Кровь вассалов - Владислав Добрый

сказал, недопустимо. Вместо Волока ответил Гирен, явно пытаясь смягчить ситуацию.

— Я помню его. Сейчас он называет себя Железный Волк и говорит, что у него тысяча воинов, и он один из двух больших вождей всех горцев, — Гирен покачал головой. — Мне не нравится, что я это знаю. И мне не нравится, что у горцев есть даже два таких вождя. Я бы попросил доплату, случись мне вести купеческий караван к Большому Заберу через северный тракт. Одного горца нельзя оставлять без присмотра, к трём нельзя поворачиваться спиной. Но что делать с тысячей?

— Постараться насадить на копьё сразу десяток? — тут же отозвался Дукат и расхохотался. Его никто не поддержал — многие сами видели, как тяжело было рыцарям Короля даже в их превосходных латах стоять под ударами тяжёлых дротиков горцев.

— Я запомню твоё беспокойство, — сказал я Гирену. И добавил, уже громче: — Я впервые увидел его, когда он продавал ворованных коз в Караэне. Он очень любил сказки, хотя мало походил на ребёнка… — переждав угодливый смех, я продолжил. — Возможно, он умеет извлекать из них правильные уроки? Итак, сеньор Фарид, расскажите нам северную сказку о Владыке Мостов.

Старый чародей не подвёл. Как ни крути, он был интеллектуалом с широким кругозором — и уж конечно интересовался всем волшебным.

— Должно быть, вы говорите о Хозяине Мостов. Так его называют к югу от Змеиных гор… — вздохнул Фарид. И начал говорить особенным, тёплым и приятным голосом.

Говорят, есть в горах один человек — Хозяин Мостов. Он сидит на высоком утёсе, там, где старые каменные мосты соединяют три ущелья. Мосты древние. Никто не помнит, кто их построил: одни говорят — Владыки, другие — люди, третьи — что сами горы их вырастили. Хозяин Мостов живёт там уже много лет. Его работа странная: он не охраняет мосты, не чинит их, не спрашивает у путников, куда они идут. Он просто смотрит. С утра до ночи. Изо дня в день.

Иногда к нему подходят странники, и каждый спрашивает одно и то же:

— Скажи, какой мост верный?

А он всегда отвечает одинаково:

— Верных нет. Мосты все ведут куда-то. Верным становится тот, по которому идёшь.

И тогда люди уходят — кто-то с облегчением, кто-то с досадой, кто-то с тревогой.

Фарид замолчал.

Щитоносец за моей спиной прокашлялся и сказал:

— Я знаю одну историю. Однажды к Хозяину Мостов пришёл юноша. Он был усталый, в рваной одежде и плаще из половины одеяла, со шрамом на щеке и глазами, в которых не было радости.

Всадники прислушивались, сбиваясь плотнее вокруг меня. Глубины и силы голоса у Сперата всегда хватало, чтобы слышно было всем. А тут мой телохранитель напряг горло, чтобы говорить громче, и всё равно задние переспрашивали у соседей. Щитоносец настороженно оглянулся, но никто не стал его винить за то, что он не может говорить громче. Тогда он продолжил:

— Юноша сел на краю обрыва, свесив ноги в бездну. И сказал Хозяину Мостов: «Я потерял свой дом. И женщину, с которой хотел этот дом разделить. И теперь не знаю, куда идти».

Тогда Хозяин посмотрел на него и ответил:

— Значит, твой мост обрушился.

— Да, — сказал юноша.

— А что под ним?

— Пропасть.

— Хорошо, — сказал Хозяин Мостов. — Тогда тебе повезло.

— Повезло? — удивился юноша.

— Конечно. Ты уже не можешь вернуться. Значит, можешь идти вперёд.

Тогда юноша задумался.

— Но что, если я ошибусь?

— Ошибёшься, — сказал Хозяин Мостов спокойно.

— И что тогда?

— Тогда будешь жить с этим. И идти дальше.

И юноша пошёл. И выбрал один мост.

Люди говорят, там, за поворотом, его ждала совсем другая дорога. И совсем другая жизнь.

Мы некоторое время ехали молча. Но потом подозрительный шорох насторожил всадников, а я вдруг понял, что забыл отправить вперёд дозор. Разумеется, отдуваться пришлось Дукату.

Ночью мы разбили лагерь у валуна, который прикрывал нас от ветра. Источников воды рядом не было, но фляга Фарида это компенсировала, а костры горели всю ночь — теперь люди уже знали, какие грибы можно бросать в огонь.

Светило ещё не налилось полуденной силой, а мы въехали в долины, где появились дороги становились шире, через речушки были перекинуты деревянные мосты, а на холмах уже виднелись башни родовых замков вассалов Итвис.

Местность была холмистая, и если пашни тянулись в низинах, то многие холмы утопали в зелени деревьев — целые рощи обычных, лиственных, не фруктовых. То, что здесь было много дерева, чувствовалось во всём — от длинных палисадов из заострённых брёвен до полностью деревянных надстроек на жилых домах и даже замках.

Граница с Гибельными Землями, к моему удовольствию, была окружена небольшими замками. Оттуда за нашим отрядом наверняка наблюдали, но мы не стали приближаться и прошли дальше. Нас никто не пытался остановить, однако от некоторых замков в глубину поскакали всадники. Видимо, гонцы.

Здесь меня никто не знал в лицо. Но знали герб, знали коней, знали дружину и, конечно, цвета.

Первое небольшое селение на пути — и уже звон меди. Не церковных колоколов, а маленьких прямоугольных пластин, в крохотных святилищах предков: люди били в них, оповещая соседей. Женщины выходили на крыльцо с детьми, старики кланялись, некоторые мужчины были с оружием, и они поднимали копья вертикально, приветствуя меня. Похоже, их уже предупредили о нашем приближении — ворота в невысокой деревянной стене были открыты, но рядом стояло несколько вооружённых. Все с щитами, в шлемах, один даже в кольчуге. Богато живут.

Я ограничился кивками и направил отряд в обход селения. Я торопился — мы и так задержались с этими Гибельными Землями. А может, у меня просто не было настроения с достоинством принимать выражения преданности от своих людей.

И всё же, мы были в пути слишком долго. Люди могут держаться на каменной твердости сушёного хлеба и вяленого мяса, отдающего гнилью и специями. Но кони стали слабеть. Им нужен отдых, зерно и хорошая вода.

Вскоре показалось подходящее место: город. По местным меркам — немалый, не меньше полусотни домов. Дома высокие, в два этажа, с толстыми стенами; крайние, обращённые наружу, без окон — образовывали и стену города.

Но также были и разительные отличия от остальной Долины — беспечно распахнутые ворота без присмотра, слишком широкие. Да что там —