Николай Пржевальский – первый европеец в глубинах Северного Тибета - Александр Владимирович Сластин

class="p1">В процессе работы возник вопрос о «раскольниках», проживавших здесь. Для этого изыскивались способы привлечь в Амурский край добровольных переселенцев, и комиссия по примеру прежних лет готовилась предоставить религиозную свободу раскольникам, признав их хорошим колонизационным элементом.

«„Но так как“, – считал член комиссии С. П. Зыков, – осуществление этой меры затрагивало слишком важные интересы государства и российской православной церкви, то комиссия не считала себя вправе входить в дальнейшее соображение этого вопроса, а ограничилась лишь одним кратким указанием на означенную меру»[143].

Проблема колонизации Уссурийского края отмечена в работе Пржевальского «Путешествие в Уссурийском крае», где затрагивается тема о роли России в Азии, имеющая статус отчёта о проведённом исследовании проблемы. Его идеи европейской культурной миссии тесно связаны с первыми итогами русской колонизации этого региона. Он грамотно акцентирует внимание на факторах, оказавших негативное влияние на ее результаты такие как: принудительное переселение казаков, малочисленность населения, недостаток рабочего скота, неблагоприятные климатические условия, неудачные действия администрации. Кроме всего прочего, он предложил ряд общих мер, которые могли способствовать изменению ситуации в крае в лучшую сторону. Анализ путешествия Пржевальского представлял особый интерес для исследования, т. к. в нём зафиксировано присутствие в крае китайских мигрантов, дано описание их быта и деятельности.

Однако предложение об усилении колонизационного потока крестьян в Амурский край не нашло поддержки у МВД, которое заботилось лишь о том, чтобы не создавать ажиотажного интереса среди крестьян густонаселённых губерний Европейской России к переселению на окраины[144]. Тем не менее, Пржевальский указывал:

«Самое лучшее из всех поселений, не только на берегах Ханки, но во всем Южно-Уссурийском крае, есть, бесспорно, деревня Турий Рог, состоящая из 32 дворов, в которых обитает 241 душа обоего пола. Эти крестьяне пришли на Амур в 1860 году из губерний Воронежской, Тамбовской и Астраханской и были первоначально поселены на левом его берегу, вёрстах в двадцати ниже устья Уссури».

Как итог: в своих выводах комиссия Сколкова призывала ограничиться лишь некоторой административной перегруппировкой на Дальнем Востоке России, не поддержав предложение о включении в новое генерал-губернаторство, помимо собственно дальневосточных областей, Якутской и Забайкальской областей. Она признала целесообразным создать из всего Приамурского края одну область – Приамурскую, исключив из неё морское побережье, что должно было повлечь упразднение Приморского областного управления и подчинение области Приамурскому военному губернатору. Кроме того, комиссия предлагала Главному Командующему портов Восточного океана присвоить звание и права Военного губернатора Колонии[145].

Задача осложнялась ещё и тем, что методика сбора информации и его статистической обработки данных была не совершенной и имела разночтение при сборе данных. Так, например, М. И. Венюков и А. А. Алябьев при сборе данных о проживании китайцев считали, что их не более 2 тыс., Н. М. Пржевальский допускал цифру 4–5 тыс. человек, а П. А. Гельмерсен от 5 до 7 тысяч. По данным комиссии (1869 г), в проектируемом Сучанском округе постоянно проживало «туземного населения» (китайцев и тазов) 457 человек[146]. Первый начальник военного поста Владивосток, адмирал Евгений Степанович Бурачёк и Н. М. Пржевальский оценивали численность китайцев, проживавших в 75 фанзах, в 500 человек[147]

Оседлые китайцы занимались земледелием. Н. М. Пржевальский писал: «Поля, находящиеся при их жилищах, или фанзах, могут служить образцом трудолюбия, так что урожай хлеба, в особенности проса, составляющего главную пищу, бывает чрезвычайно велик и обеспечивает годичное существование хозяина фанзы и его работников»[148]. А путешественник, офицер, исследователь Дальневосточных лесов А. Ф. Будищев отмечал, что китайцы неоднократно его предупреждали, что «на реке Су чан живут преступники, люди без страха и совести»[149].

Как бы то ни было, по итогам работы комиссии, Сколков главное значение Приморской области определял, как преимущественно военно-морское[150].

29 октября 1869 г. в Иркутске прошло заседание Сибирского отдела русского географического общества, на котором присутствовали генерал-губернатор, генерал-лейтенант М. С. Корсаков, генерал-адъютант И. Г. Сколков, много других генералов и до 225 человек публики, в том числе и дамы. На этом заседании Николай Михайлович Пржевальский был назначен одним из выступающих. Он ознакомил присутствовавших с общим характером своих исследований и с особенностями Уссурийского края в климатическом отношении и с контрастами, представляемыми животным и растительным миром. Все эти и другие работы для Н. М. Пржевальского имели большое значение как практическая подготовка к насыщенным маршрутным рекогносцировочным съёмкам в Центральной Азии. Он дал прекрасные географические характеристики ландшафтов Уссурийского края с его своеобразной растительностью и животным миром, подробно описал особенности рельефа гор Сихотэ-Алинь и гидрографию бассейна Уссури. Верхнее течение Уссури, выше впадения рек Има и Муреня, изображено им обширной луговой равниной. Озеро Ханка, по его изысканиям получило новое, более округлённое очертание.

Н. М. Пржевальский, будучи отличным зоологом, оказался, судя по этому выступлению, прекрасным этнографическим наблюдателем и оратором. При изложении материала он говорил красноречиво и с таким увлечением, что, подражая пению различных птиц, делал это так хорошо, что один из его слушателей, несколько лет спустя, проезжая по Амуру, вспоминая напев Пржевальского, узнал иволгу. «Чтение было покрыто продолжительными рукоплесканиями»[151].

Окончательный отчёт комиссии Сколкова рассматривался 25 мая 1870 г. в Особом совещании по делам Приамурского края под председательством великого князя Константина Николаевича. На заседание были приглашены главы всех заинтересованных ведомств. Отсутствовал только военный министр Д. А. Милютин, находившийся за границей. Его замещал начальник Главного штаба граф Ф. Л. Гейден. Примечательно, что Гейден понимал необходимость генерал-губернаторства по-военному прямолинейно, как средство «в случае нужды действовать вопреки закону, не спрашивая решения свыше»[152].

Великий князь Константин Николаевич настаивал на том, чтобы сухопутные войска, дислоцированные на тихоокеанском побережье, перешли в ведение главного командира портов и назвались «морскими батальонами». Остальные сухопутные войска оставались бы в подчинении Восточно-Сибирского военного округа. Несмотря на возражения Гейдена, большинство членов совещания поддержало великого князя. Александр II, очевидно под влиянием младшего брата, поспешил согласиться с решением Особого совещания. Впрочем, монаршая резолюция не означала завершения столь трудных межведомственных дебатов.

Своё заключение по выводам комиссии Сколкова представил и М. С. Корсаков, которого Александр II призвал не стесняться с принятыми решениями. Генерал-губернатор подверг сомнению основательность заключений комиссии Сколкова, обвинив ее в поверхностности суждений, вызванных поспешностью путешествия по столь обширному краю. Он по-прежнему держался мнения, что деление Дальнего Востока на континентальную и морскую части ошибочно, подчеркнув неразрывную связь дальнейшего развития дальневосточных территорий с материальной базой в Забайкалье.

Пржевальский не первый исследовал Уссурийский край. Его Уссурийскому путешествию предшествовали экспедиции Венюкова, Максимовича, Маака, Шмидта, Будищева и других. Но Венюков занимался геодезией, академик Максимович занимался почти исключительно ботаникой, Маак – ботаникой и