И вот настало Рождество - Эмма Хэзерингтон

пальто перекинуто через спинку дивана, небольшой чемодан лежит открытым, словно зевает, а на подлокотнике кресла растянулось мокрое полотенце.

Интересно, пытается ли он так же меня рассмотреть. Пожалуй, нет. Выглядит слишком уж занятым.

В щель под дверью пробивается восхитительный аромат специй и, хоть голод и угрожает прикончить меня, я расчесываю мокрые волосы, завязываю их в пучок и включаю телевизор, чтобы отвлечься от мыслей, почему Чарли приехал на Рождество в коттедж «У моря».

Какой бы ни была причина и кем бы он ни был, я, наверное, никогда этого не узнаю.

Скорей бы наступило утро, чтобы я уже оставила его в покое. Но что же мне делать дальше?

Если честно, понятия не имею.

8 дней до рождества

Глава шестая

Чарли

Первое раннее утро я провожу с Максом на природе, на ветреном пляже бухты Баллихьернан; мне, к удивлению, удалось отлично поспать и хорошо позавтракать. Я даже почти забыл, что не один в коттедже.

Я иду по пенной кромке воды, волосы треплет ледяной ветер, и вдруг я понимаю, что сожалею о том, что так долго откладывал эту поездку. Уже время и отдаленное место делают то, на что я надеялся. Я хотел встретиться со своей новой реальностью лицом к лицу. Со своими страхами тоже. И хоть я не хочу переворачивать страницу завершенной главы своей жизни и делать вид, будто ее никогда не было, мне нужно хотя бы попробовать себя простить. Нужно самому прислушаться к тем советам, которые я раздаю клиентам: Нил так и сказал, когда отправил меня сюда.

Нил был со мной с тех пор, как я себя помню. Мы вместе учились в младшей и старшей школе, даже в университет поступили вместе. Теперь он мой бухгалтер, и, несмотря на то что я вечно подкалываю его насчет пословиц и поговорок, я бы заскучал, если бы он перестал их использовать.

– Мне мотивационные цитаты не нужны, дружище, – сказал я, когда он приехал сообщить о том, что коттедж мой на Рождество. Он был в ударе, говорил что-то банальное, что, мол, держаться за злость – это как держать в руках горящие угли и ждать, что обожжется кто-то другой.

– Я, спасибо, и так уже ходячее клише – лекарь душ, не могущий вылечить себя самого.

– Брошенный бывший муж, встречающий Рождество в одиночку, – добавил Нил.

– Мы не были женаты, – напомнил я.

– Мозгоправ, который не может вправить себе мозги, – сказал Нил, попивая на моей кухне пиво.

– Так сойдет, – ответил я, зная, что эти его приколы – всего лишь попытка вытащить меня из уныния. – Я съезжу в Донегол, отвлекусь от всего, если ты думаешь, что это мне поможет, но на этом все. Это последнее Рождество, когда я от кого-то прячусь. После жизнь будет продолжаться как обычно, что бы это ни значило.

Он протянул мне кулак, чтобы стукнуться, и я закатил глаза. Я Нила обожаю и ни за что на свете бы его не поменял, но, на мой вкус, он прошел слишком много курсов, где учили как «достучаться до других» и «мыслить нестандартно». Когда с разницей в год умерли мои родители, каждый от душераздирающей борьбы с раком, он был первым, кто пришел мне на помощь. И теперь, когда Ребекка уехала далеко-далеко, он звонит мне каждый день. Он молил меня взять Хелену и приехать провести Рождество с ним и его семьей, но я не хотел злоупотреблять его щедростью.

– Съезди, проветри голову, чемпион, – сказал он мне, когда я на его приглашение ответил, что собираюсь сбежать в Донегол. – Иногда, чтобы сделать омлет, нужно разбить пару яиц.

За это я посмотрел на него очень, очень выразительно.

Возвращаясь в коттедж, я жду, что Роуз уже будет собрана и готова к отъезду, но занавески в гостиной все еще задернуты. Оттуда не доносится никаких признаков жизни. По крайней мере, пока ее собака не начинает лаять, как сумасшедшая, почувствовав, как мы с Максом идем по коридору.

Время уже перевалило за девять, а она до сих пор не встала?

Еще эта собака проклятая. Выглядит большой и медлительной, а лает так, что мертвого разбудит.

– Джордж, хватит, малыш. Тише, – слышу я шепот Роуз, остановившись у двери в гостиную. – Ты разбудишь Чарли и Макса. Рано еще так шуметь.

Рано?

Обычно к этому времени я успеваю сделать половину рабочих дел. Мне крикнуть ей «с добрым утром»? Спросить, как спалось? Что вообще принято делать в такой невероятной ситуации? Я кашляю, чтобы она поняла: я рядом. Потом на всякий случай кашляю еще раз. Ужасно странное ощущение.

Вчера поздно вечером я слышал, как она возилась на кухне, готовила – судя по оранжевым пятнам, которые я обнаружил на плите, какую-то пасту с соусом, но сегодня утром дом был безмолвен и тих.

Интересно, она так же нервничает, как и я?

Я кашляю еще разок. Иногда мне нравится делать вещи по три раза. Порой я переживаю о том, что слишком много времени провожу с Нилом: это его привычка делать все по нескольку раз, на удачу.

Макс сперва наворачивает вокруг меня круги, а потом отряхивается, вынуждая меня броситься за полотенцем, которое я оставил у двери. Я быстро его вытираю, потом снимаю шерстяную шапку и черный дождевик, и, присев на ступеньки, снимаю ботинки и вымокшие насквозь носки.

Мы проходим дальше, чем я планировал, оставив пляж, прогуливаемся по деревне, наслаждаясь видами и звуками крошечной главной улицы, украшенной гирляндами в виде снежинок и старомодных лампочек, натянутыми зигзагом между фонарями.

Эти украшения, наверное, мои ровесники. Многое в этом городке словно застыло во времени, и я даже не могу понять, из какой он эпохи, но, пожалуй, именно поэтому он выглядит таким сказочным. Люди здесь живут ради приятельского разговора, добрососедской помощи, надежного друга, готового выслушать. В таких местах, как здесь, можно увидеть мужчин, курящих трубку у паба, под мышкой у них зажата газета, а беседа идет о том, как решить мировые проблемы. Жизнь здесь медленнее, и я собираюсь насладиться каждой секундой.

По дороге в коттедж, когда я шел вдоль реки, над моей головой пролетела малиновка, так близко, будто хотела сесть прямо на макушку. От неожиданности я даже подпрыгнул, осознав в тот момент, что я все еще жив, хоть порой и закрадываются сомнения.

Это знак того, что близкие рядом,

напомнила мне Хелена, когда я отправил ей фото птички, устроившейся на дереве на берегу.

Вот бы