Жестокое время Тюдоров - Лилия Подгайская

Единственной радостью оставался для неё любимый Стафф. Встречаясь так часто при дворе, они не смогли удержать в узде свою любовь, но дальше редких объятий и поцелуев на ходу не заходили. Стафф слишком глубоко и преданно любил её уже много лет и не мог рисковать её репутацией. А сама Мария, как это ни покажется странным, строго блюла верность мужу, которого никогда не любила и от которого не видела добра, одни упрёки. После рождения дочери Вилл Кэри вообще перестал спать с женой — его всё больше злило то, что она опорочила честь старинного рода Кэри. Он уже забыл, что сам согласился на предложение короля, и получил за это немалую компенсацию. Однако злость брала верх над разумом, и он старался как можно больнее уколоть жену всякий раз, когда представлялась такая возможность. И всё же Мария считала себя обязанной соблюдать ему верность.

Так прошло несколько лет, и вдруг случилось неожиданное — Вилл Кэри внезапно умер от потницы, свирепствовавшей в то лето в Лондоне особенно жестоко. Мария была потрясена. Но самое трудное ожидало её впереди. После смерти Вилла король передал пожалованные ему владения и доходы с них в другие руки. Никаких средств у самой Марии не было, а от мужа ей остались только его долги. Отец как будто и не замечал её проблем, сейчас она была ему уже неинтересна и не нужна. Всё, что мог получить от старшей дочери, он уже получил. Теперь все его интересы сосредоточились на младшей, которая упорно шла к тому, чтобы стать королевой Англии.

И снова единственной опорой Марии в жизни оставался сэр Стаффорд, милый её Стафф, который по-прежнему преданно её любил. И теперь Мария уже не сдерживала себя, и их любовь разгорелась ярким пламенем. Приходилось искать время и место для встречи, но Стафф как-то умудрялся всегда находить им пристанище. Марии было очень трудно с деньгами, но принимать их от любовника она отказалась наотрез. Отец по-прежнему не замечал её проблем. И только Анна время от времени подбрасывала что-нибудь сестре «на бедность». Мария была ёй признательна. Но однажды сестра повергла её в отчаяние, заявив:

— Ты думаешь, я не знаю о твоих шалостях с этим красавцем Стаффордом, сестра? Но я не возражаю. Развлекайся, если хочется. Только не надейся, что сможешь выйти за него замуж. Этого не будет никогда. Я так высоко вознеслась, уже почти стала королевой, и моя сестра выйдет замуж за человека, которого мы с Генрихом найдём наиболее подходящим. Помни об этом, Мария, и не вздумай наделать глупостей. Иначе очень навредишь своим детям.

Мария поникла головой и, едва держась на ногах, покинула апартаменты сестры. В этот вечер она выплакала все слёзы на плече у Стаффа, который нежно утешал её, а сам был близок к отчаянию. Но на их счастье за всеми хлопотами бракоразводного процесса и подготовки новой свадьбы короля о таких малозначительных фигурах при дворе как Мария и сэр Стаффорд на время забыли.

Осенью 1532 года состоялась вторая встреча английского монарха с королём Франциском. Она проводилась в Кале, в большом замке на берегу пролива. Сюда прибыла с королём и Анна, дав понять всем, что Екатерина Арагонская уже, по сути, никто, пустое место. Это, естественно, не понравилось новой королеве Франции, приходящейся племянницей опальной королеве, и дамы французского двора на встречу не прибыли. Разозлённая сверх всякой меры Анна решила, назло им, устроить грандиозный праздник с совращением французских вельмож силами своих очаровательных фрейлин. Марию, непонятно из каких жестоких побуждений (не из банальной ли зависти к её любви?), Анна предназначила в дар самому Франциску. Сэра Стаффорда на всякий случай услали на этот вечер подальше от замка, дав ему важное поручение, которое должно было надолго задержать его.

Вечером после весёлого бала гости стали быстро расходиться парами. Сама Анна решилась, наконец, отдаться Генриху, чем привела его в полный восторг. А в комнату Марии явился Франциск, как всегда уверенный в своей мужской неотразимости, но на её взгляд сильно потускневший, обрюзгший и постаревший. Он уверенно направился к бывшей любовнице с намерением получить от неё забытое уже, но такое сладкое наслаждение, однако был остановлен холодным взглядом и жестом руки.

— Вы, вероятно, ошиблись дверью, Ваше Величество, — спокойно заявила женщина, готовая на всё, чтобы только избежать ненавистных объятий. — Я не приглашала вас к себе и покорно прошу покинуть мою комнату.

Франциск совершенно не ожидал такого поворота событий. Сказать, что он разгневался, мало. Он был вне себя от ярости.

— Вот как ты заговорила, маленькая шлюшка, — сквозь зубы процедил рассвирепевший король. — А твоя сестра уверяла меня, что ты с нетерпением ждёшь удовольствия, которое только я один и могу тебе дать. Разве не так?

Ты что забыла, как ублажала меня раньше? Как ложилась под меня и раздвигала ноги по первому моему требованию? И не только под меня, ты даже друзей моих ублажала, чтобы сделать мне приятное. Забыла? Так я тебе напомню, дерзкая девчонка. Сейчас отделаю тебя так, что ты три дня не встанешь на ноги.

И он пошёл на неё, раздвинув руки и злобно улыбаясь. Мария похолодела от ужаса, но всё же, когда Франциск подошёл к ней вплотную, изо всех сил оттолкнула его от себя, прошипев ему в лицо:

— Лучше умереть, чем снова впустить вас в своё тело, милорд король. Мне противно вспоминать о том, что было когда-то.

Франциск опешил. Лицо его побледнело, глаза горели диким огнём, напоминавшим адское пламя. Губы его скривились в жестокой усмешке, и он ударил стоящую перед ним женщину, ударил сильно. Мария упала, а он подошёл и несколько раз пнул ногой поверженное тело. Потом повернулся и пошёл к двери. На пороге оглянулся.

— Ты ещё пожалеешь об этом, шлюха, — сказал жёстко и очень зло, — я завтра же расскажу твоему королю и всем его приближённым во всех подробностях, как именно ты ублажала меня и что делала по моему желанию.

Франциск ушёл, а Мария лежала на полу, куда он её бросил, и горько рыдала. Вот чем обошлись ей бессердечие отца и злобная жестокость сестры! Она была уверена, что разъярённый Франциск просто убьёт её. Но даже под страхом смерти она не могла позволить осквернить свою единственную настоящую любовь прикосновением это чудовища.

Здесь и нашёл её взволнованный Стафф, который живо сообразил, зачем ему дали это никому не нужное задание, и поспешил к своей любимой. Он бросился к ней, поднял её на руки и заглянул в опухшее заплаканное лицо, ожидая услышать самое страшное. Мария взглянула ему в глаза:

— Нет, я не далась ему, любовь моя. Но он побил меня и наговорил кучу гадостей.

Стафф был вне себя. Самым большим его желанием сейчас было найти этого подонка в короне и голыми руками свернуть ему шею. И ещё ему очень хотелось свернуть тонкую шейку этой бездушной стервы, почти что королевы, развлекающейся играми с монархом и ни во что не ставящей родную сестру. Её семейка вообще вызывала у него чувство гадливости. Но пришлось взять себя в руки и заставить успокоиться. Он много лет преуспевал в этом, и никто не знал, какой огонь бушует в груди этого исполнительного и всегда весёлого приближённого короля Генриха.