Свиток 1. Волшебный меч - Егор Дмитриевич Чекрыгин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Так… уймись восторг. Что в других мешках? Хм, шерсть… Еще десяток мешков, плотно набитых хорошо мне знакомой овцебычьей шерстью…
— Лга’нхи. Как ты думаешь, что тут произошло? — спросил я у своего приятеля, едва взглянувшего (слишком много нового для его первобытного мозга) на повозку, зато тщательно изучившего следы вокруг нее и окружающую местность.
— Эту штуку притащили оттуда, — указал он рукой в сторону степи. Ну да, это я и сам понял, по тому, в какую сторону была обращена единственная оглобля повозки. — Ее тащили двое больших братьев… бычки-двухлетки, еще не заматеревшие, с мягким подшерстком, — счел он нужным поделиться со мной этой никому не интересной информацией. — А за ними гнались те, которые на этих, как ты их там называешь? Ага! Верблюдах! Четыре этих… как ты говоришь?.. Ну да, — верблюда. Тут они эту штуку и догнали. Того, кто был в повозке убили, — кивнул он на лежащий рядом с повозкой труп. — И увели больших братьев с собой. А второй еще раньше убежал в те вон кусты и прятался там за корягой до ночи, а потом…
— Какой второй? — притормозил я его вопросом. — Что, был второй?
— Да. Трус. — презрительно скривил физиономию бесстрашный воин Лга’нхи. — Убежал от боя и прятался в кустах. Молодой. Нога совсем маленькая. Да и этот тоже никого не убил… — плохой воин. Ночью второй спустился сюда, копался в повозке, а потом удрал вон туда, за холмы.
Так-так… Труп-то при жизни был явно не из степняков. И одежда непривычная, и прическа, и сам вид… какой-то не степняковый. Однако верблюжатники за ним гнались и убили. О чем это нам говорит? А говорит это нам о том, что повозочники с верблюжатниками ни разу не друзья! В разборку влезла третья сторона, и это становится еще интереснее. Судя по мешкам с овцебычачьей шерстью, они вполне могут быть горными торговцами, выменивавшими свои металлические фиговинки на шерсть… Возвращались небось из степи домой, а тут — нате здрасьте! Попытались удрать, но овцебыки рядом с верблюдами не пляшут… Они, конечно, могут бегать, но недалеко и не быстро. Так что один остался отдуваться, а второго — сынишку небось — отправил прятаться… Тот и спрятался от верблюжатников. Но от моего лепшего друга Лга’нхи и полевая мышь хрен спрячется. Хотя у пацана и фора почти в полсуток, но если указать моему дуболому след и спустить с поводка, он успеет перехватить его уже через пару часов… Главное, убедить Лга’нхи никого не убивать и не калечить. Второй такой лазейки в цивилизованный мир, боюсь, больше не представится. Если мы притащим местным повозочникам их мальчишку и назовемся его спасителями, а следовательно, их союзниками, это будет почище рекомендательного письма от В. В. Путина в районную управу какого-нибудь Муходрищенска.
— Лга’нхи, — коротко приказал я. — Фас!!! (Конечно, там были несколько другие слова, но смысл передан верно.)
Тот сорвался с места. А я лениво потрусил следом.
Глава 3
…Было ужасно жалко. Но пришлось снимать с пояса кинжал, который так удобно расположился у меня на бедре, и под пристальным взглядом двух пар глаз отдавать обратно. Глупость, конечно, полная. Мне он был куда нужнее. Да и толку даже от меня с кинжалом небось побольше бы было, чем от этого персонажа. Но что поделать, традиция! Лга’нхи такого наглого умыкания чужого имущества бы не понял. Для него же мир исключительно черно-белый. Коли не стали убивать — считай приняли в семью. А в семье чужие украшения и чужое оружие — святы и неприкасаемы… Как я только этого дуболома до сих пор терплю?
Пробежать я тогда успел совсем немного. С десяток километров, не больше. Мог бы вообще не бежать, но все-таки опасался, что Лга’нхи парнишку грохнет. А опасаться-то надо было другого… Еще издали я заметил, что навстречу мне Лга’нхи тащил нечто невысокое, упирающееся и брыкающееся… Но одного взгляда на замысловатую прическу хватило понять, что это ни разу не парень. Ни у одного мужика не хватит терпения заплетать на голове этакий узел и тыкать в него все эти булавки. Так что это девка…
Мой приятель, похоже, очень даже не грустил по этому поводу… И в этой радости не было ни грамма рыцарских чувств по отношению к спасенной от дракона благородной девице. Лга’нхи был уже опытным воином и знал, что делают с подобной добычей… перед тем, как убить.
Единственной закавыкой на его пути встало жуткое подозрение, что девка еще девственница… У местных были на счет этого суровые верования. Проливать первую кровь — это дело серьезное, ответственное и с панталыку не делающееся. Кровь — это вообще область ответственности духов. А уж первая девичья кровь… тут вообще сплошная морока. Обычно шаман проводил над молодоженами особый ритуал. Добычу первым брал вождь или самый крутой воин в отряде, если вождя под рукой не было. В идеале — это дело вообще надо было поручать шаману… Я, кстати, читал, что в Европе право первой брачной ночи тоже пошло вот из-за таких вот суеверий. И господин не похоть свою тешил, а вроде как принимал первый удар на себя… А иногда, за неимением господина, эту нелегкую обязанность община поручала выполнять монахам и священникам, дело-то сурьезное! Так что я местным суевериям не удивлялся… Только вот малость прибалдел, когда Лга’нхи решил, что я, как лицо, тесно общающееся с духами, собственно говоря, и должен того… В смысле — проторить путь. Тут уж пришлось друга обламывать и обломиться самому. Хотя, конечно, — искус
