Созвездие близнецов - М. Гуминенко

Человек в белой рубашке повернулся к Реку.

— Это полицейский с Марса, — быстро представил того охранник.

Человек кивнул:

— Моя фамилия Златов.

— Дагвард. — Рек протянул ему удостоверение, вдруг осознав, что перед ним — тот самый знаменитый президент Виктор Златов. Его фамилия часто мелькала в новостях.

— Полицейский — это хорошо. Вы поможете нам, лейтенант Дагвард.

Рек огляделся. В комнате кроме Златова было еще трое. Один сидел на полу у стены. Нога выше колена прямо по штанине перетянута какой-то тряпкой. Двое других — энергичный толстяк и высокий лысый, с хищным носом, подхватили его под руки и подняли.

— Мы идем за вами, — скомандовал Златов. Его выразительное лицо было серым, под стать копоти на рубашке.

Реку всегда нравился маисийский президент, производивший впечатление человека волевого и умеющего принимать решения. Чего только ни кричали о нем оппозиционеры! "Он монополизирует власть", "он попирает демократию"… Однажды даже пропечатали сатирическую статью под названием "Император Виктор Первый". Рек признал статью глупой, юмор автора плоским, а редактора газеты — "примитивным писакой, который ради рейтинга любую гадость опубликует". По мнению Река Дагварда президент, способный не поддаваться на глупые выпады и делать то, что действительно нужно для его страны (или планеты) заслуживал только уважения. И Рек готов был защищать такого президента.

В следующую секунду они были в коридоре: охранник впереди, Рек сзади. Златов и те двое, что тащили раненого, в середине.

— Они больше не стреляют по зданию, — крикнул охранник.

— Значит, они уже внутри, — просто констатировал Златов.

Рек, с бластером наготове, озирался по сторонам. С этого этажа, должно быть, все ушли. Сколько у них лестниц? Может, именно отсюда, с его стороны, враг уже поднимается наверх, вот-вот покажется. Чутье, которое много раз выручало его в Войне Роботов, не подвело и здесь. Он увидел врага первым. И сразу понял, что человек в бронежилете с боевым лазером в руках — именно враг. Рек выстрелил в распределительный щиток над головой боевика. Стрелять по людям ему раньше не приходилось. Несмотря на активную пропаганду агрессии в средствах массовой информации, Рек никогда не стрелял в людей. Даже сейчас изменять свое убеждение Реку не хотелось. Выстрелом в щиток он своего добился: посыпались куски пластика, с треском полетели искры, повалил дым — и боевик резво отступил.

— Быстрее! — Рек выпалил еще несколько раз, коридор стало сплошь заволакивать дымом. Несколько лучей наугад прорезали эту завесу, но лишь опалили потолок и стену.

Они успели добраться до лестницы прежде, чем выстрелы из конца коридора сделались прицельными. Рек укрылся за мощным косяком и стрелял просто наугад, не давая врагу высунуться. Сверху полилась вода: сработала система пожаротушения. Это только увеличило хаос. Но хаос сейчас был даже кстати. Рек оставил косяк и добрался до панели управления в стене. Любое современное здание, если оно было хоть мало-мальски важным, оборудовалось бронированными заслонками каждого выхода на лестницу, как раз на случай штурма и тому подобного. Если удастся закрыть выход, появится несколько относительно спокойных минут. Рек разбил предохранительное стекло и потянул за рычаг. "Только бы сработало!" Как полицейский, он знал, что такие коридоры проектируются с учетом того, что здание могут обесточить. Заслонка должна работать механически: убирается предохранитель — и она падает под собственным весом. К счастью, ничего не переклинило. Бронированная сталь дюймов в десять толщиной рухнула откуда-то сверху, отрезав беглецов от их преследователей. Рек повернулся и побежал вслед за остальными.

Он бежал и думал: "Охрана президента не может состоять из двух человек! Куда подевались все остальные? Разбежались… Или погибли?" Спрашивать об этом было некогда. Наверху раздался особенно сильный грохот. В лестничный пролет посыпались осколки камней и искореженные куски металла. Потом крики и топот раздались над самой головой. Рек оглянулся на верхнюю площадку. Бластерный заряд рассыпался о литые перила прямо перед ним. Рек отпрянул от всплеска светящихся осколков, выстрелил вверх и побежал дальше. Перед глазами прыгало белесое пятно — результат полыхнувшего очень близко огня.

В какой момент он остался один со Златовым и тремя его помощниками — Рек не мог определить. Никто из четверки не был вооружен. В довершение, когда добрались до первого этажа, оказалось, что дверь уже заблокирована. Боевики заполнили все здание. Рек толкнул Златова в боковой коридор, понадеявшись, что остальные догадаются отступать туда же.

Он уже не раздумывал, куда и во что стреляет. В хаосе слишком неравного боя он стремился только к одному: чтобы каждый заряд создавал как можно больше проблем наседавшим боевикам. Их боевые лазеры были куда мощнее, разносили все, что попадалось под прицел. Рек постарался не думать о том, что будет, если хоть один из выстрелов заденет его самого. Да и некогда было об этом думать. К счастью, здание состояло из сплошных коридоров и поворотов. Окружить беглецов слишком трудно, а отстреливаться, используя как укрытие малейший выступ, косяк двери или колонну, вполне удобно. Рек только успел удивиться, почему наступающие не кинули парочку газовых гранат. Может, не так уж хорошо подготовились? Или противогазы не захватили?

Когда беглецы выкатились на очередную лестницу, Рек закрыл бронированную заслонку и выстрелом заклинил механизм.

— Дальше бежать некуда, — решил Златов. — Это — внутренняя лестница. Верхние этажи заняты, выхода на улицу нет.

— По крайней мере, попытались, — отозвался лысый человек с хищным носом. — Что теперь? Через пару минут они пробьют заслонку.

Златов повернулся к Реку.

— Ты сделал все, что мог. Попробуй подняться выше и сдаться. Они не станут никого задерживать, когда доберутся до нас.

Рек не спускал глаз с содрогающейся заслонки. И злился. На себя. За то, что ничего не может сделать. И за то, что вообще во все это ввязался. На слова Златова он предпочел не обратить внимания.

— Куда ведет эта лестница? — спросил Рек наконец, показывая бластером вниз.

— В подвал.

— А что в подвале?

— Гаражи, подсобные помещения…

— Идемте. Не могут они абсолютно все охватить. Надо попытаться…

До того, как их окончательно загнали в тупик, прошло еще минут двадцать. Рек все еще не желал признавать, что больше ничего нельзя сделать. Укрывшись за выступом стены он проверил бластер. Стоявший рядом толстяк с тревогой наблюдал за этой процедурой.

— Заряда — ровно на пятнадцать секунд, — признался Рек.

— Это все равно, что ничего, — убито простонал толстяк. Златов только головой качнул. Рано или поздно так должно было кончиться.

— Пятнадцать секунд — это восемь полноценных выстрелов.

Нет, Рек не мог сдаться. Если есть хоть малейший шанс, он его использует. Хотя руки уже давно дрожат от усталости, глаза слезятся от дыма и вонючей пластмассовой гари. Он жив и даже не ранен. Почему он должен сдаваться?

Златов положил руку ему на плечо.

— Не надо. Есть такие моменты, когда ты уже не в силах что-то изменить. Может, потом появится шанс.

Их окружили. Златов заставил Река отбросить пистолет, чтобы не провоцировать и без того жаждущих расправы боевиков. Возможно, они не ожидали столь продуктивного сопротивления. Наконец, все стихло по настоящему. Тогда появился некий тип, видимо командир. Его лицо изображало явное удовольствие.

— Все четверо? Прекрасно! А это кто? — он ткнул пальцем в сторону Река, одежда которого явно не соответствовала правительственной. Как ненужного свидетеля его логично было "убрать" в первые же секунды.

— Это мой секретарь, — бросил Златов и тут же резко переменил тему: — Кто уполномочил вас проводить военные действия против законного правительства Маиси?

Человек отвлекся от Река и перекинулся на Златова.

— Меня уполномочил мой начальник. Кто он — узнаете позже. Заприте их пока где-нибудь здесь, — скомандовал он. — Когда закончим наверху, вывезем их отсюда.

Их заперли в одной из подсобок и выставили охрану. Тот, что был ранен в ногу, снова сидел у стены. Отдышавшись, он вдруг сказал:

— Они хотят, чтобы никто не узнал, что мы живы. Это понятно. Чтобы за правительство никто не вступился — нужно его уничтожить.

Златов посмотрел на него, но ничего не сказал.

— А что? — По лицу раненого промелькнула усмешка, больше похожая на гримасу боли. — Кто захочет сражаться за то, чего уже нет? — Поскольку Златов и тут ничего не возразил, раненый добавил, тише и обреченнее: — Думаю, мы еще пожалеем, что живы. И этот мальчик, — он кивнул в сторону Река, — вместе с нами.

— Лучше было бы, чтобы его сразу пристрелили? — ответил наконец Златов. — Я так не думаю.