Мемориал августа 1991 - Андрей Александрович Прокофьев

за шкирку. Мотай на вокзал, или в ночлежку общественной коммуны – голос бабы Фроси, ввел Кускова в окончательный ступор.

– Ты, что оборванец налакался? Иди, давай отсюда.

Баба Фрося воинственно со шваброй наперевес, двигалась в сторону Рыжей бороды.

– Ты что бабуля – отступая, бормотал он.

– Давай к выходу упырь деревенский. Я тебе не посмотрю на революционное равноправие, сейчас же окажешься у меня в Чеке.

Чем так сильно не угодил обладатель рыжей бороды, бабе Фросе, было известно только ей.

– Мне в секретариат нужно, что вы на меня набросились.

Испугавшись, промямлил Рыжая борода, надевая тулупчик и вертя в руках облезлую шапку.

– Так и иди в секретариат. Знаю я вас – немного сбавила тон баба Фрося.

– А где он? – спросил Рыжая борода.

– Так я и знала. Пошел вон отсюда.

Рыжая борода, выставив бороду вперед себя, начал двигаться, ускоряя шаги.

– Давай, давай – кричала баба Фрося.

– Что происходит Ефросинья Сергеевна? – раздался низкий, прокуренный женский голос.

Рыжая борода опознал в обладательнице голоса театральную женщину. Она стояла, перегораживая ему дорогу вперед, а за его спиной гремело ведро бабы Фроси.

– ‘’Черт‘’ – подумал Рыжая борода, приближаясь к нафталиновой женщине.

– Мне нужно в секретариат – сказал он, не сближаясь с женщиной.

– Пройдемте, если у вас срочное дело.

Женщина повернулась к нему спиной. Двигаясь за ней, он слышал, как ворчала баба Фрося.

– ‘’Ходят тут и ходят, время затемно, а все покоя нет от этих просителей. При прежнем режиме двинули бы пинка под зад, так и летел бы до своего уезда, чертыхаясь‘’.

Рыжая борода зашел в большой освещенный кабинет, который был перегорожен стойкой на две части. Женщина приподняла деревяшку и оказалась по другую сторону барьера от него.

– Слушаю вас – сказала она, надев на тонкий нос, такие же тонкие очки.

– Я насчет коровы.

– Насчет коровы. Скажите свою; фамилию, имя отчество, место жительства – не поднимая глаз, произнесла женщина.

Рыжая борода не поверил в ее реакцию, слишком спокойно она отнеслась к его словам.

– Я насчет коровы, гражданочка – повторил он.

– Я хорошо вас поняла. Правильно сделали, что пришли. Я вас выслушаю, запишу под роспись. Потом отправлю в отдел комиссариата по утраченным ценностям. Вы грамотный? – женщина только сейчас подняла на него свои уставшие глаза.

– Я-то, да – ответил Кусков.

– Хорошо. Ваша фамилия?

– Кусков Андрей Павлович.

– Место рождения.

– Деревня Балалайкино, Кировский район, Томская область – сказал Кусков.

– Что значит район и область? – спросила женщина, но, не дождавшись ответа, стала записывать. Рыжая борода, стоя напротив видел, как перо окунается в чернила, аккуратно выводя строчки; Балалайкино, Кировского уезда, Томской губернии.

– Извините, такой уезд существует? Я что-то не припомню?

Рыжая борода молча кивнул в знак утверждения.

– Год рождения?

– Семьдесят четвертый – выдавил из себя Рыжая борода.

Перо довершило запись. Тысяча восемьсот семьдесят четвертого года рождения, – крестьянин.

У Рыжей бороды под тулупчиком все покрылось испариной от страха, ему хотелось бежать отсюда, куда глядят глаза.

– Рассказывайте, что у вас случилось. Мне тоже необходимо отдыхать. Время уже позднее.

– У меня отняли корову, точнее у моей… – начал Рыжая борода.

– Кто отнял и когда?

– Ну, эти большевики, как их там.

Рыжая борода, произнеся эти слова с испугом наблюдал, как изменилось лицо женщины. Она медленно сняла с переносицы очки. Затем одела их снова, видимо, не веря своим глазам и не доверяя своим ушам.

– Вы товарищ ничего не путаете. Хорошо даете отчет тому, что собирает ваш язык. Мы не отнимаем коров, а возвращаем их, даже если их и никогда не было у эксплуатируемых.

– Я ошибся. Бес попутал, несу сам не соображая что – Рыжая борода не понимая, что с ним происходит, хорошо понял, что сказал не то, и даже очень не то.

– Когда у вас забрали корову? В восемнадцатом или в девятнадцатом? – строго спросила женщина.

– В восемнадцатом – наугад ляпнул Рыжая борода, желая только одного поскорее убраться отсюда.

– Вы обращались в свой комитет по распределению?

– Нет, я еще не был дома. Я был долго далеко от дома – Рыжая борода, говорил, уже находясь в очевидной прострации.

Женщина вопросительно посмотрела на него, хотела, видимо, что-то спросить, но передумала.

– Вот вам направление к уполномоченному Шутову Сергею Юрьевичу. Успокойтесь, вернется к вам ваша корова, может еще лучше, чем была. И вот что товарищ постарайтесь в будущем не путать политические термины. Это важно в первую очередь для вас. Радуйтесь, что власть большевиков вернет вам вашу корову, и еще может со временем человека из вас сделает. Как можно путать народную власть с колчаками, ужас какой-то. Идите и благодарите меня. Нет желания разбираться, кто вы и откуда. Но предупреждаю, на приеме у уполномоченного вас спросят больше.

Женщина вручила Рыжей бороде бумагу с печатью и числом. В пояснении были слова: ‘’По поводу возвращения коровы и другого имущества, отнятого эксплуататорами у товарища Кускова Андрея Павловича ‘’.

…Эдуард Арсеньевич Калакакин, помощник делегата государственного совета, начальник левого отдела, перебирая ногами снежную грязь, плелся по указанному ему адресу, Незаметовым Ильей Сидоровичем. Противное месиво разбухшего, растоптанного ногами снега затрудняло движение. Лишь местами попадались островки твердой поверхности. Оттепель, редкая для этого времени года посетила городок. Доставив искрению радость детворе, предоставив возможность играть в снежки, лепить снеговиков, и вызвав жуткое раздражение взрослых, которые проклинали неожиданную распутицу. Не стал исключением и Эдуард Арсеньевич, несмотря на то, что появился здесь нежданно негадано, но, почти так же, как и эта аномальная оттепель с мерзким снежным месивом и липким мокрым снегом на лицах. Улица, окрашенная в черно-белый цвет, не допускала к себе красок вовсе. Эдуард имел внутри твердое убеждение в том, что он находится на какой-то неизведанной доселе фазе умственного помешательства. Уже не удивлялся тому, что вместе с его временем пропали и все остальные цвета.

– ‘’Где, черт бы его побрал, желтый, куда делся синий, и почему нет, даже самого главного красного? ‘’. Хотя в какой-то момент Эдуард заметил, что именно красный цвет выделяется чуть-чуть заметным оттенком, покраснения самого себя. Все остальные нет, а этот тяготеет, тянется к воплощению реальных очертаний.

Боты промокли, подошва жесткая на первый взгляд, да и сами боты, как казалось, сделанные на железном каркасе имели где-то очевидные не плотности. В детстве у него, кажется, были такие же боты, может это они и есть, или ему это снова привиделось.

Холодная влага отмораживала ногу, куда более реально, чем все мысли о происхождении каркасов и чего-то подобного. В одном месте Эдуард Арсеньевич соскользнул на обледеневшей доске, не удержал равновесие, после чего обрызгав лицо от падения собственной задницы в оттаявшую жижу, услышал противный смех двух румяных, как крендель барышень. Не было сомнений, что эти особы есть элемент враждебный, откормленный на кулацких харчах. Хорошо вымытых с душистым мылом в прочной баньке из плотных, как камень лиственниц, затем полностью и