Рокоссовский - Сергей Егорович Михеенков

Буквально через несколько дней после пленения батареи белогвардейцев новая смертельная схватка. В авторской редакции книги «Солдатский долг» есть такой эпизод:

«…7 ноября 1919 года мы совершили набег на тылы белогвардейцев. Отдельный Уральский кавалерийский дивизион, которым я тогда командовал, прорвался ночью через боевые порядки колчаковцев, добыл сведения, что в станице Караульная расположился штаб омской группы, зашёл с тыла, атаковал станицу и, смяв белые части, разгромил этот штаб, захватил пленных, в их числе много офицеров. Во время атаки при единоборстве с командующим омской группой генералом Воскресенским я получил от него пулю в плечо, а он от меня – смертельный удар шашкой…»

Биографы маршала уточнили мемуар: в действительности бой в тот день произошёл у деревни Караульная южнее станции Мангут Ишимского уезда Тобольской губернии, и в том коротком бою командир кавалерийской бригады зарубил заместителя начальника 15-й Омской Сибирской дивизии армии Колчака полковника Николая Северьяновича Вознесенского, при этом получив от него пулю в плечо.

В январе 1920 года последовало очередное назначение. Наконец-то он получил полк – 30-й кавалерийский полк 30-й дивизии 5-й армии.

Как уже отмечалось, будущие маршалы Великой Отечественной войны Конев и Жуков в это время занимали довольно скромные должности, да и орденов у них тогда ещё не было.

Росту командирской карьеры Рокоссовского, конечно же, помогало то, что ещё в марте 1919 года полковое собрание коммунистов приняло его в ряды РКП(б). Партия создавала в молодой Стране Советов свою элиту, в том числе и военную. И теперь, получив партбилет, он стал полноценной во всех отношениях частью этой элиты.

Глава пятая

Даурия

Обладает лихостью, хладнокровием…

Из аттестации К. К. Рокоссовского

В Забайкалье, в распадках и долинах Даурии, Рокоссовскому выпало драться с частями Азиатской конной дивизии барона Унгерна.

Летом 1921 года Рокоссовского назначили командиром 35-го кавалерийского полка, который входил в состав 35-й стрелковой дивизии 5-й армии, действовавшей в Забайкалье на границе с Монголией.

В это время бывший есаул 1-го Аргунского полка Забайкальского казачьего войска барон Унгерн с Азиатской конной дивизией пересёк монгольско-советскую границу и начал свой освободительный поход вглубь Советской России. Свои туземные сотни «забайкальский крестоносец» вёл под знамёнами возрождения империи Чингисхана. Странная это была личность в истории войн и междоусобий, загадочная, противоречивая, жестокая.

Генерал Врангель, знавший Унгерна по боям и походам Первой мировой войны, оставил о нём довольно живые воспоминания, содержащие точную и глубокую характеристику: «…Он живёт войной. Он не офицер в общепринятом значении этого слова, ибо он не только не знает самых элементарных правил службы, но сплошь и рядом грешит и против внешней дисциплины, и против военного воспитания – это тип партизана-любителя, охотника-следопыта из романов Майн Рида. Оборванный и грязный, он спит всегда на полу, среди казаков своей сотни, ест из общего котла и, будучи воспитан в условиях культурного достатка, производит впечатление человека совершенно от них оторвавшегося. Оригинальный острый ум и рядом с ним поразительное отсутствие культуры и узкий до чрезвычайности кругозор, поразительная застенчивость, не знающая пределов расточительность… этот тип должен был найти свою стихию в условиях настоящей русской смуты… и с прекращением смуты он неизбежно должен был исчезнуть».

«Дикий барон» даже одевался экзотически: на золотом монгольском халате, затянутом портупеей, были нашиты генеральские погоны со знаками войска атамана Семёнова, на груди – офицерский Георгиевский крест. Его всадники на погонах имели «Знак Чингисхана» – «лунную», то есть серебристую свастику, повторяющую изображение на банкнотах Временного правительства. Он имел княжеский титул цин-ван и женился на маньчжурской принцессе «династической крови». Монголы называли его «Белый Бог Войны». Он мечтал создать духовно-военный буддийский орден, вдохнуть в него могущество и освободить Россию и Европу от большевизма и марксизма. Но всё закончилось крахом и кровью.

В те годы было много великих и безумных идей и проектов. Осуществлена же только одна – большевистская.

Азиатская дивизия хлынула в Даурию двумя потоками. Один возглавлял сам «крестоносец» и пират пустыни. Другой – генерал Резухин, который, по версии некоторых биографов Унгерна, и был действительным мозгом дивизии, разрабатывал основные операции и руководил ими.

Вторая бригада генерала Резухина состояла из двух конных полков, командовали ими полковник Хоботов и сотник Янков. Кроме того, бригада имела артиллерийскую батарею, пулемётную команду, монгольский дивизион и японскую роту. Всего – 1510 солдат, четыре орудия и десять пулемётов.

При переходе советско-монгольской границы генерал Резухин имел задачу: от станицы Цежинской левым берегом реки Селенги действовать в направлении на Мысовск и Татаурово, громить красные тылы, взрывать мосты и тоннели.

Бригада Резухина отличалась собранностью и дисциплиной. Она разбила несколько красных отрядов и двинулась дальше вдоль железной дороги. 2 июня 1921 года близ станции Желтуринской на советско-монгольской границе Резухина перехватили эскадроны кавалерийского полка Рокоссовского и партизанского отряда Щетинкина. Оба эти подразделения входили в состав 35-й стрелковой дивизии, задачей которой было охранять «участок границы от возможных нападений с юга и закрыть её на крепкий замок».

Ещё весной Рокоссовский установил связь с союзниками – красномонгольскими отрядами Сухэ-Батора. С тех пор штаб главнокомандующего монгольской революционной армией регулярно оповещал его о передвижении частей Азиатской дивизии Унгерна. Кроме того, разведотдел кавполка активно работал с местными жителями, а они, как известно, знали всё, что происходило в округе.

Полк стал хорошей школой для будущего маршала. Рокоссовский постоянно импровизировал. Вводил в заблуждение противника, предпринимал ложные удары, а тем временем основные силы бросал на незащищённый участок неприятеля. Чувствуя успех, энергично развивал его, вводя резервы. Атаковал противника на марше, когда он не имел возможности развернуть свои силы и построиться в боевой порядок.

Бригаду генерала Резухина кавалеристы 35-го полка обескровили в нескольких сшибках. Рубились шашками в ближнем бою. Рокоссовский, имея точные разведданные и зная маршруты движения казаков, налетал на противника неожиданно, сметал мощным ударом, преследовал до полного уничтожения. Перехватывал вестовых от генерала к барону Унгерну. Когда Резухин понял, что через несколько дней столь интенсивных боёв его бригада ляжет под клинками 35-го полка красных, он изменил маршрут движения своей конницы и увёл её остатки туда, откуда пришёл, – в Монголию.

В одном из последних боёв, во время рубки главных сил 35-го полка с офицерскими сотнями и забайкальскими казаками, Рокоссовский был тяжело ранен: в пылу схватки конь вынес его на линию пулемётного огня противника.

В госпитале в Мысовске (по другим сведениям – в Троицкосавске) врачи определили сквозное пулевое ранение правой ноги с переломом берцовой кости. Рокоссовский понял, что на этот раз скоро, как после револьверной пули под станицей Караульной, из больничной палаты не выбраться. Так и случилось: