученным в настил кольцам. Глаза пленников блестели такой яростью, что он вздрогнул и отвёл взгляд.

В стене ближайшего здания зияла арка, забранная массивной решеткой. За ней стояли ещё трое светловолосых мальчишек, — здесь от пленников не скрывали их судьбы, — и Хьютай вдруг толкнула его.

— Смотри! Это наверняка они!

Анмай кивнул. Светлана рассказала им, что тюрьма для жертв сати была в Олаире здесь и одна, да и возраст пленных совпадал. Кто из них Ярослав, — оставалось неясным, но Вэру это не слишком волновало: освобождать придется всех, только, к сожалению, не сейчас.

Канро спокойно поднялся на помост, пары разошлись широким кольцом вокруг него, потом замерли, взявшись за руки и повернувшись лицами друг к другу. Ведущий воздел руки, — на левой блеснул весм, — и на поляну упала тишина. Все остальные, как заметил Вэру, повторили его жест, — на всех руках тоже блестели браслеты. О своём бессмертии файа не забывали никогда.

Между нагими парами оставался узкий проход, и по нему на помост поднялись двое парней, босых, в коротких, тёмно-красных туниках из тяжелого, тускло блестевшего шелка. Оба крепко сложенные, хмурые, — как и полагалось помощникам палача. Отвязав одного из подростков, они, несмотря на яростное сопротивление, подтащили его к плахе. Один цепко удерживал обреченного, второй прижал к плахе его руку, — сам обряд сати состоял в четвертовании пленников. Канро вытащил меч и взвесил его в ладони, очевидно, примериваясь. Окружавшие помост юноши и девушки положили руки на плечи друг другу… застыли. Ещё несколько секунд…

Канро взмахнул мечом, — описав сверкающий полукруг, он с глухим стуком врезался в плаху. На яркое свежее дерево плеснула яркая кровь… крик… в тот же миг руки пар скользнули вниз, — казалось, все они, крепко обнявшись, исполняют какой-то странный танец.

Канро работал не спеша, явно наслаждаясь процессом. Наконец, его помощники швырнули тело на помост, — Ведущий не отсёк голову и оно ещё трепетало, заливая доски яркой, дымящейся кровью… Пары опускались на колени, лаская друг друга. Солнце яростно горело над разъяснившимся горизонтом, каждая капля воды на траве сияла звездой, в свежем, прохладном воздухе метался шорох, смех, крики, клубился запах крови…

Анмай оглянулся. Они остались единственными зрителями, но на них уже никто не обращал внимания, — и Хьютай вдруг толкнула его.

— Эй, проснись! Ты не забыл, зачем мы здесь?

Анмай опомнился. Это могло стоить ему головы, — и Хьютай тоже, — но теперь он просто не мог поступить иначе. Он сам не простил бы себя.

— Значит, начинаем сейчас?

Хьютай кивнула.

Они покинули поляну. Никто не заметил их поспешного бегства.

Для задуманного им нужно было оружие, но парализаторы Файау сразу выдали бы их. Обычная же стрельба вполне могла сойти за выходку мстителей, — вообще-то расправы с участниками сати на Эрайа вовсе не были редкостью. А, как сказала Светлана, каждый Игрок в Олаире был вооружен.

Торопливо оглядываясь, они зашли в одно из высоких зданий. Возле громадных чугунных дверей никого, лестница, коридор… Судя по мёртвой тишине, кроме них во всем огромном доме не осталось ни души. Анмай плечом выбил дверь одной из жилых комнат. На постелях лежали сброшенные туники, под ними стояли сандалии — и всё.

Пока он караулил у двери, Хьютай бесцеремонно рылась в вещах хозяев, бросая их на пол. Анмай косился на неё, но она быстро нашла оружие, — пару вороненых пистолетов в кобурах, которые носят подмышкой. Под одеждой они были незаметны. Анмай осмотрел «свой» пистолет, — самозарядный, двенадцать патронов в обойме, ещё три обоймы в кармашках под правой рукой…

Хьютай быстро поняла, как надо надевать кобуру, подогнав ремешки по росту. Показывая, она косилась на открытую дверь, — сейчас здание пустовало, но кто знает…

— Готово. Возвращаемся, — наконец сказала она.

Коридор первого этажа выходил на поляну. Анмай осторожно выглянул в окно, — и тут же замер, словно оглушенный. К Канро подтащили вторую жертву, — и кровавая сцена началась снова. Пары извивались, лежа на траве, доносились стоны, сплетались бедра… мелькали босые ноги…

Всё это врезалось в сознание Анмая, он стоял застыв — и смотрел. Множество нагих пар любилось на широкой поляне, прямо на мокрой, утоптанной траве, — а в её центре, один за другим, умирали люди. Пары забыли обо всём на свете, кроме друг друга, но он понял, что именно крики умирающих, вид и запах крови придавали этим любовным играм особенную глубину и резкость чувств.