Кровь и серебро - Соня Рыбкина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Некоторое время Морена хранила молчание. Вот как, значит, мать ее любила Хильдима, а он предпочел ей свою колдовскую силу… Но могла ли она требовать от него подобной жертвы?
– Ведаете ли вы, добрый господин, отчего для моей матушки было настолько важно отказаться от чародейства? – спросила она наконец старца.
– Боялась она его, колдовства неизведанного, – ответил тот. – Боялась и своей силы, а особенно – непредсказуемого дара Хильдима, ведь он уже в годы юношества обладал бóльшими способностями, нежели твоя матушка. Ревновала она его к чародейству, ревновала к дару ведовскому, да и проверить, верно, хотела его чувства.
– После того, как Хильдим оставил ее, она сбежала в Златоград?
– Да, и в том ей помогла ее мать – твоя бабка, мудрая княгиня. Хильдим с самого начала не нравился ей, не одобряла она дружбы Вии с колдуном – и не верила никогда, что он предпочтет ее дочь дару своему. Муж ее даже не ведал ничего об их дружбе; где это видано, чтобы княжья дочка – да с купеческим сыном. Хранила Вия все в тайне, пускалась на всякие ухищрения, только матери открыться решилась. Предостерегала княгиня Вию, но та уже была во власти чар Хильдима, а потому оставалось только ждать да надеяться. После разрыва мать отправила юную Вию попытать счастья в Златоград, строго-настрого наказав ей скрыть свое происхождение.
– Но зачем я понадобилась колдуну? Верю я вам, добрый господин, что в моих жилах течет ведьминская кровь, но ни одно колдовство мне не подвластно, ни одно чародейское умение.
– Всему свое время, дочка, – таинственно промолвил старец. – Хильдиму ты нужна не только из-за своих будущих умений. Прячет он меня здесь из-за предсказания моего. Хильдим стремится к жизни бесконечной да к вечной юности, а срок его медленно, но верно истекает. Предрек я ему, что ежели не возьмет он в жену деву непорочную из древнего ведовского рода и ежели не полюбит она его, проживет он лишь обычный человеческий срок.
– Но как мне понять саму себя, как разобраться в природе своих чувств? – воскликнула Морена. – Да, время здесь будто бы проходит иначе; мне кажется, давным-давно я уже покинула отчий дом и живу здесь долгие дни и ночи…
– Этого я, дочка, сказать тебе не могу. Видишь ли, какое обстоятельство – к сожалению, а может быть, и к счастью, мне никогда не удавалось запоминать свои предсказания целиком. Только Хильдим ведает, какое доказательство своей любви ты должна предоставить ему, ежели ты успела его полюбить. Проверку его главную ты уже прошла; как я сказал, только той, в чьих жилах течет особенная, ведьминская кровь, открывается дверца в мою скромную обитель. Колдуновый дом признал тебя своей хозяйкой.
Морена вышла от старца в смятении. С одной стороны, Хильдиму требовалась только ее любовь – и ничего более. В союзе с ней он преследовал только личную выгоду – кто не жаждет бесконечной жизни? Кто не хочет вечность оставаться юным и прельщать всех и вся своей красотой? Морена не желала винить Хильдима – да и не могла; она не разобралась еще в своих чувствах, но трепет и смущение, которые одолевали ее в его присутствии, говорили больше, чем была способна поведать она сама.
До наступления темноты Морена не видела мужа; искать его она не решилась, а он, по всей видимости, не спешил воздать ей хвалу за пройденное испытание. Вечером после ужина, который Морена также вкусила в одиночестве (сам ужин словно бы появился из ниоткуда; слуги по-прежнему предпочитали не показываться на глаза хозяйке), деятельная Матильда помогла ей избавиться от тяжелых одежд; Морена попарилась в бане, попасть в которую можно было теперь прямо из ее терема – она могла поклясться, что еще днем этой дверцы, ведущей в баню, не было и в помине. Впрочем, удивляться было нечему.
Когда она, распаренная и готовая ко сну, вернулась в свои покои, Хильдим уже ждал ее. Его алый атласный кафтан, весь покрытый замысловатыми узорами, зловеще мерцал в полумраке.
– Слышал я от старца Алатора, прекрасная Морена, о твоих сегодняшних подвигах. – Он усмехнулся. – Удивляюсь я все-таки твоей храбрости; не побоялась ты ни наказания за содеянное, ни моей немилости…
Морена опустила глаза в пол, не говоря ни слова. Колдун приблизился и взял ее за подбородок, тем самым заставив княжну посмотреть на себя.
– Не прячь взгляда, милая. Скажи мне, что заставило тебя нарушить запрет? Неужели простое любопытство внушило тебе уверенность и победило страх?
– Я говорила тебе, Хильдим, что не боюсь тебя, – тихо сказала Морена. – Возможно, я предчувствовала, что ты не можешь сделать мне ничего дурного… Я не хотела делать что-либо помимо твоей воли, но желание узнать твою тайну было сильнее, как будто кто-то свыше принудил меня отправиться туда.
– Я не сержусь на тебя; должно быть, старец поведал тебе достаточно, – Хильдим подошел к небольшому шкафчику у самой постели и достал из верхнего ящика богато украшенный ларец. – Он не сказал тебе только, каким именно образом ты утвердишь мою власть над собой.
Он открыл ларец и достал оттуда хрустальный оберег в форме яблока.
Морена взирала теперь с недоумением на оберег; ей показалось, что она уже где-то видела его. И тут вдруг она вспомнила – вспомнила свой давний чудесный сон до мельчайших подробностей; он словно окутал ее тончайшим покрывалом, забрал в уютный кокон. Вспомнила Морена и синеглазого юношу с хрустальным яблоком на шее, а в яблоке том была…
– Я знаю, что должна сделать, – решительно сказала она, подойдя к Хильдиму, и осторожно взяла оберег из его рук.
Острый черенок, подобный той маленькой дверной иголке, также кольнул ей палец; едва первая капелька крови упала на яблоко, оно все заискрилось, засветилось, вспыхнуло… Морена не отнимала палец, пока в яблоке не оказалось тринадцати капель; затем оно погасло и приняло свой обычный вид.
Княжна взяла оберег за тонкую золотую цепочку и осторожно надела его на шею Хильдиму; тот протянул ей платок, чтобы она перевязала ранку, но делать этого не было необходимости – крови будто и не было вовсе.
Они сели на краешек постели.
– Давным-давно мне приснился чудный сон; по пробуждении я почти забыла его, и лишь образ прекрасного юноши, лица которого я тогда не смогла запомнить, с оберегом в виде яблока на шее не давал мне покоя… Теперь я понимаю – это был не сон, а лишь видение того, что должно было случиться много лет спустя… Должно быть, ты не ведал, что оберег принял бы мою кровь лишь в том случае, когда моя власть над тобой была бы не меньше моих чувств к тебе. Пока мы любим друг друга, он сохранит тебя от любой беды, от старости и от смерти.
Впервые Хильдим не смог найти правильных слов, чтобы ответить жене, а потому просто поцеловал ее.
* * *
Обратный путь дался Марилу легко; предвкушение победы даровало ему невиданные силы, а колдовство, когда-то отобранное Хильдимом, теперь вернулось при помощи меча и, казалось, вселило в него еще бóльшую уверенность и спокойствие. Однако не все было так просто; для поединка следовало выманить чародея из его владений, ведь там, защищенный собственными премудрыми заклинаниями, он был необыкновенно силен. Земля хранила своего господина; Марил вряд ли смог бы даже ступить на нее. Северному господарю теперь многое опять было подвластно, но ведь у всякого могущества есть свой предел. Маленькие орлята, подкормленные Марилом по пути (к счастью, он снова понимал птичий язык), принесли радостные вести – Морена собиралась обратно в Златоград, навестить отца и брата.
Хильдим действительно отпустил жену со своим верным лешим, пообещав, что приедет за ней прямиком в княжеский терем через семь дней. Морена была рада возвращению в родные края; рада была наконец повидать брата, с которым тогда даже не успела
