Николай Пржевальский – первый европеец в глубинах Северного Тибета - Александр Владимирович Сластин

и Сахалин. Записка, поданная Государю генерал-губернатором Восточной Сибири в начале этого года о необходимости перенести центр правления Приморской областью из Николаевска-на Амуре в Хабаровку передана была в особый комитет. Требовалось также, попутно рассмотреть предложение об образовании Приморского генерал-губернаторства с новым разделением Сибири и водворить на Сахалин каторжных, которые были уже направлены туда»[133].

Узнав об этом, военный министр Д. А. Милютин разразился уничижительной критикой в адрес руководителя: «…Во главе новой экспедиции Приморской области положено было поставить генерал-адъютанта Сколкова – опять моряка, занимавшего в то время должность „эскадр-майора“, человека ограниченного, мало развитого, вышедшего в люди только благодаря тому, что он в молодых летах понравился князю Меньшикову, попал из штурманов в адъютанты к нему, сделался его любимцем, а под Севастополем лишился руки. Все служебное поприще Сколкова заключалось в личном угодничестве пред начальством, не было в нем решительно никаких данных, чтобы оправдать назначение его руководителем работ такой комиссии, на которую возлагалась задача весьма сложная»[134].

В оценке представителей Военного министерства была видна ведомственная неприязнь к морякам, а характеристика, данная И. Г. Сколкову, носила явно недоброжелательный оттенок. Госкомиссия отправилась на Дальний Восток в конце апреля 1869 г. и возвратилась в Петербург в декабре того же года.

Вступление Пржевальского на путь государственника

По логике государственников: государство – это некий военный отряд, который состоит из солдат и офицеров. Каждый гражданин, по их мнению, должен укреплять оборону и участвовать в решении общих проблем. Таких принципов всегда придерживался и Н. М. Пржевальский.

Работа императорской комиссии требовала привлечения людей со свежим взглядом, самоотверженных и энтузиастов. Военное ведомство приняло решение ввести в её состав молодого капитана Пржевальского. На тот момент Николай Михайлович был полон ярких впечатлений от совершённого им первого путешествия по Уссурийскому краю и желание доказать свою полезность государству, которое он представлял, буквально переполняло эмоции молодого офицера. Поэтому, кроме плановых реализованных заданий командования он собрал статистические сведения о заселении, развитии промыслов, торговли и других данные, характеризующие экономическое освоение русскими людьми Приамурья и Приморья, преимущественно же Уссурийского края.

Блестяще осуществив поручение, молодой исследователь не ограничился слепым механическим исполнением возложенного на него задания, он сумел дать такую всестороннюю характеристику Уссурийского края и наметить прогнозы его развития, которые заставили обратить на себя внимание командования.

Результатами его первой поездки были сочинения: «Об инородческом населении в южной части Приамурской области» и «Путешествие в Уссурийский край». Статья обратила на себя внимание: «Сочинение это представляет во всех отношениях величайший интерес для читающей публики, желающей познакомиться с отдалённым и неизвестным краем, природа которого описывается Пржевальским так верно…» – таков был первый отзыв об этой статье, помещённой в «Известиях Сибирского отдела Императорского русского географического общества».

В октябре 1869 года, Н.М Пржевальский по заданию русского правительства исполнил роль дипломата, нанеся дружеский визит в пограничный корейский город Кыген-Пу, находящийся в 25 вёрстах от Новгородской гавани и расположенный на правом берегу реки Туманги.

30 декабря 1869 года Географическое общество, учитывая научный анализ, проведённый в его работах и все научные заслуги, присудило ему серебряную медаль ИРГО. Это была его первая награда из числа многих, полученных им впоследствии.

Медаль ИРГО

В то же время инспекция из столицы работала в Амурском и Уссурийском краях, Владивостоке, а также на границе с Кореей. В составе инспекционной группы генерал-адъютанта И. Г. Сколкова, с июня по октябрь, вместе с Пржевальским, на правах лейб-медика, присматривающего за ампутированной кистью генерала-инспектора, а также в качестве зоолога – натуралиста для собирания коллекций, был привлечён и ссыльный польский учёный Б. Я. Дыбовский[135]. Его первая встреча с Сибирью состоялся весной 1867 г., когда его, как военного аптекаря, перевели в Иркутск, где он руководил большой, организованной для нужд армии аптекой, в которой работали более десятка человек фармацевтов[136]. Десятилетие спустя, благодаря посредничеству генерала Сколкова, он получил разрешение от властей возвратиться на родину.

Годы спустя, в 1877 г. Дыбовский убыл в обратный путь через Москву и Петербург, но уже не в качестве бывшего ссыльного, а в ранге признанного учёного, открытия которого, сделанные за годы ссылки, принесли ему мировую славу. Он исследовал в основном ихтиофауну[137]. Кроме этого, ему вменили в обязанности собирать растения для гербария императрицы, которая интересовалась флорой различных мест России[138]. Он вместе с В. Годлевским и М. Янковским[139] в это время занимался обследованием южных районов Уссурийского края.

Если измерить и сравнить значимость научных исследований в этом крае, то по отзыву зоолога академика А. А. Штрауха: «Пржевальский собрал единственную в своём роде коллекцию, настолько полно представлявшую орнитологическую фауну этой интересной окраины нашего отечества, что даже последующие многократные изыскания доктора Б. Я. Дыбовского лишь немного изменили и дополнили полученные H. M. Пржевальским результаты»[140].

Всего в этой коллекции было 310 чучел птиц. Некоторые из них представляли виды, впервые найденные на Уссури. Путешественник привёз также журналы метеорологических наблюдений, позволявших сделать важные выводы относительно климата дальневосточной окраины. Он обратил внимание на своеобразное смешение в природе Уссурийского края растительности тёплых и холодных стран, северного и южного животного царства. Он, первым из исследователей, дал правильное научное объяснение этому явлению, разобравшись в климатических условиях края, зависящих от близости холодных вод Тихого океана и от расположения горного хребта Сихотэ-Алинь, проходящего вдоль всего тихоокеанского побережья. Наконец, в рукописи книги (ещё не законченной), которую Пржевальский привёз в Петербург, впервые была правдиво и с достаточной полнотой описана жизнь населения Уссурийского края.

«Без коренных изменений в самом устройстве населения, нет никакой вероятности, надеяться на что-либо, более отрадное против настоящего»[141].

За девять месяцев члены комиссии проплыли по Амуру, ознакомились с поселениями на его берегах, и в завершении посетили Сахалин. Первое, что бросилось им в глаза, – это неустроенность военных постов на Амуре. Отсутствие формы одежды, плохое снабжение военных. Аналогичную информацию предоставлял и Пржевальский в своём отчёте по поездке в другие регионы.

Член комиссии от Военного министерства полковник Генерального штаба С. П. Зыков вспоминал: «На смотр генерала Сколкова люди выходили наполовину в сапогах и в старой истрёпанной форменной одежде»[142].

Особенно рабочую группу обеспокоило то, что Россия в этом регионе не имеет достаточных сил, и безопасность края обеспечивается только временной неподвижностью Японии и Китая.

Участники единогласно высказались за усиление колонизации края, отказавшись от принудительного переселения как неэффективного. Главной задачей должно стать создание собственной продовольственной базы на Амуре, обеспечивающей содержание достаточного количества войск.