Помост у реки Роны - Дарья Алексеевна Ивановская

– Не поверю, что ты никогда не снимала себя голой! И хватит уже торчать в телефоне, что у тебя там? – разозлился Алекс.

– К нам подъезжает Саша с мальчиками. Они хотят поздравить меня с Рождеством. Всё в порядке, да ведь?

Кроме всех городских зол, цыган и бездомных сумасшедших, меньше всего все хотели бы встретиться с Сашей и его дружками. Слова Бьянки прозвучали почти как объявление войны.

Саша был русским. Его отправили в швейцарскую школу высоко в горах примерно в том же возрасте, что и Сэм, и его можно было смело назвать королём богатеньких юношей из России, что в данном случае означало наличие у парня всех неприятных качеств, которые мог заполучить брошенный с детства мальчик с безграничным количеством франков на банковском счёте.

Саша праздновал смерть своего отца, когда тот умер и оставил ему часть своего состояния. Даже в этот день он не смог ему простить новую жену и новых детей и ту любовь, которая им досталась. Зависая в вип-зонах модных местечек Женевы, он не гнушался подсыпать roofies[20] в коктейль приглянувшейся девушке. На его взгляд, это разумно сокращало время флирта, необходимого, чтобы затащить ту в свою постель. Опыт подсказывал, что она всё равно, скорее всего, согласится, так зачем же тратить попусту время? Послушная, не в силах сопротивляться, девочка опускала голову на подушку, отдаваясь туманному кошмару.

У Саши была достойная свита. Среди его дружков были и те, кто прибился к нему еще со школы, и парочка новеньких из университета. Вероятно, с ним они чувствовали себя под покровительством старшего брата. Он многих знал в городе и частенько закрывал общий счёт, когда под утро в клубе шампанское «Моёт» и виски «Макаллан» уже не лезли в горло. Женевская звезда – менеджер клуба Java, «Ява», всегда встречал его широкой улыбкой.

Странным спутником Саши с недавнего времени стал Тим Снейк. В отличие от остальных, он не был русским и происходил из простой семьи, что уже сильно удивляло. Тим когда-то неплохо общался с Сэм и даже несколько раз присоединялся к вечеринкам в общаге, но чем-то не угодил Саманте. Он получил прозвище Снейк, потому что держал дома различных змей. Тим давал им нежные женские имена: Элис, Джуди, Мэри… В общаге он никому особенно не полюбился. Чувство, что ему нужна лишь личная выгода, отравляло общение.

Бьянка входила в золотой прайд Саши. Хотя, возможно, Саша следовал за Бьянкой? Это было неоднозначно, но в сегодняшнюю Рождественскую ночь машины нежданных гостей уже шумели моторами под русскую попсу у входа в шале.

– Как ты посмела дать им наш адрес? – накинулась Сэм на Бьянку.

– Слушай, я даже не думала, что они реально сюда припрутся. Я просто выставила фотку с геолокацией.

– Какая же ты все-таки ду…

Сэм была готова наконец прямолинейно высказать Бьянке всё, что она о ней думает, но услышала дверной звонок – кто-то настойчиво жал на кнопку несколько раз подряд.

Уже понимая, что ни к чему хорошему этот визит не приведёт, все дружно направились к двери с готовностью решать большую проблему.

Глава шестая. Волчата

На парковке у дома гремела музыка из трёх BMW. Неизвестно, почему все «бриллиантовые» русские мальчики, проживающие в Европе, предпочитали именно эту марку машин, но факт оставался фактом.

На пороге еле держался на ногах Саша. От него сильно несло травой.

– Бьянка, дорогая! Ха-а-а! Здорóво!

– Боже, Саша, ты же почти в умат… Кто за рулём? – продемонстрировала обеспокоенность Бьянка.

– Тим. Пока до вас доедешь, можно ёбнуться – или головой или с гор! Сама знаешь все эти серпантины… С кем это ты тут сегодня?

Алекс подошёл ближе к Бьянке, демонстрируя, что он ее главная компания на вечер.

– О-о-о, чувак, я всё понял. Поздравляю и завидую. А эти остальные? Твои новые друзья? А как же мы? – Саша старательно выговаривал слова, но их всё равно было сложно разобрать.

– Я еле понимаю, что ты говоришь. Проходите в дом, раз приехали. – Бьянка проявляла гостеприимство и дружелюбие, и это остальных привело в бешенство.

– Стоп! – встряла в беседу Сэм. – Вас вообще-то никто не приглашал. В доме нет свободных комнат.

Саша поморщился, разглядывая Саманту.

– Да мы и не собирались. Мы тут просто катаемся. Бьянка, я же хотел тебя поздравить… – Он повернулся и поплелся к своей машине, видимо, чтобы что-то из нее забрать. Но вдруг остановился рядом с «пежо» Сельмы и рассмеялся. – А это еще чьё ведро? – Что было сил Саша втянул в себя слюну и смачно харкнул на машину Сельмы.

– Ах ты, мразь! Te matare![21]

Срываясь на испанский, Сельма выбежала из дома и бросилась к Саше, но ее опередил Август. Он добрался до него быстрее остальных и вмазал кулаком по морде. Алекс и Фрэнсис застыли в сторонке, остальные же всей толпой ринулись к месту, где началась драка. Русские мальчики вылетели из машин, лишь Тим Снейк неподвижно стоял позади всех.

Не в силах дать сдачи, Саша упал от удара в снег. Двое русских мальчиков прыгнули на Августа, на защиту которого примчались Чёрный принц и Сельма. Невпопад размахивая руками, падали и поднимались испанцы и, стараясь остановить всё это, визжали Сэм, Валя и Мария.

Русские мальчики были похожи на волчат, напавших на дом из тёмного леса. Островок света вокруг шале окружала кромешная тьма, где пугливо и безжалостно всё живое. Их почти детские лица стали уродливыми, мальчики выплёскивали накопленную обиду в криках и жестах, и как месть всему – вседозволенность действием. В их душах почти не осталось тепла, которым можно было бы согреться. Исполняя новый тренд по воле своих родителей, дети девяностых из семей новых русских богачей были первыми, кому достались студенческие визы в Швейцарию, Англию, Америку. Дети уезжали одни в годы начальной школы, близких заменяли им европейские учителя из пансионата – такие странные люди в глазах русского ребенка, так непривычно объясняющие окружающий мир. Порой волчата негласно считались неудобным последствием первых браков, и их воспитывали только редкие звонки в чужой стране и пополняющийся неизвестно кем банковский счет, а став взрослыми, они не понимали, откуда были родом, на каком языке им говорить и кого любить. Им никто ничего не объяснял, воля их ослабела и почти уснула. Как сгусток ядерной энергии, вырванный из атома, они теперь бродят по этой благополучной земле, в такие ночи, как сегодня, искажая неразборчивой