Свиток 1. Волшебный меч - Егор Дмитриевич Чекрыгин

немыслимую гадость, так еще и отравить пытался. Как всякий человек, обладающий безупречным здоровьем, мой приятель был крайне мнителен в отношении малейших признаков возможного покушения на эту безупречность. Шарахни я его промеж глаз дубиной или копьем ткни, он бы, наверное, и то так на меня не обиделся. Хреново было только то, что подобная обида у местных могла затянуться чуть ли не на годы. Обычно они, обитающие в тесной коммуне, легко прощали друг другу разные мелочи либо быстро разрешали недоразумения свирепой дракой. Обида же, нанесенная мной Лга’нхи, была слишком сильная, чтобы не обращать на нее внимания, он ведь небось реально верит, что я это специально сделал. Тем более что раньше он, лопавший только свежую пищу, никогда не травился и потому наверняка был до смерти перепуган. А свой испуг «бесстрашные воины» никогда не признают и предпочитают вымещать его на других. Ан хренушки! Избавиться от страха и обиды, хорошенько отметелив меня, он тоже не мог, давал слово, и вообще, духам это не понравится. Так что у нас намечался серьезный кризис в отношениях.

Но если честно, сейчас, после бессонной ночи я как-то не был особо расположен переживать за чужие обиды или вести споры на гастрономические или стратегические темы. Мне вообще ничего не хотелось… Вернее, жутко хотелось жрать, но к каше я решил сегодня не притрагиваться, а мяса мне никто не предложил… Да еще с утра опять зарядил долгий унылый дождик, еще и со снегом, что, впрочем, было вполне нормально для этого времени года. Зима как-никак. Настоящих морозов тут не бывает. Прочного льда на озерах или сугробов снега, за все годы прожитые тут, я не видел ни разу. Может, и зря. Тогда бы местные научились тепло одеваться. А то эта промозглая слякоть достает почище любой стужи, когда из одежды на тебе лишь старые, уже изрядно потрепанные и затертые до дыр шерстяные штаны чуть ниже колен, не менее старая кожаная жилетка, доставшаяся мне уже изрядно ношенной, да кожаные тапки-обмотки. Скажи мне кто там, в Москве, что я в такой холод буду рассекать по дикой степи в столь убогом наряде, — заранее заказал бы себе вагон горчичников и гроб. А тут вон, ничего, ежусь, кутаюсь в обрывки шкуры и, к собственному удивлению, жив-здоров… Хотя костерок бы не мешало подкормить дровами. Я сходил к повозке, отломал еще несколько досок, раздул почти прогоревшие угли и сел рядом, изображая процесс мышления. Собственно говоря, чего тут думать? Надо пробираться в горы. Осакат говорила, что тут единственная приличная дорога в ее края… Конечно, горы тянулись от горизонта до горизонта, и при желании вполне можно было пробежаться на сотню-другую километров на север или юг и зайти в горы где-то там. Только это уже будут не земли народа Осакат, и шансов, что там нас примут с распростертыми объятьями, было куда как меньше. А пробираться тут можно, только следуя моему плану. А значит, придется убеждать в этом Лга’нхи…

Может, попробовать на слабо его взять? Нет. Опасно. Стоит только мне усомниться в его храбрости, и про всякую осторожность можно сразу забыть. Он попрется на врага с копьем наперевес, вращая кистенем и распевая боевые песни. Мне и так стоило немалых сил уговорить его не бросаться на врага, как бультерьер на кошку. Повторять не хочется.

Местные — чисто дети, полутонов не признают и полумер не принимают. Это там у нас «на слабо» нормальный прием в споре, тут это смертельное оскорбление, которое смывается только кровью. А он и так на меня нынче в большой обиде.

Может, ляпнуть ему что-то вроде — «Великий воин сможет проползти между врагами, подобно змее?». Это может сработать… В смысле, у него. Он-то проползет, а вот мы с Осакат нет. А ведь он, блин, реально заставит ползти…

И главное, хрен их знает, что представляют из себя эти верблюжатники. Может, они вообще жутко мирные ребята, сплошь вегетарианцы и бессребреники. А с оружием ходят, только чтобы отпугивать злых людей… И нас они встретят с распростертыми объятиями, накормят досыта и покатают на верблюде. Ага, скажите это тому парню, чей труп я перетаскивал вчера…

А кстати, да! Кто они такие? Что тут делают и надолго ли собираются задержаться? На эти вопросы лучше всего сможет ответить только кто-нибудь из верблюжатников. А мне ли, перечитавшему столько всяких приключенческих книжек, не знать слово «язык»? Нам нужно взять языка. Допросить его хорошенько про этих ребят и узнать наконец-то, с кем мы имеем дело. Конечно, перебраться на ту сторону нам это не поможет. Зато обогатит знаниями и позволит поближе познакомиться с этими верблюжатниками… Заодно и Лга’нхи, одержав очередную победу, перестанет их опасаться. (А он их реально боялся. Какую решительную и мужественную рожу не корчь, а меня-то не обманешь!) А поскольку я его буду сопровождать в этом квесте, мы вроде как станем боевыми соратниками, и обижаться на меня он уже не сможет. Значит, решено! Идем брать языка! Осталось только убедить Лга’нхи, что он сам это придумал. Потому что ни у меня, ни у моих духов нынче особого авторитета нету. Впрочем, думаю, тут проблемы не будет, потому что…

— Ты чего? — спросил я у Осакат, которая подошла ко мне, держа в руках вчерашний котелок, начисто оттертый изнутри мокрой травой, и мешок с крупой.

— Еда. Готовить… — и еще какие-то малопонятные ля-ля-ля… И глядит на меня удивленно-подозрительными глазами.

Ну, конечно. Увидела, что я костерок в неурочное время разжег. А какой же дебил в степи, где с топливом напряженка, будет костер разжигать, чтобы просто погреться? Я-то ответ знаю, а вот она, похоже, еще нет. (Тоже мне, моржиха. Сама вон сплошь в шерстяную ткань закутана, а я тут дырками сверкаю да в бороду пытаюсь укутаться.) Вот и приперлась очередную порцию слабительного готовить… Кстати, о пожрать. Я, конечно, до вечера, в принципе, могу потерпеть. А там наверняка и Лга’нхи с какой-нибудь добычей припрется… Но вот…

Наполовину словами, наполовину жестами стал намекать Осакат на блинчики-оладушки или хотя бы просто лепешки. Оно, конечно, лучше бы на молоке и яйцах тесто ставить, но слышал, будто его как-то и на воде делают. Не сразу, но она поняла, что я от нее хочу, и зыркнув взглядом так, будто я предложил ее первенца крокодилам скормить, утопала куда-то в степь. Я