Йога Таун - Даниэль Шпек

некоторые покупатели на икеевских кроватях под икеевскими одеялами, потому что не нашли выхода до закрытия магазина. Плененные и опьяненные благоустройством дома, и это-то в городе, где дома никто не бывает, где все бесконечно находятся в пути. Я видела напряженные лица, социальную усталость, бесприютные часы, проведенные в метро. И я была… такой же. Страшное понимание – ведь нам свойственно думать, что мы не такие, как все, но в итоге ты всего лишь крохотный муравей в огромном муравейнике, бегающий без передышки по муравьиной тропке. А ради чего? Чтобы рождались дети-муравьи, которые тоже будут строить муравейники, когда старые муравьи умрут, обессиленные гонкой.

Внезапно я почувствовала тяжесть в груди. На лбу выступил холодный пот. Я прижала ладони к ключицам и попыталась дышать животом, но сердце бешено колотилось. Искусственный свет, жужжащие кондиционеры – я чувствовала себя замурованной в этом безоконном мире, в собственном теле. Я испугалась, что задохнусь. Мне нужно было на воздух. Я огляделась и заметила табличку с зеленой надписью ЗАПАСНЫЙ ВЫХОД. Сквозь матовое стекло проникал дневной свет. Держась за тележку, я двинулась вперед. Десять метров, целая вечность. Никто ничего не заметил.

Из последних сил я толкнула тележкой дверь. Та не поддавалась. Я навалилась всем телом, дверь распахнулась и выплюнула меня наружу. В лицо ударил холод. Шел снег. Сражаясь за каждый вдох, я ощущала свою кожу и как бьется пульс в висках.

* * *

Потом в глазах почернело. Ноги подогнулись, будто резиновые. Я упала на асфальт. Испугалась, какой он жесткий. Я не потеряла сознание полностью, лишь частично, вообще-то все происходило по-другому: сознание потеряло меня, впечатления, мысли, чувства – все исчезло. А сознание осталось. Я понимаю, что это звучит странно, но словами описать невозможно – это было за пределами всего, что я знала раньше. И в то же время так естественно, словно никогда и не было иначе. Я лежала на асфальте. Не знаю, как долго. Мир остановился. Двигались только снежинки. Я удивленно наблюдала, как они парили в воздухе и умирали на моем лице, превращаясь в капли. Сотни, тысячи снежинок, танцуя, слетали на землю, и каждая была шедевром природы. Белые звезды, падавшие с неба. Как простой замерзший дождь может быть таким прекрасным? Я замечала каждую структурную мелочь, мельчайшие разветвления и уголки, словно из крохотных еловых веточек, четкие симметричные призмы, созданные случайностями и закономерностями из воды и воздуха, пустоты и объема.

* * *

Я испытала чувство безграничной свободы. Я играла снежинками. Я могла замедлить их падение, расширяя сознание до тех пор, пока время не потеряло всякое значение. Я находилась в центре этого калейдоскопа из совершенных, меняющихся форм, я и созерцала его, и была его частью. Я могла смотреть в любом направлении. А потом увидела себя: я лежала с закрытыми глазами и одновременно видела себя сверху. Я видела и других людей на парковке. Они не замечали чуда, свершавшегося над их головами. Я была единственной, кто сознавал его, пока все бродили словно во сне, – этот тихий восторг, вызванный мимолетной совершенной красотой, возникавшей без моего участия. Время растягивалось до бесконечности. Я больше не могла оставаться среди людей, я отвернулась и поднялась, легко, словно воздушный шарик. Без страха, без спешки, в вихре снежинок. Где-то за облаками угадывалось солнце. Я двигалась к свету… но в то же время что-то тянуло меня назад, какой-то низкий, глухой звук, словно кто-то звал меня издалека, и внезапно я почувствовала холод. Я увидела мужчину и женщину, стоявших около меня на коленях. Они щупали мой пульс, трясли руки. Мгновение я безучастно смотрела на них, но потом сила тяжести втянула меня обратно в тело. Я ощутила пульсирующую боль в висках и открыла глаза.

– Вам лучше?

– Вы меня слышите?

Мужчина приподнял мою голову, женщина, наоборот, попыталась опустить ее, они заспорили, а я была невероятно разочарована, что вернулась. Я была так близко к солнцу.

* * *

Если вы мне не верите, можете считать меня сумасшедшей. Но я клянусь, что так и было. Ничего сверхъестественного не произошло. Я не встретила ангела. Мое сердце не остановилось. Жизнь не промелькнула перед глазами, подобно фильму. Это не был опыт клинической смерти, всего лишь измена. Я полюбила другую жизнь.

* * *

Зря я рассказала об этом. Сразу после возвращения домой. Дети не смеялись надо мной. Джонас был голоден, потому что я пришла поздно, а Ясмин больше переживала из-за ссоры с приятелем, потому что мы не разрешали ей поехать с ним в Амстердам. И еще ей не понравилась лазанья. Аднан ничего не сказал, он просто радовался, что со мной ничего не случилось.

Как будто со мной ничего не случилось.

Потом заговорили о текущих делах. Домашние задания по математике, счет за визит Ясмин к стоматологу и хватит ли срока действия договора на сотовую связь, чтобы Джонас забрал мой старый мобильник. Я сидела за кухонным столом, как в старом нуар-фильме. Потом Аднан спросил, все ли со мной в порядке. Я ответила, что все в порядке, и подумала: теперь мне этого мало. Я пережила нечто непостижимое. Я хочу пережить это снова.

* * *

Может, со мной случилось то, что древние йоги называли самадхи? Абсолютный покой, состояние чистого познания? Но тогда мое возвращение не принесло бы столько беспокойства. Я всегда больше доверяла осязаемому, чем неосязаемому, телу – больше, чем духу, потому что тело не лжет. Моя йога работала и без медитации, моим моджо было движение. Так что я отправилась в студию и попыталась с помощью последовательности инь вернуться в это состояние. Но дверь в иную реальность захлопнулась. Я почувствовала только боль в затылке и ощущение замурованности в собственном теле. Потом пришла на занятия вечерняя группа. Я не подавала вида и пыталась сосредоточиться. Учить, задавать направление – это всегда помогает мне собраться. Но теперь это не сработало. Это было самое паршивое занятие в моей жизни. Йога означает объединение, но никогда еще я не чувствовала себя такой изолированной. Рассеянной. Безучастной. Я подумала, не получил ли мой мозг травму при падении. Не лучше ли сделать паузу. Существует прием, который позволяет проверить, не слишком ли большой нагрузке подвергается тело при занятиях йогой. Нужно улыбнуться, выполняя асану. Если не получается – значит, ты чересчур напряжен. Тогда нужно сделать перерыв. Прогуляться на воздухе, поспать, дать телу передышку. Улыбнуться-то у меня получилось. Я все-таки профессионал. Но при этом возникло такое чувство, будто я продаю