Служанка в высшем свете - Элизабет Роллз

Слабый щелчок открывшейся двери привел его в чувство. Он благоразумно натянул на себя покрывало. И прикрыл это предательское пятно.

Хардинг вошел и моргнул. Затем его глаза предупредительно потеряли выражение. Он старательно избегал смотреть на разоренную постель, на одежду его хозяина, раскиданную по полу, и, видимо, решил не обращать внимания на тот факт, что вышеупомянутый хозяин, по-видимому, спал голым.

— Доброе утро, милорд, — сказал Хардинг, с отсутствующим видом приводя в порядок рубашку хозяина. — Я надеюсь, вы хорошо спали… то есть получили удовольствие… — Его лицо слегка перекосилось. Он замолчал и стал еще старательнее складывать рубашку.

— Спасибо, Хардинг. — Макс решил оставить все как есть. — Можешь передать мне халат.

— Конечно, милорд.

— «Сэр»! — прорычал Макс. Он слишком много лет был «сэром» для Хардинга, чтобы сейчас вдруг что-то менять.

— Да, сэр, — сказал Хардинг. Он передал халат Максу и сообщил: — Я знаю, что вы хотели отправиться в восемь, сэр, но в свете полученной нынче информации я взял на себя смелость отложить до девяти. Полагаю, это даст вам немного больше времени, сэр.

Макс знал своего слугу слишком хорошо, чтобы трудиться выговаривать ему. Он только спросил:

— Какого дьявола?

— Ну, вы сказали вчера вечером о дочери полковника, что она мертва. Это не так.

— Что?

— Вот именно, сэр, — сказал Хардинг. — Я тут вроде как свое расследование провел. Среди служанок. Спрашивал насчет нее, понимаете. Подумал, что не помешает. Ну, они молчат, почти все молчат. Ни слова не говорят про мисс Скотт. Кроме одной из служанок, Сьюки, и то она получила затрещину за то, что сболтнула лишнего. Но прошлым вечером я сумел застать ее одну после того, как прочие спать легли. Хотел узнать, что произошло с той девочкой. В конце концов, она сказала мне правду. Мисс Скотт не умерла, но они обращаются с ней как с собакой…

Хардинг продолжал, но Макс больше ничего не слышал. Знание и понимание взорвались в нем одновременно, и в то же мгновение вспыхнула ярость. Теперь он знал, почему Фарингдон не решился бы изнасиловать «Селину» и почему она не сказала ему, что была девственницей.

Он проглотил приманку, крючок, леску и грузило в несколько фунтов. Попался на старый трюк, который известен всем женщинам.

Он сосредоточил свое внимание на том, что продолжал говорить Хардинг.

— Так она здесь, в доме, сэр. Надо ли мне…

— Не волнуйся, Хардинг, — проскрежетал Макс. — Я точно знаю, где найти мисс Верити Скотт. А сейчас пойди на конюшню и скажи, чтобы мой экипаж приготовили немедленно. — Он отыскал кошелек с деньгами. — Возьми это. Закажи себе место в почтовом дилижансе. К сожалению, Хардинг, трое — это уже толпа. Мне много чего требуется сказать мисс Верити Скотт!

Хардинг громко сглотнул, беря деньги.

— Да, сэр. Будет ли что-нибудь еще, сэр?

— Нет.

Макс натянул одежду, не обращая внимания на то, как она сидит. Когда он доберется до мисс Верити Скотт, подумалось ему, может просто свернуть ей шею. После чего преподаст ей благотворный урок насчет того, какие опасности влекут за собой обман и мошенничество.

…Он шагнул в мрачную убогую каморку, не потрудившись постучать.

— Доброе утро, мисс Ско…

Ледяное приветствие замерло на губах в ответ на холод и пустоту комнаты. Ничего. Ничего и никого. Комната была пуста, за исключением узкой неудобной кровати и очень потрепанного дорожного сундука. Оно как раз размещалось между окном и изножьем кровати.

Он со злостью посмотрел на буквы, выведенные краской на его крышке. Выцветшие и полустертые, но еще можно было разглядеть, что там написана фамилия Скотт. И было совершенно очевидно, что кто-то соскреб первую половину буквы W, оставив только V. Боже! В тот вечер он сидел на этой чертовой коробке! И все это время маленькая негодяйка должна была ткать свою сеть.

Она прекрасно знала, что может ему доверять. Она с самого начала знала, кто он. Возможно, еще до того, как в тот вечер упала в его объятия. Он вынужден был признать, что она блестяще разыграла свои карты.

Испуганный вздох привел его в чувство, заставив поднять взгляд от бюро. Даже теперь, когда он знал правду, было невозможно не восхищаться ее игрой — она в очевидном ужасе уставилась на обвиняющую надпись. Он скривил губы при виде ее побледневших щек. Может быть, она ужаснулась искренне. Вряд ли она думала, что ее ловушка раскроется так скоро.

Огромные серые глаза взглянули на него. Боль полоснула ножом, быстро исчезнув в приливе ледяной ярости.

— Доброе утро. Я пришел, чтобы увидеть, есть ли здесь что-нибудь, что вы пожелаете взять с собой.

— Я…

Он прервал ее:

— Значит, только это бюро. Я попрошу Хардинга — вы помните Хардинга? — забрать его с собой в почтовый дилижанс. Нам лучше поспешить. Объясняться было бы неловко, не так ли, мисс Скотт?

Холодные слова хлестали ее. Значит, он узнал. Его презрение живьем сдирало с нее кожу. Непримиримый судья заменил нежного, страстного любовника. Она слишком низко упала в его глазах.

— Вы… вы не поняли…

— По-моему, я все отлично понял. А теперь поспешите. Мы должны идти.

Смысл его слов, наконец, дошел до нее.

— То есть… вы все-таки берете меня?

Неужели чувство облегчения заставило так сжаться ее внутренности? Или… страх? Все-таки она спаслась. Но ее руки дрожали. Так кто стал его любовницей — Селина или Верити? Быть его любовницей в качестве безвестной Селины — это одно. Но быть его любовницей в качестве Верити Скотт, на которую осуждающе глядели его холодные пронзительные глаза, — это совсем другое.

— О да. Я беру вас. — Его голос полоснул ее как ножом. — В конце концов, если вас немного подучить, вы вполне удовлетворительно согреете мою постель. По крайней мере, вы достаточно страстны. Это вас оправдывает.

Никогда в жизни она не думала, что скажет такое, но…

— Не… не могли бы вы забыть, что я… я — это она… и просто… просто думать обо мне как о… Селине?

Он разразился неприятным смехом:

— Без сомнения, ваш отец предпочел бы именно это, но я боюсь, что немного поздно обманывать себя. Возьмите плащ и идите за мной.

— Нет!

Отказ прозвучал прежде, чем она сама это поняла. Она не могла пойти с ним. Не теперь. Не в качестве Верити Скотт. Не в качестве его шлюхи. Она почувствовала, что именно так он думал о ней сейчас. Падение Селины он мог понять и принять с сочувствием, но для мисс Скотт, благородного происхождения, то, что она сделала, было непростительно. Селины больше не было.

— Нет? Могу ли я поинтересоваться, почему нет?