Рокоссовский - Сергей Егорович Михеенков

15 мая 1924 года начальник Забайкальского губернского отдела ОГПУ Юзеф Клиндер получил из-за рубежа от своего агентурного разведчика сообщение: «Полковник Генерального штаба, бывший начальник штаба Забайкальской казачьей дивизии Размахнин А. Д. 20 апреля 1924 г. был в Харбине, после чего возвратился в Хайлар. 24 апреля генерал Мыльников, полковник Деревцов и Размахнин в сопровождении двух казаков выехали по направлению к Нерчинскому Заводу, что за рекой Аргунь. Там же со своим отрядом находится генерал Федосеев. Будучи в Харбине, полковник Размахнин получил для белоповстанцев-забайкальцев знамя от епископа Нестора. В данное время Размахнин имеет оружие и патроны на один конный полк в 600 сабель… Захар Гордеев не пожелал слиться с организацией генерала Мыльникова. Гордеев как старый партизан мнит о себе. Мыльников и Размахнин, естественно, не желают быть в подчинении под руководством фельдшера. Гордеев тоже был в Харбине и от епископа Нестора получил 500 рублей, прибыл в Хайлар 1 мая. Ушло в его отряд из Хайлара 40 человек, предполагало уйти ещё 100 человек. Полковник Ктиторов, бывший комендант гор. Никольска-Уссурийского, уволился со службы в Харбине из охраны и присоединился к генералу Мыльникову. Ктиторов объединяет остатки каппелевцев». Источник был надёжным, и Клиндер тут же поднял на ноги весь местный актив. Информировал и вышестоящие инстанции, в том числе штаб дислоцированной в Забайкалье 5-й армии.

Генерал Мыльников и полковники были из идейных. Да и другие офицеры и казаки, принявшие участие в той опасной экспедиции, шли за Аргунь не чаем торговать. Их общей заветной мечтой было поднять в забайкальских станицах вооружённое восстание, смести большевиков и установить свою власть. Для многих Даурия была родиной. И домой они хотели вернуться победителями, освободителями родной земли от клиндеров и рокоссовских.

Летом 1924 года отряды генерала Мыльникова под командованием полковников Деревцова, Дуганова и Гордеева переправились через Аргунь. В тайге они построили лагеря и затаились. Началась работа с населением.

Местные отряды ОГПУ, ЧОН (части особого назначения) и погранзаставы, даже вместе взятые, оказались слабы перед отрядами белогвардейцев и без привлечения войск противостоять им не могли. Командующий 5-й армией Уборевич издал директиву, согласно которой: из состава 5-й отдельной Кубанской кавалерийской бригады выделялся «летучий отряд т. Рокоссовского»; «Сретенский и Нерчинский уезды включались в боевой участок с полным подчинением начальнику боевого участка Рокоссовскому всех находящихся там вооружённых сил, включая войска ОГПУ, отряды ЧОНа и милиции». Для блокирования подступов к железной дороге летучему отряду Рокоссовского придавался бронепоезд. «Начальнику участка тов. Рокоссовскому, – говорилось в приказе командарма, – предоставляется полная самостоятельность, решения принимает единолично». Для полной ликвидации белогвардейских лагерей командование определило жёсткий срок – две недели.

Перед началом операции на закрытом заседании бюро Забайкальского губкома РКП(б) обсуждался вопрос «О бандитизме в уездах», постановили: «Массовых арестов не проводить без согласования с губкомом РКП и губисполкомом».

Оперативники Забайкальского губернского отдела ОГПУ тем временем быстро определили места сосредоточения «разведывательно-диверсионных формирований противника».

Уже после проведения операции в Сретенском и Нерчинском уездах стало известно, что перед заброской на территорию СССР полковник Гордеев – ключевая фигура в стане противника – побывал на Японских островах, имел ряд встреч с крупными чинами Белого движения, находящимися там в эмиграции. А после провала своей миссии в Даурии Гордеев встретился с прибывшим из Франции представителем великого князя Николая Николаевича генералом Лукомским. Встреча произошла в Шанхае во французском консульстве. До революции Лукомский служил помощником военного министра, в 1917-м руководил штабом у Корнилова, а затем у Деникина в Верховном правительстве России занимал пост военного министра. Лукомский настаивал на немедленном выступлении против советской власти, против большевиков, ссылался на готовность офицерства, находившегося в Китае. Но полковник Гордеев, знавший обстановку и в эмиграции, и в советском Забайкалье, убедил Лукомского в том, что атаковать преждевременно. Он объяснил посланцу Верховного главнокомандующего Русской армией, что народ по ту сторону границы, и русские, и казаки, и буряты, в массе своей принял новую власть и вполне подчиняется её законам, что русское офицерство в Китае разложилось и реальной силы не представляет. И предложил тактику подпольной работы – разведку и диверсии. Лукомский согласился и передал Гордееву деньги и шифры.

Весной 1925 года оперативники Забайкальского губернского отдела ОГПУ, переодевшись в форму полицейских, на автомашине приедут в городок Маньчжурия, расположенный во Внутренней Монголии всего в шести километрах от советского Забайкальска, выведут полковника Гордеева из гостиницы и благополучно доставят через границу в Читу. Но это произойдёт после того, как отряд Рокоссовского уничтожит летнюю экспедицию белогвардейцев.

8 июня чоновцы обнаружили в таёжной пади Березиха Сретенского уезда палатки. Другой лагерь разведчики отыскали в сопках близ деревни Епифанцево у Аркийских столбов. Доложили командиру сводной группы. Тот отреагировал мгновенно: разделил свои силы на два отряда и двинул их одновременно на оба лагеря. Вскоре близ деревни Епифанцево красноармейцы схватили полковника Деревцова. Однако во время опознания он попытался бежать и был застрелен.

Второй группой руководил сам Рокоссовский. В ней насчитывалось 150 сабель.

Чем дальше отряд углублялся в тайгу, тем дебри становились гуще и угрюмее. Дорога вскоре начала сужаться и наконец превратилась в тропу, по которой едва мог протиснуться всадник. Рокоссовский, низко припадая к луке седла, ехал впереди. Немного погодя он остановился и жестом подал команду спешиться. Теперь он шёл впереди своего верного боевого товарища. Он-то, Орлик, его и предостерёг. В какой-то момент конь напряг шею, а затем остановился, дёрнул повод и всхрапнул. Рокоссовский выхватил маузер…

Из донесения, составленного по итогам операции Юзефом Клиндером: «Шедший впереди Рокоссовский наткнулся на Мыльникова, произвёл в него два выстрела из маузера. Мыльников упал. Рокоссовский предполагает, что Мыльников ранен, но ввиду непроходимой тайги, по-видимому, отполз под куст, его не могли найти. Во время бегства Мыльников бросил вещевой мешок, в котором находились карты 2-х вёрстки и 10-и вёрстки».

Спустя некоторое время оперативники ОГПУ обнаружили раненого генерала Мыльникова и арестовали. Его прятали казаки в одной из станиц.

Белогвардейцы разделились на мелкие группы и, избегая прямого боевого столкновения с летучим отрядом Рокоссовского, скрывались в сопках и таёжных дебрях. Рокоссовский и Клиндер тоже решили изменить тактику: теперь красноармейцы и приданные им оперативные работники ОГПУ, ЧОНа и местной милиции, имея свежую и точную информацию о местах пребывания белогвардейцев, начали устраивать засады.

Последняя стычка с группой полковника Гордеева у Рокоссовского произошла ранним утром 5 июля в пади Горбица Сретенского уезда. До рубки дело не дошло: основные силы Гордеева были уничтожены в перестрелке. Самому полковнику с тремя казаками удалось уйти от погони и скрыться в тайге. Затем, раздобыв в местных селениях лошадей и питаясь лошадиным мясом, беглецы вышли к станции Хадабулак Борзинского уезда и там пересекли границу.

9 июля 1924 года Рокоссовский отдал приказ по войскам боевого участка Сретенского и Нерчинского уездов об окончании операции.

В архивах ФСБ хранится справка,