Жестокое время Тюдоров - Лилия Подгайская

Освободившись от власти короля Франциска и вернувшись в Англию, Мария часто встречала Стаффа при дворе. Он, как и раньше, понимал её лучше всех и по-прежнему давал советы, оберегая от ошибок и разъясняя истинную картину придворной жизни. Она по-прежнему злилась на него, говорила ему дерзости. Однако вскоре поняла, что больше всего раздражает и нервирует её внимание, которое оказывают красавцу Стаффу придворные дамы. Где бы он ни появлялся на праздничных церемониях, на руке его всегда висела какая-нибудь их молодых красоток, а то и две разом. Стафф смеялся, видя её ревность, однако совершенно отчётливо дал понять, что из всех придворных дам его интересует только одна — золотоволосая Мария. Она фыркала в ответ, но здесь, в Гевере, вдруг поняла, как ей его не хватает, как он нужен ей.

В положенный срок Мария родила крепенького сына с золотисто-рыжими волосами цвета Тюдоров, как уверял её отец, чрезвычайно этим обстоятельством довольный. Ещё бы — ребёнок короля мог оказаться впоследствии золотым ключиком к новым почестям и богатству. Мария упрямо утверждала, что рождённое дитя совершенно определённо сын Вилла Кэри, тоже имевшего рыжеватые волосы. Весь ужас заключался в том, что она сама не знала, кто из двух владевших ею мужчин является отцом её ребёнка. Но память о несчастной Бесси Блаунт, разлучённой со своим сыном по воле короля, была жива, и Мария яростно защищала своего ребёнка. Быть сыном незначительного дворянина для него было куда спокойнее, чем оказаться отпрыском могущественного монарха. Ребёнок был окрещён как Генри Кэри, Вилл естественно признал его, хотя неприязнь к жене от этого только возросла.

Самое неожиданное и странное произошло несколько месяцев спустя, когда восстановившую свои силы после родов Марию снова призвали ко двору, и Генрих принял её в свои крепкие объятия. Придворные недоумевали, разговорам и сплетням не было конца — ещё бы, эти везунчики Болейны сохранили своё положение, а «золотая» Мария вернула себе любовь короля. И всё пошло как раньше. Водоворот придворных развлечений снова закружил Марию. Но только теперь, где бы она ни была, глаза её всегда искали рослую фигуру Стаффа, и только встретив его ответный взгляд, она чувствовала себя более спокойно и уверенно. Время от времени им удавалось перекинуться наедине несколькими словами, и это согревало ей душу. А Стафф как-то сказал ей, что как бы не сложилась жизнь дальше, она всё равно когда-нибудь будет принадлежать ему. Он твёрдо был уверен в этом. И это тоже поддерживало её.

Двумя годами позднее Мария родила дочь, хорошенькую, похожую на неё Кэтрин. Едва оправившись от родов, она снова оказалась в водовороте придворной жизни и в объятиях короля. Разговорам и сплетням не было конца, Мария повторно вернула себе любовь Генриха. Однако на этот раз ненадолго. Всегда ищущий новизны, ненасытный в своих мужских желаниях король, конечно же, находил себе новых возлюбленных, которые пусть и недолго, но давали ему радость новой победы. В этих поисках он как-то натолкнулся на недавно появившуюся при дворе младшую сестру Марии, Анну. Живая и кокетливая восемнадцатилетняя Анна привлекла внимание короля и ответила на него, однако наотрез отказалась вступить в близкие отношения — она берегла свою девственность, и очень быстро довела это до сведения любвеобильного монарха. Генрих загорелся охотничьим азартом, и началась феерия его ухаживания за несговорчивой девицей. Чего только не делал он для Анны — дарил ей цветы и дорогие подарки, писал любовные письма и слагал стихи, без конца устраивал увеселения и праздники. Анна не поддавалась. Она с удовольствием принимала подарки, наслаждалась праздниками и танцами, везде появлялась об руку с королём, откровенно демонстрируя свою женскую власть над ним, но в постель к королю упорно не шла. За всеми этими играми Мария была забыта и отошла в тень. Она бы с радостью уехала домой, в Гевер, но этого ей не позволили. Больше того, гордая своей победой над королём Анна потребовала, чтобы сестра вошла в штат её приближённых дам, и держала её при себе, пользуясь её услугами.

— Я всегда говорила, что ты дура, Мария, — сказала она как-то сестре, готовившей её ко сну. — Посмотри, ты почти два года была фавориткой короля Франциска, и пять лет ходила в любовницах нашего великого монарха Генриха. И что ты имеешь, кроме невзрачного, никчемного, не имеющего гроша за душой мужа? А я имею всё. И стоит мне только сказать, чего мне хочется, как Генрих со всех ног кидается исполнять моё желание. Сейчас я ожидаю от него грандиозного подарка. Представляешь, он обещал отдать мне дворец Уайтхолл, который построил этот зарвавшийся жирный боров кардинал Уолси. Построил, и только потом сообразил, насколько ошибся, возведя дворец больше и роскошнее королевского, и быстренько преподнёс его в дар повелителю. А Генрих дарит дворец мне.

Анна удовлетворённо засмеялась. Она была чрезвычайно довольна собой и своей тактикой по отношению к королю — дразнить его, дарить многообещающие улыбки и взгляды, но не даваться в руки. Анна метила очень высоко — мечтала стать королевой. Ну и что с того, что первая жена Генриха, давно уже не любимая им Екатерина Арагонская была жива и от своих прав не отказывалась? Всё равно Генрих найдёт возможность развестись с ней, и тогда она, Анна, займёт место на троне рядом с могущественным Тюдором. Это был предел её желаний. Ни о какой любви к королю речи не было и не могло быть. Но какой взлёт! Какая честь! И власть. О том, что королева Екатерина вышла из фавора у короля, главным образом, потому что не смогла родить ему сына, наследника престола, думать не хотелось. Уж она, Анна, подарит своему Генриху долгожданного сына и будет любимой женой. В это так хотелось верить!

Мария жалела сестру. Эти честолюбивые желания и так завели её слишком далеко. Было страшно даже думать о том, чем всё это может кончиться. Но в отношении сестры Анна была права. Мария ничего не получила для себя ни от противного ей Франциска, ни от безразличного ей Генриха. Зато очень много обрёл её отец, сэр Томас Болейн, лорд Рочфорд. Хотя поблагодарить дочь или хотя бы сказать ей ласковое слово ему и в голову не приходило.

Единственной радостью оставался для неё любимый Стафф. Встречаясь так часто при дворе, они не смогли удержать в узде свою любовь, но дальше редких объятий и поцелуев на ходу не заходили. Стафф слишком глубоко и преданно любил её уже много лет и не мог рисковать её репутацией. А сама Мария, как это ни покажется странным, строго блюла верность мужу, которого никогда не любила и от которого не видела добра, одни упрёки. После рождения дочери Вилл Кэри вообще перестал спать с женой — его всё больше злило то, что она опорочила честь старинного рода Кэри. Он уже забыл, что сам согласился на предложение короля, и получил за это немалую компенсацию. Однако злость брала верх над разумом, и он старался как можно больнее уколоть жену всякий раз, когда представлялась такая возможность. И всё же Мария считала себя обязанной соблюдать ему верность.